Нетореными тропами. Часть 2 (СИ)

Утром я проснулась первой и долго наблюдала за его безмятежным сном.

— Знаешь, если бы кто-то другой на меня так смотрел, я бы поседел от страха, — пробормотал он хриплым голосом и потянулся, разминая затекшие мышцы.

— Я тут подумала — тебя надо поощрить, — сказала я, разглядывая его все еще сонное лицо.

— Еще поощрить? — Микаш шаловливо выгнул бровь и подтянул меня к себе здоровой рукой. В глазах горели алмазные искорки-хитринки.

— Верховая прогулка и совместная тренировка, м? Если осторожно, я разрешаю.

Микаш воспринял эту затею с должным энтузиазмом. Через пару часов мы уже были на нашем излюбленном месте у излучины реки. Лязгали тренировочные мечи, стучали об твердую землю кованные каблуки сапог. У меня было преимущество впервые за долгое время. Микаш еще не орудовал левой рукой также легко и свободно, как правой. Удары были заметно слабее, никаких тебе хитрых замахов и обманных маневров. Но он не унывал, и мне это нравилось. Я даже готова была проиграть, лишь бы он оставался в таком же приподнятом расположении духа. Счастье такое хрупкое, как тончайшее изделие стеклодувов.

Проигрывать не пришлось, потому что Микаш остановился сам:

— Передохнем?

Я кивнула.

— Мне еще многому предстоит научиться, — задумчиво констатировал он, положив оружие на землю.

— В общем-то, это и неплохо, — я последовала его примеру. — Когда нечему больше учиться, нечего открывать и некуда стремиться, жизнь теряет смысл.

— А твой жизнь потеряет смысл, когда ты встретишься со своим Безликим?

— Не знаю. Наверное, я просто найду другую цель и буду стараться ради нее.

— Вряд ли что-то сравнится с миссией оживить бога и спасти мир.

— Может быть. Я пока не знаю. Не уверена даже, что я на правильном пути. Иногда мне кажется, что я делаю все не то и не так. Иду в обратном направлении. Как справится с неверием и унынием?

Микаш задумчиво повел плечами.

— Нужно просто идти и не оглядываться. Жизнь будет испытывать тебя каждый раз, и если ты не сломаешься, то станешь сильнее и куда-то да придешь. А если все время останавливаться на полдороги и возвращаться, то ты всегда будешь приходить на то же место, где стоишь сейчас.

— Но согласись, наше место не так уж плохо.

Микаш счастливо сощурился и приобнял меня за талию:

— И я бы провел здесь всю вечность. С тобой.

Мы звонко рассмеялись, опускаясь на одеяло, укрывавшее кучу опавшей листвы. Она шелестела у нас под спинами, сырой осенний ветер пытался в ветвях плакучих ив, солнце не жарило, а обволакивало нежным увядающим тепло. Тихо и покойно. И так невероятно хорошо вместе.

Вскоре Микашу сняли швы. Целители сказали, что он идет на поправку даже быстрее, чем они рассчитывали, но руку все еще велели беречь и оставили на перевязи. Приближался день смотра войск перед походом, где должны были решить, возьмут они Микаша с собой или оставят выздоравливать дальше. Засветло я помогала ему одеться.

— Я буду держать за кулаки! — неловко попыталась подбодрить его я, когда он уже собирался выходить за порог и проверял, как крепятся ножны на поясе.

— Ну, я даже левой дерусь лучше, чем многие новобранцы, — усмехнулся он, показывая, что не унывает несмотря ни на что. — Все будет хорошо, если я не опоздаю.

Я поцеловала его в щеку на удачу, и он отбыл. Вернулся к полудню. По виду было трудно сказать, доволен он или наоборот раздосадован.

— Не дали даже показать себя, — опередил он мои расспросы. — Сказали, что Гэвин велел держать меня при штабе, пока целители не подтвердят, что я полностью здоров.

— Ну может это и правильно. Береженого Безликий бережет.

— Быть штабной крысой скучно.

— Может взять пару книг в дорогу. Я договорюсь с библиотекарями. Ты же сам сетовал, что не успел дочитать что-то интересное.

Он задумчиво повел плечами и улыбнулся. Последующие дни мы занимались сборами. Я аккуратно упаковала всего его мази, снадобья и травы, написала подробный список, что и когда следует применять и заставила его прочитать и вникнуть несмотря на недовольные гримасы и отговорки: «Целители сами обо всем побеспокоятся».

— Береги себя и будь осторожен, прошу, — говорила я ему на прощание.

— Буду. Теперь хочу жить. Больше, чем когда-либо.

Беркут повез его прочь, а мне хотелось бежать следом и махать рукой, пока воинство не скроется за горизонтом.

========== 11. ==========

К учебе я возвращалась нехотя. Однообразие начало утомлять. Жерард немного разбавил нашу скуку редкими вылазками на природу, когда сырая зима баловала хорошей погодой. Говорил, что медитация в уединенных местах может помочь проникнуть в божественные сферы. Я тихо усмехалась на это, но не возражала. Поездки мне нравились. Жерард исполнил свое давнее обещание и показал мне пустыню.

Правда, сказал, что она не настоящая, а опустыненная степь с редкими одинокими скалами из красного песчаника, похожие на драконовы гребни. Далеко не такая таинственная и величественная, как Балез Рухез на границе с Муспельсхеймом. То и дело мозаикой на красном песке попадались клочья сухих колючек, заросли хвоща, редкие кусты мятлика и полыни. Тихо было вокруг, безлюдно. Ветер поднимал в воздух песочную взвесь и закручивал мелкими вихрями. Мы кутались в платки, чтобы он не ободрал кожу и не набился в нос, не давая дышать.

Жерард провел нас узкими козьими тропами – козы, кролики и змеи с ящерицами были тут самыми многочисленными обитателями – на вершину одной из скал. Оттуда открывался поистине величественный вид на всю долину от горизонта до горизонта с мелкими колебаниями ландшафта. Вдали виднелись сиротливые одинокие акации, сбросившие листву и устремившие скрюченные ветви к милосердному зимой солнцу. Торчали пики скал, вспучивались барханы, поросшие низкой травой, совсем далеко поблескивала речушка.

Умиротворенно.

Созерцать природу мне нравилось, как и сидеть в тишине и ни о чем не думать. С молитвами и медитациями на образ Безликого выходило хуже. Так же, как и в храмах, в голову лезли всякие мысли, тревожные воспоминания, нерешенные вопросы, которые я предпочитала не замечать за делами. Отрешиться не удавалось. Точил червь сомнения. И будто бы я воспаряла к небесам, преодолевала ярусы-сферы, устремляясь все выше и выше, но перед глазами вдруг вставал почерневший Благословенный город, покинутые Девятые небеса, разоренный древней войной. Безликого там не было, он спал в других сферах или сторожил собственного брата в Тэйкуоли, долине духов, я не могла сказать. Сколько бы я его не звала, он не откликался, словно и вовсе забыл обо мне. Ни голубое сияние, ни сны-видения об Огненном звере больше не посещали меня. Я боялась говорить об этом с Жерардом, разочаровывать его, хотя он сам вроде бы все понимал, относился терпеливо и ничего не требовал, только наблюдал.

Из задумчивости пришлось вернуться, когда настало время спускаться и идти домой. Мы ничего не ели со вчерашнего дня. Жерард настаивал попробовать поголодать. Говорил, в чрезвычайных ситуациях открываются резервные силы родового дара, а следовательно и способностей Норн. Животы сводило от голода, то и дело раздавалось болезненное урчание, мысли о еде настырно атаковали разум. Мне-то еще ничего. Во время путешествий в юности жить впроголодь приходилось часто и гораздо дольше, чем день, ощущение жгучей пустоты в желудке не было чем-то новым. Наоборот, даже в чем-то приятным – наполняло тело воздушностью и легкостью, а мысли и впрямь стали неземными. Но вот остальным пришлось хуже, особенно Джурие. Ей всегда было нехорошо, если она не перекусывала каждые несколько часов. А сейчас и вовсе находилась в каком-то трансе, брела, низко опустив голову, как сомнамбула, пошатываясь, брела вниз. Шаркала ногами. Споткнулась об камень и едва не полетела кубарем вниз – мы в последний момент подхватили под руки и потащили за собой.

Она была тяжелая, широкостная, хотя и худая, как и мы. Когда дотащили ее до подножья, все взмокли и с натугой глотали ртами воздух. Мы с Торми менялись, чтобы дать друг другу отдых, а вот Жерард всю дорогу волок ее один, взяв на себя большую часть веса. Мы остановились, чтобы перевести дух. Жерард прислонился спиной к горячему камню, закрыл глаза и запрокинул голову. Солнце клонилось за горизонт и дул холодный ветер. Нужно было возвращаться…