Летние дни в замке Оберн (ЛП)

189

190

завершении церемонии Родерик подхватил Элисандру на руки, трижды крутанулся вместе

с ней, а потом от души поцеловал. Зрители захлопали в ладоши.

После шквала поздравлений, пиршества, развлечений и тостов новобрачные удалились

в недостроенный постоялый двор Дарбина и скрепили брак как и положено. Наблюдая за

ними последние два дня, я все гадала, а не преодолена ли эта ступенька где-нибудь по

дороге из Оберна – или того раньше, – но у Элисандры спрашивать не стала. Существуют

вопросы, на которые счастливая беззаботная женщина не ответит.

За пару дней, предшествующих свадьбе, у меня едва ли выдалось время для разговора с

сестрой наедине, хоть она и остановилась в моей маленькой комнатке, и мы

перешептывались, лежа в кровати перед сном. Вот только так уставали, что каждую ночь

засыпали почти мгновенно. Лишь в первую ночь нам удалось пободрствовать достаточно

долго, чтобы я успела задать вопросы, которые так досаждали мне последние девять

месяцев.

– А что там с Кентом? Как он поживает?

– О, его там превозносят до небес! Особенно с тех пор, как стало очевидно, что я не

собираюсь рожать дитя Брайана. Ты бы видела, как перед ним лебезят лорды – даже лорд

Мэттью, хотя от него и обычной вежливости не всегда дождешься…

– Я не о том, – перебила я. – Я о свадьбе. Кент о ней знает? Как он примет эту весть?

Сестра мгновение помолчала.

– Может, и знает. Трудно сказать. Ему известно, что я поехала к тебе, известно, кто меня

сопровождает, и я сообщила ему, что собираюсь выйти замуж. Думаю, в некотором роде

для него это настоящее облегчение – спровадить меня.

– Облегчение! Но он… но вы же всегда были такими близкими друзьями! А теперь,

когда Брайана не стало, я полагала, он женится на тебе. И конечно, Кент тоже так думал.

– Лорд Мэттью допускал такое, да. Но Кент… Сомневаюсь, что он хоть когда-нибудь

хотел на мне жениться. – Даже в темноте я слышала в ее голосе улыбку. – Даже когда

делал мне предложение прошлым летом. Лишь бы спасти от Брайана. Нет, вряд ли Кент

будет сожалеть о моем отъезде.

А вот я так не думала. Никто не убедит меня, будто серьезный, добрый новый принц не

был всю жизнь влюблен в мою сестру. Но между ними все слишком запутанно – никакой

надежды разобраться с этим клубком сейчас. Не сдержавшись, я от души зевнула.

– А смерть Брайана? – спросила я со всей настойчивостью, какую только смогла

призвать в такой час. – Лорд Мэттью не спрашивал, не интересовался…

– Насколько лорду Мэттью – или кому-либо другому – известно, Брайан умер от

лихорадки. Гизельда на иное даже не намекала.

– А лорд Гофф? Он оправился?

– Да, но медленно.

Я изо всех сил старалась удержать глаза открытыми.

– И никто не упоминал слово «яд»?

– Никто, кроме тебя.

– Но это яд, – вяло протянула я, чувствуя, как погружаюсь в сон.

И услышала шепот Элисандры:

– Я знаю.

Однако она не сказала, откуда.

Для разговора с Родериком шансов выпадало и того меньше. Деревенские то и дело

вовлекали его в эти свои мужские таинства: охоту, игру в кости, пьянку или обсуждение

одного из этих трех занятий. Отловить наконец зятя я смогла лишь поздно вечером в день

его свадьбы, когда он смеясь отказывался на спор осушить одним глотком огромную

глиняную кружку с пивом.

– Пиво добавляет мужской силы, – похвалялся его новый друг.

Родерик усмехнулся:

190

191

– Пиво добавляет… – Он увидел меня и произнес не то, что собирался: – ...сонливости.

А этой ночью я хотел бы остаться бодрым.

Шагнув вперед, я взяла кружку из рук мужчины:

– Позвольте мне.

И залпом, хоть не так уж и споро, осушила ее до дна. Вокруг засвистели и разразились

одобрительными возгласами, а я, ставя кружку на стол, не смогла сдержаться и чуть

закашлялась. Родерик усмехнулся и похлопал меня по спине.

– А я еще сожалел, что у Элисандры нет братьев, – восхищенно проговорил он, – но

кому они нужны, когда у нее есть ты?

Я еще разок кашлянула, а затем посмотрела на зятя со всем достоинством, какое смогла

наскрести:

– Отлично. Значит, ты меня понял.

Он кивнул:

– Ты достаточно сильна, чтобы защитить сестру, если я ее обижу.

– Должна заметить, вероятность, что ты ей навредишь, по-моему, гораздо меньше, чем

было с ее предыдущим мужем.

– Намного меньше, – сухо отозвался Родерик. И помедлил, глядя на меня, прежде чем

продолжить: – Вот только никто, кажется, не понимает, что Элисандре и самой хватит сил

о себе позаботиться.

– Я поняла это, – согласилась я, – но мне потребовалось время.

Он лениво улыбнулся – той давнишней, знакомой улыбкой, что делала его столь

привлекательным.

– Но теперь она вроде счастлива, да? Все будут говорить тебе, мол, она совершила

глупость, но она мудрая девушка и знает, что принесет ей счастье.

Я посмотрела на сестру. Она как раз принимала букет сухих цветов от пятилетней

малышки из деревни. Разрумяненная, улыбающаяся… Темные волосы, прежде всегда

убранные в строгую прическу, теперь волнами укрывали плечи. В моем подновленном

платье, которое Элисандре было лишь слегка тесновато, она казалась чуть робкой,

неуверенной и совершенно неискушенной.

– О да, – тихо согласилась я. – Она никогда не выглядела лучше.

Два дня спустя вся деревня собралась вновь, дабы проводить новобрачных в путь. Все

осыпали их лепестками роз, кричали и махали руками. Мне в самом деле начало казаться,

что даже дворцовый прием во время первой свадьбы Элисандры не вызвал стольких

волнений. Я так часто обнимала сестру, что, наверное, переломала бы ей кости, если б

прикоснулась еще раз, и все равно не хотела ее отпускать.

– Приезжай в Хальсинг-мэнор, – повторила Элисандра. – Как только сможешь. Мы

мигом там обживемся. Приезжай скорее и оставайся, сколько пожелаешь.

– Приеду, скоро. Обязательно… пока-пока-пока.

Я смотрела, как они исчезают вдали, затем забилась в дальний угол таверны и

разрыдалась. Там меня и обнаружила жена Дарбина час спустя, когда пришла готовить

ужин. Она не утешала, не сочувствовала, просто вручила мне передник и сказала, мол,

несколько столов в дальнем углу надо бы протереть. Я была благодарна за неявно

выказанную теплоту и возможность отвлечься. Оставшуюся часть дня я трудилась

усерднее, чем когда-либо прежде.

На следующий день настроение улучшилось, а к концу недели я вообще повеселела.

Ведь чего горевать-то? Элисандра счастлива, и я могу увидеть ее, когда захочу. Она вышла

не за того, кого ожидали увидеть ее мужем, но, вероятно, выбор сестры мудрее, чем

сделала бы для нее я. Как заметил Родерик, она в силах о себе позаботиться.

Местные до сих пор обсуждали это событие и, наверное, будут обсуждать до скончания

века. Даже Дарбин, впечатлить которого гораздо труднее, чем большинство людей, время

от времени упоминал свадьбу и ее участников.

191

192

– Прекрасный юноша, этот Родерик, – не раз говаривал он.

Иногда отмечал:

– А она очень открытая для такой благородной леди. Дружелюбная. Народ был бы о

знати лучшего мнения, веди себя и остальные так же.

И в конце недели наконец заявил:

– Что ж, теперь твой черед, да?

Я едва слушала. Было поздно, я подсчитывала выручку и сильно устала.

– Мой черед? – переспросила рассеянно.

– Выходить замуж.

Это привлекло мое внимание. Я удивленно посмотрела на Дарбина:

– И за кого же, по-твоему, я должна выйти?

Он пожал плечами и уселся напротив, проверяя хозяйственную книгу.

– Полагаю, ты единственная, кто может ответить на этот вопрос. Но этот милый юноша

сказал, что у тебя имеется поклонник.