Нетореными тропами. Часть 2 (СИ)

Микаш обернулся к Гэвину, надеясь наконец увидеть таинственные крылья у него за спиной, но их не было.

— Дальше ты должен идти сам. Выход в том доме, — Гэвин кивнул на старую покосившуюся лачугу, поправить которую у единственного маленького мужчины в семье силенок пока не хватало.

Микаш с трудом сглотнул, пытаясь промочить мигом пересохшее горло.

Летом темнело быстро. И пахло так знакомо. Этот запах — крови, мертвецов и упырей — долгие годы преследовал его в кошмарах.

— Не подведи, — Гэвин подтолкнул его к двери.

Микаш сделал глубокий вдох и ступил за порог. Здесь царил такой же порядок и умиротворение, как в тот день. Вещи на своих местах, пахнет свежими пирожками — мама готовила их только по большим праздникам. Самой ее нет. Ее растерзанное тело осталось посреди улицы. Вот на стуле между стеной и столом сидит сестра и впервые смотрит на него умным осознанным взглядом. Улыбается.

И тут упырь впивается в ее тонкую шейку клыками. Темные струи крови мажут его губы, текут сестре за шиворот. Бездыханное тело с грохотом падает на пол. Фантом из племени Ночных Ходоков улыбается.

Ярость вскипает, поднимается приливной волной. Гораздо сильнее, чем прежде. Микаш тянется за мечом, но на поясе болтаются пустые ножны. Голыми руками, голыми руками он разорвет его мерзкую пасть!

Микаш ринулся на Ходока, но тот перехватил его легким движением и оттолкнул с такой силой, что затылок до оглушительной боли врезался в стену.

— Глупец! Думал справиться со мной так легко? — глумился он.

Микаш открыл глаза и будто уставился в собственное отражение — настолько похоже Фантом скопировал внешность. Жесткие губы кривились в мерзенькой ухмылке, глаза — один голубой, другой зеленый — смотрели с пекучим презрением. Лазурный плащ скрывал всю фигуру.

Микаш отер ладонью кровь со лба и попытался сделать шаг вперед, но ноги подвели, и он едва не рухнул, ощущая, как телепатические клещи сдавливают голову.

— Я не Фантом, до сих пор не понял? — усмехнулся демон, немного отпустив хватку, чтобы Микаш наверняка услышал. — Я это ты, безо всяких чар и уловок. Не веришь?

Он подхватил тело сестры, безвольно развалившееся на полу и заставил Микаш взглянуть на нее хорошенько. Ее черты изменились. Он ужасом узнал в них… Лайсве.

— Смотри, не смей отводить взгляд, — хохотал демон.

Она открыла кристально-голубые и ласково улыбнулась Микашу. Демон резко руками и оторвал ей голову. Алая кровь вспенилась и хлестнула ручьем. Демон швырнул голову Микашу, словно мяч. Тот бездумно поймал ее. Дрогнувшие руки тут же уронили ее, на одежде остался кровавый след.

— Я — это все хорошее, что есть в тебе, — демона надвигался медленно и неумолимо, как хищник, загнавший дичь в угол и играющий с ней. — Ярость, гнев, зависть, ревность, гордыня и презрение — вот что я такое. Ты бы знал, как я ненавижу твое слюнтяйство и пресмыкание перед высокородными.

Микаш только и мог молча таращиться на него, в глубине души понимая, что он говорит правду. Демон. Тот что сидит внутри.

— Ах, моя любимая Лайсве, — он подхватил голову и принялся перекидывать ее с руки на руку, а потом пнул ногой со всей силы так, что она отлетела в дальний угол. — Стелешься перед ней как тряпка, на задних лапах прыгаешь, а она об тебя ноги вытирает и насмехается. Того и гляди, поводок наденет и станет водить за собой повсюду, как ручную зверушку. Тупую и слабую. А маршал Комри? Ты же чуть ли не землю под его ногами вылизывать готов. За что? За то, что сделал тебя рыцарем? Ты и впрямь настолько наивен? Уже наступал на эти грабли поди сколько раз. Он же совсем как милорд Тедеску тебя использует. Кормит обещаниями о несбыточном, а сам только и думает, как тебя в расход пустить. Он использует тебя, делает что-то с тобой, лепит, а ты даже не понимаешь зачем. Я скажу зачем: чтобы орден сохранить. Чтобы рыцари и дальше плясали на костях селян, спали с их женами и бросали никому не нужных детей на произвол судьбы.

А эти высокородные выскочки-командиры? Идешь у них на поводу, терпишь плевки и издевательства, потому что боишься место потерять. Собачье место! Это они, Комри и принцесска заставили тебя забыть, кто ты есть и как ты их ненавидишь.

Я! Я достоин возвыситься над всеми и вершить справедливость. Отправить всех на костер, и Комри — первейших. Пускай знают, каково нам было прозябать и голодать, каково было, когда мы молили их о помощи, а они отворачивались, потому что мы не могли заплатить. Пускай их будут преследовать, пускай их дети останутся сиротами и будут скитаться по свету неприкаянными бобылями.

Так давай же, сдохни наконец и уступи мне место, чтобы правосудие свершилось!

Микаш таращил глаза и старался отдышаться. Мыслить трезво. Это всего лишь кошмарный сон. Сколько их было? Сколько еще будет?

«Не подведи! Не позволь, чтобы мои усилия оказались напрасны!» — словно издалека ветер принес отголосок полуистлевшего эха. И еще: «Я буду ждать, ты только вернись». Пальцы сами нащупали мягкий локон. Все не так! Кривое отражение! Коварный демон внутри! Почему медлит? Мог бы, давно бы уже убил.

Не обращая на злобную тварь внимания, Микаш подошел к голове Лайсве, бережно ее поднял и приставил ее к телу.

— Что ты делаешь, тупица! — демон сплюнул и попытался пнуть Микаша носком сапога, но тот оказался проворней.

Сколько раз мечтал дерзнуть еще когда прислуживал Йордену? Обхватил стопу и дернул так, что демон распластался на полу. Микаш снова принялся приставлять голову Лайсве к телу.

— Это Царство снов. Здесь все возможно. Я могу быть сильнее тебя, уверенней и умнее, чтобы не слушать той чуши, что ты несешь, — отвечал он ледяным тоном, который удивлял его самого. В ладони вдруг появилась нитка с иголкой, и он принялся пришивать голову Лайсве на место. — Я даже могу заставить тебя молчать и слушать меня. Ведь знаешь, ты такой умный и гордый, не понимаешь простых вещей. Возьмешь правосудие в свои руки, отомстишь — и ничем не будешь отличаться от них. Будешь также стяжать, также жадничать и безразлично проходить мимо чужих страданий.

Демон, кряхтя, подбирал себя с пола, пока Микаш продолжал пришивать голову к телу.

— Ничего не выйдет! У тебя ничего никогда не получится, вечный неудачник!

— Возможно, — все также бесстрастно отвечал Микаш, не глядя на демона. — Но я все равно не перестану пытаться. И, быть может, когда-нибудь даже до тебя дойдет?

— Что? — огрызнулся демон и попытался напасть, но будто наткнулся на невидимую стену.

— В мире есть и хорошие вещи: любовь, дружба, преданность, благородство, доброта, отвага, героизм. Среди высокородных — тоже. На них мир и держится, а без этого потонет в хаосе алчности, корыстолюбия и подлости. Он умрет, потому что эти вещи ни дать жизнь, ни поддерживать ее не могут. Ненависть и жажда мести порождают только еще большее зло. А я не хочу. Пока они есть со мной — Лайсве и мастер Гэвин — не хочу ни жечь, ни карать, ни нести правосудие, ни уж тем более сворачивать этот мир со своей оси. Я хочу жить и наслаждаться каждым отведенным мне мигом счастья и не думать о неудачах и обидах, ни былых, ни будущих. Такова моя воля!

Микаш оборвал нитку, закончив шитье, склонился над бездыханным телом милой, самой дорогой Лайве. Коснулся холодных мертвых губ, и солоноватый привкус крови истлел, а вместе с ним и могильная стылость. Микаш открыл глаза. Кристально-голубые глаза смотрели на него с умиротворенной улыбкой.

— Вернись ко мне, — вкрадчивый шепот пробрался в самое нутро, озарил неистовым светом.

— Я постараюсь. Изо всех сил!

Он посмотрел в разноцветные глаза скалившегося за невидимой преградой демона. Решительно поднялся. В ладонь приятно теплотой лег обтянутый кожей эфес, тяжесть стали оттянула руку. Микаш улыбнулся:

— Давай посмотрим, кто из нас сильнее.

Ринулся в бой. Скрестились клинки, заскрежетала сталь. Давно Микаш не упивался битвой, давно не сражался с такой страстью, забыв обо всех тревогах и волнениях. Только движение, тяга идти вперед, становиться лучше с каждым шагом, направляли его теперь. Зов крошечной северной звездочки в необозримой дали, ускользающее эхо призрачных голосов. Удар, блок, резкий выпад и шаг назад, отраженная в последний миг атака. Микаш знал всего его приемы, как свои собственные. Знал, как он будет парировать, куда нанесет следующий удар, всю его тактику до последнего движения предугадывал. В ритме сердца, ускориться, увернуться, обманный выпад снизу, замедление и резкий неожиданный рывок, чтобы обезоружить незадачливого противника. Меч глухо ударился об землю.