Старик и ящер (СИ)

– Так ли уж человеческое? – улыбнулась женщина. – Приветствую и тебя, странствующее дитя. Что привело такую юную девицу в мои владения?

– Я иду на крайний юго-запад материка, к страшному огненному обручу. Это друг мой. – Она указала на пантеру. – Мы идем от самого Лаора и много земель миновали прежде, чем добраться сюда.

– Ты смелое дитя, – согласилась женщина, – но смелость не поможет тебе в безжизненном краю, где даже чудовищные черви не осмеливаются селиться, где нет ничего живого, где самая вода высыхает за три дня и лишь огонь и камень властвуют неделимо.

– О, я думала об этом, – закивала Эйза. – Мне страшно отправляться в эту гибельную страну, и лишь на свою природу я уповаю. Мой отец – островной бог, и я не могу погибнуть, пока последний холм острова не скроется в океане.

Женщина задумчиво глядела в ее лицо.

– Не встречались ли мы раньше, милое дитя? Мне кажется, я помню твой голос.

– О, я бы запомнила колдунью, живущую на краю этого страшного леса, – заявила Эйза. – Если только ящер, когда уносил меня, не посещал твоих владений.

– Не тебя ли он обратил в вербную ветку, чтобы ты не могла сбежать? Ящер был у меня и просил воды и приюта. Я дала ему напиться, но в приюте отказала, ибо в ту же ночь гостил у меня твой отец, что преследовал ящера и собирался убить его.

– Тогда ты опечалишься, узнав, что мой отец настиг ящера и смертельно ранил. Нынче я иду за Синей звездой, чтобы выкупить его у старшей смерти прежде, чем его дух отойдет в чертоги Создателя.

– Я помогу тебе, – сказала женщина. – Там, куда ты идешь, не место ничему живому и ничему кратковременному, а ты слишком жива и юна, чтобы выйти оттуда невредимой. Лишь тот, кто пересечет царство мертвых, сможет пересечь царство неживых.

– Что же мне делать? Сестры-смерти могут не захотеть пустить меня к умершим.

– У меня есть собственный мир мертвых. – Женщина обвела рукой опушку леса. – Все здесь не то, чем кажется, и очень легко заблудиться, оставшись в моем лесу навсегда. Но я дам тебе провожатого: он выведет тебя в поле, если ты станешь блуждать.

– Мне нужно пересечь лес? – Эйза подняла глаза на высящиеся до облаков сосны. – Так я за месяц не управлюсь, а времени у меня до новой луны.

– Незачем пересекать лес, – успокоила ее колдунья. – Иди по тропе, никуда не сворачивай – и выйдешь к озеру, чьи воды чернее смолы. Окунись в них и возвращайся, не оглядываясь назад.

– А если оглянусь?

– Можешь сбиться с пути.

Некоторое время Эйза раздумывала над советом колдуньи. Посещение леса отнимет у нее драгоценный день, который можно было потратить на путешествие. С другой стороны, ей не помешает любая помощь, чтобы в конце пути не остаться навсегда у огненного обруча, разом обесценив прежние усилия.

– Я пойду, когда солнце будет в зените, – решилась она. – А сейчас, добрая госпожа, мы утомлены и голодны и будем признательны тебе даже за скромное угощение.

Колдунья поманила их в дом, и Эйза с пантерой вошли в небольшой, но куда более просторный покой, чем то можно было представить снаружи. Только оказавшись внутри, кошка встревожилась, словно почуяла беду. Она оборачивалась то к одной стене, то к другой, свирепо скалилась и ворчала, будто пытаясь устрашить невидимого противника.

– Что с тобой, друг мой, что случилось? – ласково спрашивала ее Эйза, но кошка, разумеется, не могла ответить. Она пятилась в сторону дверного проема, словно не желая ни мгновения лишнего оставаться в четырех стенах, и Эйза, как ни хотела провести день под крышей, следовала за ней.

– Она чует мертвых, – спокойно сказала колдунья. – Дом, который ты видишь, всего лишь обман зрения, и, к счастью, у тебя нет посоха твоего отца, дабы увидеть, что стоит здесь на самом деле.

От ее слов Эйзе сделалось дурно, и решимость посетить лес стала угасать с каждым мигом.

– Но еда у меня не гнилая, – успокоила ее ведьма. – Посиди здесь, я вынесу.

Эйза и пантера уселись на землю неподалеку от дома. Возвышающийся под боком лес не добавлял веселья, и Эйза успела пожалеть, что вообще стучалась в избушку.

Вскоре вышла колдунья, неся две миски. Первую, с куском хлеба и горшком овощной похлебки, протянула Эйзе. Вторую, с двумя кусками вяленого мяса, поставила перед кошкой. Поблагодарив хозяйку и дождавшись, когда она скроется в избе, Эйза осторожно разломила хлеб и внимательно осмотрела его со всех сторон. Затем дала обнюхать пантере, но та не проявила ни волнения, ни любопытства, и Эйза решила, что это добрый знак.

Утолив голод, обе путницы тяжелым взглядом уставились на лес. Тот отвечал не менее тяжелым молчанием, словно нелюдимый хозяин, к которому гости явились в неурочный час.

Солнце медленно катилось к зениту. Когда оно засияло прямо над головами путниц, трухлявая дверь снова отворилась и из избы показалась колдунья.

– Иди, отважное дитя, пришло твое время. Полдень – недобрая пора, но не время господства мертвых, и путь твой должен быть легок.

Эйза поднялась на слабо повинующихся ногах и пошла в сторону леса. Сосновые стволы будто надвинулись на нее, силясь обхватить, втянуть в себя, да так и оставить. Стоило большого труда не поддаться их чарам и шагать размеренно и ровно, будто на прогулке. Вот солнечный свет померк, спрятавшись за ветвями, и Эйза поняла, что вошла во владение леса. Тут только она вспомнила, что ведьма обещала дать ей провожатого. Оглянулась было, чтобы спросить, но позади не были ни избы, ни поля, лишь один бесконечный лес, словно она шла по нему уже половину дня. Подняв глаза на скрытое за ветвями солнце и убедившись, что оно все так же висит в зените, Эйза немного успокоилась и опустила глаза, выискивая тропинку.

Она и не ожидала увидеть широкую, хорошо заметную тропу через лес, но не думала, что упомянутая дорожка будет шириной с пол-ладони, едва заметная среди хвойной подстилки. Ступив на нее, Эйза твердо решила не сходить во что бы то ни стало и даже по сторонам не смотреть для пущей надежности.

Тропинка ужасно петляла, огибая деревья, возвращаясь сама к себе, выписывая невероятные узоры, так что Эйзе скоро начало казаться, будто она ошиблась и следовало выбрать совсем другую дорогу. Но вот тропинка обогнула очередную прогалину между соснами, и Эйза увидела краем глаза, как шевелится опавшая хвоя на прогалине, будто маленькая змея или огромный червь ползет под ней. Тогда она подумала, что дорожка неслучайно огибает на вид безобидные места, и больше не хотела сворачивать.

Чем дольше шла, тем больше чувствовала странное покалывание в задней части шеи, будто какое-то кровососущее насекомое устроило там пир. Помня советы колдуньи, Эйза не вертела головой, но вскоре терпеть наглого пришельца, обосновавшегося на шее, стало невозможно. Протянув руку, она коснулась места, где, как она думала, сидело насекомое, но ничего не ощутила, кроме липкой влаги под ладонью. Поднеся руку к лицу, Эйза увидела кровавые разводы на пальцах, словно что-то вцепилось в ее шею и улетело. Некоторое время ничего не происходило, и Эйза снова пустилась в путь, но не прошла и сотни шагов, как почувствовала уже знакомую тяжесть под затылком. Казалось, хищная птица сидит на ее плечах, цепляясь когтями, чтобы не упасть. Протянув руку и ощупав порезы, Эйза снова ничего не ощутила. Невидимый кровосос немало злил ее, и ей хотелось поскорее добраться до озера, чтобы смыть кровь и заставить жадную тварь отцепиться.

Но тропинка все петляла и петляла, не думая выводить Эйзу ни к озеру, ни к чему-либо отличному от бесконечного ряда стволов. Солнце, между тем, покинуло зенит и стало клониться к закату. Меньше всего хотелось Эйзе ночевать в этом неприветливом краю, и она прибавила шагу, сетуя на собственную глупость и доверчивость. Ей стало казаться, что колдунья нарочно заманила ее в лес, дабы скормить местным хозяевам, и никому, кто вошел сюда, больше не выйти в мир.

Эйза решила идти до заката, и, если озеро к тому времени не покажется, залезть на ближайшую сосну и с нее осмотреть окрестности. Больше всего боялась она, что и с вершины сосны лес будет простираться во все стороны однообразным темно-зеленым морем, где ни вода не блеснет между стволами, ни поляна не покажется вдалеке.