Нетореными тропами. Часть 2 (СИ)

- Нельзя выказывать брезгливость, - назидательным тоном сказала я, устав от кислых мин на их лицах, отстранённости и поджатых губ.

Я промывала от желтого гноя карбункул на спине у высушенного, изможденного старца, едва слышно бредящего и покрытого испариной. Практиканты буквально отшатнулись от неприятного запаха. Они думали, я не слышу, но усиленные телепатией их перешептывания доносились до меня очень четко:

«Зачем нас мучают этим? Здесь же даже дар применять надо! Вот пускай другие этим и занимаются, а мы целители!»

- Иногда сострадание, простое доброе слово и ласковый взгляд оказываются гораздо действенней, чем самый сильный дар, - объясняла я, стараясь лишить свой голос всякой эмоции. – Пока вы не научитесь ухаживать за больными и сочувствовать им, пока не запустите их боль себе под кожу и не прочувствуете ее до конца, пока ваша душа не загорится желанием понять и помочь, вы не сможете исцелять по-настоящему.

Я сложила руки на груди и внимательно посмотрела на каждого. Тайком усмехались, прятали взгляды, не принимали меня всерьез.

«Да что она может знать? Девчонка, дар другой, из образования поди только учитель танцев и религиозные бредни. Красивая безмозглая куколка, годная лишь для постели», - знала, что не стоит лезть в их головы, но не удержалась.

Сколько ты не бейся, они не изменятся, да и я тоже. Останусь все той же невзрослой идеалистичной глупышкой.

Я подошла к следующему больному – женщине лет тридцати, синюшной и сморщенной, как сухая слива. Оценив ее состояние, я позвала практикантов.

- Вы, вот вы, - я позвала робкого паренька, которые стоял позади остальных. Вроде, не такой наглый. – Покажите другим пример – позаботьтесь об этом больном. Определите, от чего она страдает, и выберете лекарство.

Парень присел рядом с больной на корточки, она открыла затуманенные больные глаза и посмотрела на целителя невидящим взглядом. Парень вздрогнул и замер. Пришлось встряхнуть его за плечо.

- Слабаки здесь никому не нужны.

Он сглотнул и принялся прощупывать пульс на запястье больной, открыл ей рот и достал язык. Женщина судорожно задергалась. Из-под нее потекла мутная лужа со смрадным запахом. Практиканты отступили на шаг, морщась и зажимая носы.

- Вы, уберите, - на этот раз я кивнула на первого попавшегося практиканта, и обратилась к первому робкому парнишке: - А вы продолжайте, ну же, у меня нет времени до обеда!

Он послушно кивнул и ушел к столику, где были расставлены чашки с отварами, мази, порошки и прочие снадобья.

А вот второй практикант заупрямился:

- Вот еще, чужое дерьмо убирать! Что я вам чернавка какая?!

- Но ведь я тоже не чернавка, никто из нас.

Я пододвинула к нему таз с водой и вручила тряпку.

- Пускай Долкан убирает, это же его больная.

- Долкан будет поить ее лекарством, а вы уберете. Все рано или поздно будут это делать, в том числе и Долкан, если хочет не вылететь с учебы. Просто вам выпало быть первым, - я подвинул к нему ведро с водой и вручила чистую тряпку.

- Да вы хоть знаете, кто мой отец?

Я сложила руки на груди и покачала головой.

- Декан факультета целительских способностей.

- Ну и что? Мой отец милорд Веломри. Приятно познакомиться.

- Не притворяйтесь глупее, чем вы есть. Мой отец не даст мне вылететь, а вот вам и настоятелю сделают такой выговор, что небо с овчинку покажется!

Он швырнул мне тряпку обратно и зашагал прочь вдоль рядов стонавших больных, но вдруг замер и попятился. Громкий, хорошо поставленный голос эхом отразился от стен:

- Она куда умнее вас, мастер Оллард. Слушайте ее, если хотите получить почет и славу целительского ремесла, а не считать золото в кошельках и прятаться за мантии ваших высокопоставленных папаш.

- П-простите, мастер П-пареда, - заикаясь, промямлил красный как рак сын декана и быстрым шагом вернулся обратно.

Выхватил у меня тряпку и бросился неуклюже убирать, аж сам замазался.

Жерард же надвигался размеренно и неумолимо, как грозовая туча. Практиканты перешептывались и жались у меня за спиной. Я невесело смотрела прямо.

- Вот, я принес, - разрядил загустевшее студнем мрачное молчание застенчивый Долкан.

Я повернула к нему голову, чтобы проверить, но Жерард оказался быстрее.

- Раствор с березовым углем и отвар из мяты, ромашки и полыни – то, что нужно против холеры, - он похлопал совсем оробевшего Долгана по плечу.

Дождавшись моего кивка, паренек опустил перед больной и принялся ее поить с педантичной аккуратностью.

- А у тебя талант, - усмехнулся наблюдавший за ним Жерард. – Как твое имя? Я составлю тебе протекторат в университете.

Долган совсем стушевался и невнятно промямлил свое имя, а вот у остальных практикантов наоборот загорелись глаза. Разом бросились ко мне, спрашивая, кого лечить. Явно себя хотели показать. Я раздала всем задания и отошла с Жерардом в сторонку, краем глаза наблюдая, чтобы молодые студиозусы не набедокурили по незнанию.

- Выше голову, не позволяй загонять себя в угол, - Жерард приподнял мой подбородок кончиком указательного пальца. – Умный не тот, кто с апломбом называет себя умным, а других клеймит глупцами. Умный тот, кто понимает, сколького он еще не знает и открыт для всего нового.

Я грустно улыбнулась. Жаль, что другие так не думают.

- Меня повысили до заведующего по научным изысканиям в Университете и дали место председателя в Большом совете, представляешь?

- У вас совсем не останется времени для занятий с нами, - сожаление почему-то вырвалось вместо вежливого поздравления.

- Не путай средства с целью. Вы для меня – главное, - он по-отечески потрепал меня за щеку. - А должности как раз нужны, чтобы позаботиться о вас и нашем проекте должным образом. Придешь праздновать?

- После работы, - кивнула я.

- Опять какого-то голодранца притащила? Не ври, я знаю, это не из-за твоего любовника-рыцаря. Уж на лечение своего золотого мальчика Гэвин вряд ли бы стал скупиться.

Ну да, жалованье Микашу платили раз в десять больше моего содержания. Из его денег я могла позволить себе покупать для него лучшие снадобья и показывать лучшим целителям безо всякой очереди.

- Неужели ты думаешь, что я настолько слеп, чтобы не замечать ваши шалости? – его тон был ласков и снисходителен, но совершенно не соответствовал смыслу фразы. – Я все знаю: и про любовников Торми, и про изнурительную голодовку Джурии, и про твои похождения в нижнем городе. Поверь, из них ты выбрала себе самое дурное занятие.

- Они мои друзья…

- Нет. Это я твой друг: кормлю тебя и одеваю, даю кров и обучаю, вытаскиваю из передряг и лечу. Я из всех сил стараюсь исполнить твою мечту, нашу общую мечту, о которой ты, похоже, совсем забыла. А что они делают они?

Я пристыженно молчала.

- Имей хоть каплю благодарности.

Он зашагал прочь, пока я не знала, куда деть глаза.

После работы в храме, учебы и затянувшегося до поздней ночи празднования назначения Жерарда, я вернулась к Хлое очень поздно. Она все также сидела в углу на лавке с ногами, притянув колени к груди.

- Хитрый этот мордоворот, а так и не скажешь, - пробормотала она с досадой. – Как ни пыталась его обдурить и смыться – он ни в какую. Дубина!

- Хлоя!

- Ну что Хлоя? Я уже пятнадцать лет, как Хлоя. А не твоя домашняя зверушка, которую ты приютила из жалости. Я не могу здесь сидеть сидмя, я хочу на улицу. Мне нужна та демонова свобода, которой ты мне вчера плешь проедала!

Ее глаза горели в отсвете зажжённого очага.

- Никто тебя зверушкой не считает. Просто потерпи немного, пока все уляжется и вернется Ферранте, - терпеливо успокаивала ее я, раскладывая попутно на столе свертки с едой и заваривая успокаивающий нервы травяной напиток. – Целители говорят, что я успела с ним очень вовремя, у него есть хороший шанс выкарабкаться.

- Да какое мне дело? Я все равно сбегу до этого, - пробубнила она, пряча лицо в коленях.

- Сбегай, если хочешь, - я дала волю раздражению и стукнула чашкой по столу так, что он вздрогнул. – Я попрошу людей Лелю не задерживать тебя больше. Я не могу тебя спасти, если ты сама этого не хочешь.