Нетореными тропами. Часть 2 (СИ)

Новинки и продолжение на сайте библиотеки https://www.litmir.me

========== Пролог ==========

Парило непереносимо. Вокруг спускающегося по реке плота кишмя кишели москиты. От цветения вода была мутно-коричневой. В воздухе стоял тяжелый густой запах разморенных, сочных растений.

— Сделайте уже что-нибудь с этим гнусом! — пожаловался отталкивавший плот от берега шестом телепат. Масферс, кажется, так звали косматого ольстерца с растительностью на лице в цвет мутной воды. — Они же заживо нас сожрут. Зверолорды вы, или как?

Раскинувший руки в трансе Огюстен, молодой норикиец с волчьими чертами, приоткрыл один глаз и огрызнулся:

— Думаешь, лучше нас сожрут крокодилы или хищные рыбины? Если мы будем отвлекаться на мелкую шушеру, то упустим крупного хищника. Терпите. Ничего от пары укусов с вами не станется.

Масферс шумно выдохнул и вернулся к шесту. В последние дни настроение в отряде стало ни к демонам. Стражи редко заходили так далеко на юг, в самое сердце мертвого континента. Слишком непривычно, слишком много неизвестных опасностей. Шутка ли, они уже потеряли троих отличных бойцов. А ночевка в диком племени кавачей под жуткие рассказы о духах-ягуарах и вовсе не придала упавшему боевому настрою бодрости. Только маячившая на горизонте зыбким призраком конечная цель заставляла идти вперед. Если бы не она, Иниго бы давно уже опасался бунта.

Грубая северная речь рыцарей и нахрапистые повадки были непривычны для утонченного сальванийца. Но у него тоже была цель, ради которой он готов был терпеть и укусы москитов, и даже пустую сварливость своих спутников.

Иниго Каэтано уже давно не был одним из них, хотя они еще не знали. В детстве он сдружился с жившими неподалеку от его родового имения единоверцами. Таскал им еду и одежду из дома тайком от родителей. Ему нравилось слушать степенные речи единоверческих священников. Они говорили такие справедливые слова. О том, что все равны и любимы пред божественным ликом, о том, что нужно помогать и заботиться о ближних, особенно если им повезло меньше, чем тебе, о том, что нельзя завидовать, лгать и воровать. О том, что перед высшим судом всем зачтется по заслугам, когда божественные посланники приведут на смертную землю Единого-милостивого. Тогда наступит новый идеальный мир, где не будет пороков, болезней и нищеты. И все до последнего убогого и калеки обретут счастье. Таких правильных речей Иниго больше ни от кого не слышал: ни от благородного отца-рыцаря, ни от строгих бородатых жрецов в храмах. Последние так и вовсе пугали. Слово в молитве перепутаешь, оступишься или священный знак изобразишь не так, как тебя тут же заругают и розгами отходят для острастки. Не любил Иниго туда ходить. А у единоверцев все по-другому было: священник смеялся и играл с детьми, поправлял, если кто ошибался, ласковым шепотом, с интересом отвечал на вопросы, словно сам желал докопаться до истины.

Но однажды отец узнал, что Иниго ходит к единоверцам. Не обрадовался. Иниго только помнил, как тот привел его на главную площадь родной Тегарпони и показал на деревянный эшафот. На виселице болтались уже посиневшие, начавшие протухать тела единоверцев, добрый священник был среди них. После отец едва ли не до полусмерти высек Иниго розгами и посадил в темницу-колодец на несколько дней. Иниго не боялся, не чувствовал боли. Лежал на боку, едва дыша, всматривался в полную луну, заглянувшую через решетки в потолке, и желал. Желал неистово. Желал со всей страстью маленькой израненной души. Желал, чтобы единоверцы поменялись местами со Стражами, чтобы имения одаренных рыцарей жгли, а их самих оставляли болтаться на виселицах на главных площадях больших городов в назидание другим, без вины, просто потому что те родились такими. Уродами! А добрые единоверческие священники пускай читают проповеди в больших светлых храмах и указывают всем, как жить правильно. Иниго уже почти видел этот светлый новый мир в сладких, столь желанных грезах, навеянных предсмертной агонией.

Но он не умер. Когда хлипкий мостик под ногами уже рушился, кто-то протянул ему руку. Серый балахон скрывал фигуру, длинный капюшон — лицо.

— Ты ангел? Божественный посланник? — пролепетал Иниго ломким голосом. — Ты пришел, чтобы привести в наш многострадальный мир Единого?

— Если ты пожелаешь, ты ведь желаешь? — раздумчиво ответил тот. Иниго принял его руку и кивнул. — Тогда слушай меня.

И Иниго слушал. Насколько же легче было взрослеть, когда кто-то взрослый и умный нашептывал тебе в уши, как правильно поступить или что сказать, чтобы все остались довольны. Не совершать ошибок. Ошибаются лишь дети и глупцы. Отец больше не бил, а о затаенных симпатиях к единоверцам никто не узнал. Иниго старательно учился, прошел испытание, стал рыцарем, проложил себе путь в совет ордена. И все благодаря таинственному шепотку. «Бойся синеглазых авалорцев, — предупреждал он. — Они видят нас насквозь и искажают наши слова». Иниго понял, о чем он, только когда стоял посреди зала совета. Рассказывал сидевшим на трибунах главнокомандующим о том, что хочет собрать отряд и отправиться в Муспельсхейм на поиски истоков новой религии, религии единоверцев. Взгляд пронзил разрядом молнии. На хмуром лице читалось понимание. Словно синеглазый командир тоже слышал шепот, словно знал о предательстве. Иниго постарался закончить выступление как можно быстрее и прятался в тени, пока совет голосовал. Синеглазый авалорец жарко убеждал остальных отказаться от похода, но он был молод, самый молодой из командиров, другие явно относились к нему свысока. Не послушали, а стоило. Это был их последний шанс.

— Приплыли! — приставая к берегу, где между замшелыми стволами деревьев виднелся просвет, объявил Масферс. — Болото — не пройдем.

Он указал на затянутую водорослями воду, дальше тростниковые заросли смыкались стеной. Как только отряд ступил на сушу, полуголый, чернокожий проводник, похожий на лысую обезьяну, залопотал на несуразном языке. Масферс устало приложил ладонь к его лбу. Проводник замолчал и уставился в пустоту невидящим взглядом.

— Говорит, дальше идти нельзя. Там спит древнее зло, и если мы его потревожим, оно уничтожит все живое вокруг, — Масферс скривился и помахал руками, изображая суеверного аборигена.

— Может, демон? — напрягся Рат, тоже телепат, старший из отряда, самый серьезный и опытный.

Потянул из ножен меч. Остальные последовали его примеру. Иниго с облегчением передавал ему командование каждый раз, когда тот выказывал желание. Лишь бы они шли в нужном направлении. Масферс подтолкнул клинком в спину упирающегося проводника.

— Иди! А то это зло, — он постучал себя в грудь кулаком, — уничтожит тебя быстрее.

Проводник не понял слов, зато хорошо ощутил лезвие между лопаток и угрозу в голосе. Повиновался. Пошел. Двенадцать членов отряда зашагали следом, расчищая путь сквозь мясистые лианы и сплетения растений, рассекая их клинками. Иниго сам отбирал каждого: три телепата, два зверолорда, два целителя, медиум, иллюзионист, пирокинетик и ясновидец. Еще трое погибли. Голос нашептывал брать всех, кроме телекинетиков, телекинетики бесполезны, слишком упрямы.

— Па! Тя-тя-тя-тя! — залопотал снова проводник.

Рыцари замерли, прислушиваясь. Туземец выкрутился из захвата Масферса и юркнул в папоротниковые заросли. Огюстен оскалился и собирался уже перекинуться в звериный облик, как вышагивавший впереди Рат взмахнул рукой: