Летние дни в замке Оберн (ЛП)

рациональными мотивами. Я мог бы порадовать отца, хоть завтра женившись на Меган

Трегонийской или Лизе Велидорской, которую он тоже одобряет. Но я король, – еще

медленнее сказал Кент. – И благосостояние моего королевства зависит от моих здравых

суждений и ясного ума. А это, в свою очередь, зависит от того, насколько я счастлив. И я

уже очень давно знаю, что мое счастье зависит от тебя. – Кент вдруг резко и напористо

наклонился через стол: – Я был человеком, прежде чем стать королем. И я полюбил тебя.

Будь я крестьянином в Котсуолде, то желал бы, чтобы ты была рядом, помогала мне вести

196

197

дела, растить детей и готовить скот для отправки на Файлинскую ярмарку. Желал бы,

потому что люблю, и моя жизнь без тебя оказалась бы много труднее. Теперь, когда я

король, я хочу, чтобы ты была рядом и помогала мне перехитрить наместников, вершить

суд и принимать решения об объявлении войны. Признаю, эта задачка посложнее. Но по

сути – та же самая. Разделить с человеком жизнь, любить его и принимать его любовь. Не

решай, хочешь ли жить в деревне или в замке. Реши, хочешь ли жить именно с этим

мужчиной, и тогда сможешь ответить: да или нет.

– Да, – сказала я и тут же огляделась в поисках того, кто это произнес.

Кент откинулся назад, широко улыбаясь:

– Замечательно! Днем я встречусь с твоей бабушкой, а завтра мы можем уже

отправиться в Оберн.

– Подожди…

– Можем и подождать несколько дней, – довольно согласился он. – У тебя наверняка

есть здесь незаконченные дела, люди, с которыми нужно проститься…

– Нет, в смысле… подожди. Я ведь даже не подумала…

– То есть ты не уверена, что хочешь за меня замуж.

– То есть я не думала об этом до сего момента! Мне даже в голову такое не приходило!

Ты целый год там плел интриги, но я была здесь, в деревне, привыкала к спокойной

жизни…

– Ты меня любишь? – спросил Кент. Я затихла. – Все остальное – лишь блеск и

мишура. Главное – любовь. Как только определишься с этим, дальше все становится ясно.

Я думала о неоднозначной, порочной, сверкающей жизни при дворе и гадала,

действительно ли принять решение так просто. Последний год я была счастлива здесь, в

окружении друзей и милых забот. Однако часть моего сердца осталась в другом месте. Я с

нетерпением ждала писем от Элисандры и Анжелы, жила ради историй о мире, который

оставила позади. Если бы лорд Мэттью отменил приговор, я бы с радостью вернулась –

гостьей, коей и была когда-то. Или нет? Прежде я уже боролась с кознями лорда Мэттью и

не желала вновь становиться их жертвой.

Становиться королевой мне тоже не хотелось. Да я даже представить не могла, что мне

когда-нибудь выпадет подобная роль. Кент может говорить что угодно, но эта часть

неотделима от его предложения – не получится быть просто его женой. Кент не какой-то

крестьянин, считающий бушели зерна и поголовье рогатого скота. Его жизнь гораздо

сложнее.

Но будь он крестьянином? Тогда бы я за него вышла? О да, не задумываясь. Чтобы

видеть это милое серьезное лицо каждый день своей жизни; полагаться на его добрый

нрав, большое сердце и непоколебимое чувство ответственности. Чтобы он смотрел на

меня – внимательно и с надеждой, вот как сейчас, – и я знала, что в моей власти заставить

его блаженно сиять. На такую жизнь я бы согласилась в любую минуту, в любой день. Я

могла бы полюбить кого-то другого, Кент мог бы отыскать себе другую королеву, но это

был бы вторичный выбор. Который бы не принес нам того же безграничного счастья.

– Я люблю тебя, – наконец признала я.

– И станешь моей женой?

– Да.

Следующие несколько часов суматоха царила невообразимая. Свадьба Элисандры

прошла еще спокойно по сравнению с нынешним волнением и неверием. В нашу деревню

явился король, чтобы забрать из таверны одну из разносчиц и сделать ее королевой! С

такой историей ничто не сравнится. Пировали и принимали поздравления всю ночь.

Клянусь, каждый сельчанин в какой-то момент приблизился к нам, дабы коснуться моей

руки и поклониться правителю. Дарбин не стал бы счастливее, даже если б каждый день

отмечался Солнцеворот. Казалось, его не расстроило даже то, что я работала свой

последний день, а поздно вечером Дарбин настойчиво вручил мне последнюю оплату,

197

198

пока его жена рядом готовила лучшую комнату, а крестьяне все еще угощали короля

выпивкой.

– Никогда не знаешь, когда пригодятся лишние деньжата, – заметил Дарбин, укладывая

еще одну пачку купюр рядом с первой. – Даже королева время от времени должна

покупать что-нибудь, о чем нельзя сказать мужу.

Я подалась вперед и чмокнула его в губы:

– Не говори жене.

Дарбин поцеловал меня в ответ:

– Не говори королю.

Наутро мы отправились навестить мою бабушку. Нас сопровождали двенадцать

гвардейцев, что прибыли вместе с Кентом и ожидали перед таверной, пока он делал

предложение. Я с радостью обнаружила среди спутников своих старых друзей, в том числе

Клуата и Шорро.

Теперь, когда я достигла такого высокого статуса, Клуат вел себя со мной крайне

сдержанно, но Шорро, наверное, не был бы счастливее, даже если бы его самого приняли

в королевскую семью. Он верст пять проехал рядом и потчевал меня рассказами о

событиях минувшего года. Я смеялась до изнеможения. Кент все косился на меня и при

первом же удобном случае, наклонившись, прошептал:

– Кажется, я знаю, как алиоры в ту ночь миновали стражу.

Я одарила его невинным взглядом и продолжила обмениваться шутками с Шорро.

Когда королевская свита подъезжала к дому моей бабушки, она с ученицей была во

дворе, удобряя сад. Обе ошарашенно наблюдали, как четырнадцать всадников

приближаются и останавливаются. Кент помог мне спешиться.

– Король Кентли Обернский с невестой! – проорал Шорро, и бабушка с Милеттой

поспешно рухнули на колени.

Кент подал каждой из них руку и серьезно поздоровался. Милетта, кажется, испугалась

до немоты, а вот ответов бабушки я ждала несколько волнуясь, поскольку ее поведение не

всегда соответствовало желаемому.

Но она просто приняла протянутую руку, встала и коротко поклонилась Кенту:

– Если вы и правда на ней женитесь, то заберете лучшее, что есть от матери и отца.

– Не сомневаюсь, – отозвался он и последовал за бабушкой в дом.

Мы задержались на час, вежливо пили чай и беседовали, но разговор получился

напряженным, ибо людей в комнате было много, но общего между ними – ничего. Настала

пора уезжать, я поднялась с облегчением. И немного удивилась, когда бабушка подошла

обнять меня на прощание.

– Я знала, что ты не останешься, чтобы быть ученицей ведьмы, – сказала она мне на

ухо. – Он, кажется, весьма хорош, но с мужчинами не скажешь наверняка. Помни, если

понадобится, здесь у тебя всегда есть дом.

Ничего приятнее бабушка мне в жизни не говорила. Я крепко обняла ее в ответ и

пообещала:

– Я буду приезжать. Часто.

Она отступила.

– Уверена, что будешь, – сказала бодро. – Ну так, нужны вам в дорогу какие-нибудь

припасы?

Через пять минут мы отправились в путь.

Обратно, в замок Оберн. Но отныне он уже не тот, каким был год назад, когда я его

покидала. Брайан мертв. Элисандра уехала. Алиоры исчезли. А я вскоре стану женой

короля.

Совсем, совсем другое место.

198

199

Неосознанно я сунула руку в седельный вьюк за моей спиной, в котором лежала сумка с

травами. Мне понадобится эликсир или два, чтобы пережить ближайшие несколько

месяцев, и я мысленно перебирала свои запасы.

– О чем ты думаешь? – спросил Кент. – Выглядишь такой решительной.

Я улыбнулась:

– Какие зелья нужно смешать, чтобы приобрести качества, необходимые при дворе.