Летние дни в замке Оберн (ЛП)

замка во двор. Родерик ответил, представь себе, мол, Брайан взял с него клятву защищать

принцессу Элисандру, ежели с ним что-то случится. А как ты знаешь, – добавил Кент, –

Брайану такое никогда бы не пришло в голову. И я все о них понял. Точнее, понял, что

Родерик испытывает к твоей сестре. Когда же в последующие недели Элисандра

позволила ему следовать за ней, я раскусил и ее чувства.

– И ты… ты не расстроен? Я ведь знаю, как ты… вы с Элисандрой всегда были так

близки. И прошлым летом ты просил ее выйти за тебя…

– Исключительно по твоему велению, как тебе прекрасно известно, – спокойно

отозвался Кент. – Я никогда не был влюблен в твою сестру. Никогда не хотел на ней

жениться. И еще меньше – после того, как первый ее муж скончался. От яда.

Подмешанного ее руками.

Я уставилась на него и не отводила глаз еще долго. Пока звуки таверны тускнели,

превращаясь в окруживший меня серый шум, а боковое зрение затуманилось. Я словно

превратилась в камень и в то же время чувствовала, как каждая жилка в моем

неподвижном теле начала яростно биться под кожей. Кент остался единственным, на ком

можно сосредоточиться, и я не отрывала глаз от его лица. Он же смотрел на меня в ответ

без всякого выражения.

– Ну вот. Вижу, Кори встретила старого друга. – К нам неожиданно подошла жена

Дарбина. Выставила на стол кувшин сидра, два стакана, тарелки и положила приборы на

двоих. Я удивленно на нее глянула, но она только улыбнулась. – Желаете рагу? Или

куриный пирог?

– Мне рагу, спасибо, – вежливо сказал Кент.

Я просто кивнула, и жена Дарбина, вновь улыбнувшись, ушла.

194

195

Я наконец обрела дар речи:

– С чего ты решил, что Брайана отравила Элисандра?

– Из-за твоих слов. Именно она больше всех выигрывала от его смерти. – Кент

беззвучно засмеялся. – Хотя многие могут сказать, что выиграло все королевство. Брайан

был ужасно порочным человеком. И стал бы очень плохим королем. И жутким мужем.

Я молчала, и он взял кувшин:

– Хочешь? Я слышал, это лучший сидр в восьми провинциях. – Не дожидаясь ответа,

Кент наполнил оба стакана и отпил из своего. – Превосходно, – оценил он, глядя на стакан

так, будто на нем начертаны все секретные ингредиенты напитка, а затем сделал еще один

большой глоток.

– Элисандра знает, что ты ее подозреваешь? – наконец спросила я.

Кент покачал головой:

– Мы никогда об этом не говорили. Она, возможно, не догадывается, что я поверил в

отравление. Возможно, не догадывается, что я знаю даже о твоих подозрениях. – Он

выпил еще сидра. – Только не понимаю, как подмешали яд. Да, она сидела рядом с ним за

столом и, вероятно, могла незаметно подсыпать что-нибудь на тарелку. Но Брайан так

боялся яда… Не представляю, чтобы он проявил такую беспечность. К тому же Дамьен ел

и пил все то же самое, что и Брайан, так почему Брайан мертв, а Дамьен – нет?

Я столь часто задавала себе те же вопросы – особенно по нескончаемой дороге из замка

Оберн, – что испытала облегчение, получив возможность наконец ответить на них вслух.

– Что касается места – думаю, яд был в рагу из тушеной оленины. Элисандра помогала

его готовить, ибо Брайан желал, чтобы она доказала свою домовитость. Прекрасный шанс

приправить пищу таким количеством отравы, что убить можно было бы трижды.

– Да, но больше никто не умер! Гофф заболел, конечно, и многим нездоровилось, но

ведь она могла устроить настоящее побоище! Неужели просто рассчитывала, что Брайан

съест больше, чем остальные? Слишком рискованно и невероятно.

– Она рассчитывала, что он не будет пить воду, – едва слышно произнесла я.

– Она рас… – Кент осекся и нахмурился. – Брайан не пил замковую воду года четыре

или пять.

Я кивнула:

– Туда она и подмешала противоядие. Оно не имеет ни запаха, ни вкуса. Она могла хоть

галлон женьшеницы добавить в воду, и никто бы не почувствовал.

– Да. Теперь понятно. Ну разумеется. Многие приняли яд, но лишь один не принял

противоядие. Очень умно. – Кент покачал головой. – Все равно рискованно, но очень… –

Он снова покачал головой. – Лишь женщина с железной волей способна на нечто столь

отчаянное.

– Я бы так не смогла.

– Рад слышать. Я тоже.

Какое-то время мы оба просто потягивали сидр и размышляли.

– И все же, – вновь начал Кент, – где она достала яд? Откуда узнала о противоядии?

Знаешь, я ведь только потому и молчал…

– Почему? – растерянно спросила я.

Он указал на меня через стол:

– Кто в замке знал о травах и зельях больше тебя? Если бы слово «яд» передавалось из

уст в уста, тебя бы первой заподозрили. Я обрадовался, когда отец так быстро тебя изгнал.

Хотел, чтобы ты была в безопасности, подальше от Оберна.

Я слабо улыбнулась:

– Боюсь, сестра услышала о яде от меня, пусть я и не догадывалась, что она использует

это знание таким образом. Однажды ночью я рассказывала, для чего применяется то или

иное средство в моей сумке, и корень крепня был одной из трав, что мы обсуждали. Это

195

196

яд, хотя у него есть и иные применения. Уверена, я упомянула, что его можно купить в

любой аптекарской лавке на Файлинской ярмарке.

Кент нахмурился:

– Она провела какое-то время на ярмарке…

– Знаю. За пару недель до свадьбы. Элисандра писала мне, что несколько дней кряду

делала покупки. Я просто не сообразила, что она говорит о рынке.

– Она в курсе, что ты ее подозреваешь?

– Я так и не сказала. И сомневаюсь, что когда-нибудь скажу.

Кент кивнул и продолжил светским тоном:

– В общем, теперь ты видишь, почему я не испытывал желания жениться на твоей

сестре. Не хотел быть отравленным в первую брачную ночь. Да и в любое другое время

тоже, если подумать.

Я заставила себя улыбнуться:

– И все же король должен жениться.

– И традиционно возьмет невесту из дома Хальсингов.

Я просто смотрела на него.

– Ты, – добавил Кент, – единственная девушка брачного возраста из дома Хальсингов,

на которой я могу жениться.

Я продолжала пялиться.

– И вот, я пришел сюда сегодня, чтобы просить твоей руки.

Я наблюдала за ним еще одно долгое мгновение в оглушительной тишине. Мой

изучающий взгляд, казалось, не очень-то смущал Кента. Он не ерзал, не отворачивался.

Вообще не волновался. Лишь смотрел, серьезно и внимательно, и ждал ответа.

– Не очень-то хорошая причина, – наконец выдавила я.

Легкая улыбка смягчила черты лица Кента.

– Ты о традициях? Полагаю, ты права. Для тебя – не очень хорошая.

– Для тебя тоже. Я незаконнорожденная. Вряд ли это традиционный выбор короля.

– Да, и все, несомненно, придут в ужас, когда я вернусь в замок и объявлю о нашей

помолвке, – сказал он, будто я уже согласилась. – Мой отец…

– Твой отец! – воскликнула я, ибо на миг совсем забыла о лорде Мэттью. – Он изгнал

меня навеки!

Кент усмехнулся:

– Потому я и ждал коронации, прежде чем сделать тебе предложение. Отныне я король

и могу возвращать ко двору, кого захочу. Могу велеть оказать тебе радушный прием, и

отец обязан будет подчиниться.

Я горько усмехнулась:

– Твой отец не станет привечать меня при дворе, а у меня нет желания туда

возвращаться. Думаешь, я скучала по замку? Жаждала его роскоши и великолепия – и

интриг? Нет. Никогда. Ни одного денечка. Я счастлива здесь.

Теперь Кент изучал меня так же, как я его прежде.

– Как традиции – плохая причина для предложения, так и это не годится для отказа, –

медленно протянул он. – Я был наследником принца. Я всю жизнь прожил в тени

политики. Я видел дружбу, браки, всевозможные союзы, основанные исключительно на

выгоде. И предполагал, что моя собственная жизнь будет ограничена теми же