Старик и ящер (СИ)

Еще она подумала, что, если в озере водится рыба, значит, оно не ядовито, и либо подземный жар начал выходить сюда только недавно, либо она видела просто речное животное. Оставив мешок с золотом в укрытии, с трудом переставляя окоченевшие ноги, Эйза добралась до озера и опустилась на берегу. Пить ледяную воду она бы сейчас не стала, потому принялась умываться, стуча зубами от холода. Она делала это так медленно, что не заметила, как на поверхности озера снова показались пузыри и тихое, но пронзительное шипение раздалось над водой. Этот звук, издаваемый словно огромной змеей, заполнял, казалось, все пространство. Отшатнувшись от кромки воды, Эйза хотела было вскочить, но онемевшие ноги не слушались ее. Озеро тем временем бурлило и клокотало, будто чудовищный костер подогревал его снизу.

– О, друг мой, сюда, сюда скорее! – крикнула Эйза в отчаянии.

Она ждала, что пантера примчится к ней и даст взобраться себе на спину, а затем унесет прочь из этого жуткого места. Но пантера, подскочив к озеру, внезапно прыгнула в середину бурлящего котла и пропала там, словно в одночасье сварилась.

Однако то был вовсе не котел, и в этом Эйзе удалось вскоре убедиться. Издавая леденящее душу шипение, над водой поднялась голова на длинной шее, покачиваясь, будто змея. Эйза и решила бы, что это водяная змея, но голова была драконья. Не успела Эйза понять, что за чудище явилось перед ней, как еще четыре головы показалось рядом с первой. Они были так похожи друг на друга, что Эйза догадалась: головы принадлежат одному туловищу. Вода вокруг них кипела, и алые струи разливались в ней, будто кровь. Должно быть, это и была кровь: когда поднялись еще три головы, Эйза увидела, что они пытаются стряхнуть с себя пантеру, вцепившуюся, словно клещ, в одну из восьми шей.

Пока три головы боролись с кошкой, остальные пять вперили взгляды в Эйзу. “Оставь ее, давай уйдем!” – хотелось закричать ей, но слова теснились в горле, не желая выходить, и с губ ее сорвался только жалкий писк.

Гидра, словно окончательно уверившись, что жертва не двинется с места, запрокинула две головы и издала жуткий звук, похожий на удары железных пластин друг о друга. Тотчас вода под ней закипела снова, будто крошечные воронки образовались в озере, и, яростно шипя, на поверхности появились еще восемь голов, затем шестнадцать, потом три десятка, вот уже почти сотня. Двенадцать малышей-гидр услышали призыв матери и, как она, уставились на Эйзу.

Казалось, пантера перестала занимать старшее из чудищ. С силой тряхнув головой, оставляя в зубах кошки внушительный кусок плоти, мать оттолкнула хищницу и отбросила в воду. Тут только, поняв, что больше не дождется помощи, Эйза совладала с ногами и бросилась бежать. Гидры должны быть неповоротливы на суше, отчаянно надеялась она, им не догнать быстроногую дочь бога.

Но именно так, похоже, думали сами гидры. Стремительным рывком мать вытянула голову и схватила Эйзу за плечо острыми, вывернутыми внутрь зубами. Вцепившись в добычу, тварь подволокла ее к озеру и оставила на мелководье. Но то было вовсе не приглашение к бегству. Только Эйза попыталась подняться, как сотни зубов вцепились в ее плечи. Мать крепко держала ее за руку, пока малыши выбирались на берег, чтобы начать пожирать добычу с другого конца.

Эйзе казалось, она обратилась в чистый дух, ибо ни бог, ни дети бога не могут умереть, пока живо то, чем они владеют. Пока остров у запада материка не обрушится сам в себя, пока не уйдет под воду, пока молодой вулкан не расколет его на части, жив будет островной бог, жива будет и дочь его, Эйза. Тело ее никогда не станет до конца уязвимо и, даже сгорев, заново соберется из пепла.

Но нынче гидры, оголодавшие по холодной поре, пожирали ее и рвали на части. И стопы и голени проглотили двое детенышей, руки достались еще двоим, оставшиеся восемь выели внутренние органы, и мать проглотила голову Эйзы и то, что осталось от ее туловища после пиршества хищного выводка.

Эйзе казалось, душа ее осталась в голове, и она чувствовала, как смыкаются вокруг нее горячие стенки нутра, как падает она на самое дно колодца, такого глубокого, что если лабиринт на ее острове вытянуть в длину – и тогда он не сможет равняться с ним. Но вот падение закончилось, и она рухнула в горячий влажный мешок, словно бы дышащий в окружающем жаре. И тут же ощутила все свое тело, разорванное на тысячу кусков, лежащее в желудках у десятка хищных тварей. Лежа неподвижно, не в силах издать ни звука, она чувствовала едкий сок, пожирающий ее плоть и кости, и в голове звенели слова не слова, а будто бы песня.

Я выдавлю твои глаза и дам тебе орлиные, чтобы видеть под водой и под землей. Я сварю твое мясо и дам тебе плоть из сырой земли, чтобы семя, брошенное в нее, прорастало. Я сломаю твои кости и дам тебе хребет из железа, чтобы ни камень, ни плеть, ни самая тяжелая ноша не надломили его. Я сорву твою кожу и дам тебе роговую, которой ни жар, ни холод не будут страшны. Я вылью твою кровь и пущу по жилам ртуть, чтобы силы, несущие беду, бежали от тебя в страхе.

Гидра зашевелилась, закашлялась, содрогаясь всем телом, будто проглоченный кусок причинял ей нестерпимую боль. Стенки плоти сжимались и разжимались вокруг Эйзы, словно целый выводок чудищ счел ее мясо несъедобным. В конце концов, озерные хищники срыгнули недавно проглоченные куски, и они выпали на землю и срослись, будто никогда не были разделены. Лишь шрам остался позади шеи в том месте, где голова соединилась с телом.

Гидра с детенышами медленно уползали обратно в воду. Что-то в них было удивительно знакомым, напоминающим ее саму, Эйзу, но в чем состояло подобие, она не смогла бы сказать. Пантера лежала на мелководье, деловито зализывая рану на правой лапе. Обойдя озеро, больше не стремясь оставить ноги сухими, Эйза подошла к другу и опустилась рядом.

– Нынче я могу хвастаться сестрицам, что побывала в пасти у гидры. Да только увижу ли их? Путь долог, много верст идти до огненного обруча. Отдохнем, да и пойдем отсюда.

Пантера слушала ее внимательно, опустив лапу, затем поднялась и обошла Эйзу кругом, принюхиваясь, будто к незнакомой. Что-то в ее запахе не нравилось чудовищу, и кошка ворчала, скалясь, будто чуя врага. Затем, будто смирившись с неизбежным, легла снова и положила голову Эйзе на колени.

Глава шестая. Хозяйка мертвого леса

На первый взгляд этот лес не отличался от десятков других лесов, где путники успели побывать. Но стоило постоять у опушки хотя бы сотню ударов сердца, как гнетущее чувство охватывало душу. Казалось, ничто живое не имеет права находиться между этими стволами, но отчего появлялось это ощущение, трудно было сказать. В конце концов, как ни спешила Эйза, они с пантерой сошлись во мнении, что зловещее место лучше обойти стороной. Чтобы обогнуть лес, потребовалось семь дней, будто даже на расстоянии его чары морочили головы путникам, заставляя ходить кругами. О том, что лес действительно так обширен и велик, Эйза не думала. Только увидев по правую руку чистое поле вместо дурной бесконечности стволов, она облегченно выдохнула и велела пантере сбавить шаг. Нынче, вырвавшись из ловушки, они могли позволить себе отдых. На восточном конце поля, у самого края леса, Эйза увидела избушку, нескладную и кособокую, но вдохнувшую в ее сердце радость. Долгие дни не видя ни одного человеческого лица, она бы расцеловала даже нелюдимого лесного колдуна, выстроившего себе дом в этой глуши.

– Давай посмотрим, кто там живет, – сказала пантере, и страшная кошка неслышными прыжками приблизилась к избушке.

Сойдя со спины чудовища, Эйза встала у низкой двери и трижды постучала. Ответа не было так долго, что она решила, будто здесь никто не живет. Но вот, когда Эйза уже отступила на шаг, дверь отворилась и в проеме показалась женщина, высокая и худая, с двумя толстыми черными косами, лежащими на плечах.

– Приветствую тебя, добрая госпожа, – коротко поклонилась Эйза. – Я ехала много дней, чтобы обогнуть лес, и рада видеть здесь человеческое жилище.