Узы (СИ)

- Не бойся, я здесь.

Тихий шепот на ухо и к его спине прижимается Менетнашт, обвивая руками его талию. Донкор верит в эти слова, ведь действительно кажется, что его более никогда не бросят. Менетнашт мягко отстраняет ладони юноши от его лица и опускает вниз.

- Открой глаза, - тихий шепот на ухо, из-за чего он непроизвольно сжимается в грудь Менетнашта.

Это просто… методы защиты, ведь он совершенно слаб. Донкор без особого желания открывает глаза, неуверенно, ведь может быть что-то неприятное здесь… Юноша удивлённо открывает рот, понимая, что сейчас они стоят в просторной зале. Камень и золото, песок и богатство… Неужели это всё было у них всех под носами? Эти богатства, эти знания, а сколько же скрыто в тех коридорах, которые ведут из этой залы?

Донкор выпутывается из сжимающих его рук, полностью погруженный в свою любознательность, и медленно подходит к трону – единственный предмет, который был здесь помимо колон. Огонь факелов заставлял блестеть золото, словно здесь было само солнце, от него дорогие камни переливаются всеми цветами неба. Остановившись у самого трона, Донкор подымает голову вверх, смотря на то небольшое окно, которое бросало свет на первую залу. Неужели это всё действительно внизу?

- А это…

- Да, именно здесь люди разговаривали с богами, а не там, где мы были, - лёгкая усмешка затрагивает губы Менетнашта. – Здесь проводились основные празднества – дань богам.

- Но почему тогда все так быстро забыли об этом месте? Даже не смотря на эти традиции… Люди алчные, жадные до богатства, а тут столько всего, - для пущей убедительности юноша разводит руки в стороны и несколько раз прокручивается вокруг своей оси.

Менетнашт пустым взглядом, словно был не в этом мире, смотрел на Донкора. Дитя, которое судит слишком правильно. Неиспорченный этим временем, этими людьми, в которых поселилось зерно Апопа.

- Идём, я тебе кое-что покажу.

Мужчина не предлагает Донкору руку, зная, что это его отпугнёт ещё сильнее. Пугливый лисёнок… Менетнашт медленно идёт к самому дальнейшему коридору, заставляя темноту расступаться следом под загорающимися факелами. Донкор вздрагивает и спешит за жрецом, чтобы не остаться здесь одному.

Показать? Это интриговало, но было бы ещё и страшно, что всё это лишь иллюзия. Именно это пугало куда больше, чем останется ни с чем, один. Что просто заснул, что это мираж, что Менетнашта никогда не было рядом, не было того поцелуя и их долгих разговоров, что просто откроет глаза и всё, ничего не будет. Слишком много «что» и страх.

Чем дальше они заходили, тем холоднее становилось. Донкор не думал, что где-то может так резко упасть температура, как не ночью в пустыне. Он обхватил себя руками и постарался не слишком сильно стучать зубами. Слишком длинный выдох, от которого идёт пар, и Донкор замирает. Так вот что настоящий холод…

- Ты замёрз, - со словами ему на плечи ложится тёплая накидка, которая сохранила запах мужчины.

- Но вы же…

- Не волнуйся, - перебивает Донкора жрец и улыбается ему краешками губ, - я точно не замёрзну.

Не правильно, не должен быть с ним таким… таким! Юноша перехватывает на груди чёрную накидку, чтобы она не упала, и заходит в комнату, где скрылся Менетнашт. Как-то слишком бедно, по сравнению с тем, что он видел, но в простоте скрывается самое драгоценное.

Донкор неуверенно выглядывает из-за спины Менетнашта, с непониманием смотря на слишком серый постамент для этого места. Честно, он ожидал чего-то более помпезного, как… Нет! Хватит! Он же никогда не уподобился тем, кто смотрит лишь на внешнюю оболочку. Юноша переводит беглый взгляд на Менетнашта, который стал к нему вполоборота, и стал неуверенно подходить к постаменту. Может, не стоит, раз это место вообще более никто не посещает? Пальцы с силой сжимают чёрную ткань и с губ слетает удивлённый выдох. Книги… Две книги. Одна полностью из золота, вторая же вся чёрная и, кажется, даже поглощает свет. Надписи… нет, заклинания, которые вызывают сплошные вопросы, красовались выбитыми рисунками на обложках. Две книги, которые лежали в выемках, что покрылись песком, не были тронуты временем, словно их вот-вот, перед их самым приходом, положили сюда.

- Книга Амон-Ра и…

- Книга Воскресения, - не своим голосом говорит Донкор и делает шаг назад. – Мы не должны быть здесь. Это проклятое место.

- Донкор, не стоит говорить то, что является лишь мифом, - жрец кладёт руку на плечо юноши, успокаивающе сжимая его. – Книга сама не несёт проклятия, лишь если что-то прочтёшь, то могут быть последствия. Только наши поступки играют важную роль, а не предмет.

- Поэтому никто сюда и не ходит более? – скорее констатация факта, нежели вопрос.

- Боги уничтожили всякий интерес у людей к этому храму, - мужчина подводит обратно Донкора к постаменту, ненавязчиво приобнимая его.

- Но почему тогда не забрать эти книги… к себе? Они же опасны, если попадут не в те руки.

- Ты веришь в судьбу? – Менетнашт удовлетворённо улыбается, замечая утвердительный кивок. – Каждая из этих книг закрыта единым ключом, который невозможно открыть. Поговаривают, что есть повелительница судеб всего живого и неживого, которая запретила до нужного времени использовать эти книги.

-…это глупо.

Донкор вздрагивает, когда слишком громкий смех Менетнашта. Что он сказал? Но губы сами по себе растягиваются в улыбке оттого, что ему удалось рассмешить мужчину. И всё равно, что из-за глупости, из-за его невежества, на сердце слишком приятно.

- Возможно и так. Но сейчас никому не удалось открыть этот ключ.

Он не стал спорить, ведь действительно ничего не знал в этом. Не важно, лишь бы его так и продолжали прижимать к себе. Донкор потерялся во времени, смотря на чёрную книгу. Жрец что-то продолжал говорить, наверно, но ноша слышал совсем другие голоса. Тихие, как шепот ветра среди листвы в садике у Эш, далёкие и такие заманчивые, они звали его к себе, тянули к себе, к Книге Воскресения, чтобы прикоснулся и открыл её.

- Думаю, нам уже стоит идти, - разрушает шепот голос Менетнашта.

Что-то ненормально это, но Донкор не обращает должного внимания на шепот и послушно кивает головой, сильнее запахиваясь в накидку. Действительно, стоит уже идти, ведь неизвестно, сколько прошло времени, неизвестно, может его вообще ищут, нужен… Да кому он вообще нужен, кроме матери? Может, ещё и Менетнашту, даже пускай в роли забавной игрушки, которая лишь потеха на несколько дней. Он был реалистом и не видел ничего в себе особенного, чтобы им по-настоящему заинтересовался такой мужчина. Внешность, как и у всех, есть умнее люди, да и вся эта детская непосредственность, от которой он никак не может избавится в свои года. Многие люди, которые знали его, соседи, утверждали, что его испортила мать. «Парень его возраста не должен цепляться за юбку матери, а должен бегать за девушками и создать свою семью», - утверждали старые женщины, которые «познали» всю жизнь. А если Донкор не хочет собственной семьи? Хочет увидеть весь мир, ощутить ветер свободы на своём лице, который будет рассказывать и давать больше, чем эта семья… Общество не понимает, презирает таких, кто живёт не по нормам, не по уставу, не так, как оно привыкло, но юноша не собирался прогибаться… наверно. Всё было смело лишь на словах, на деле же Донкор ничего не сможет сделать. Как бы не молился Анубису, Ра, Осирису и другим богам, но смелость или даётся тебе с рождения, или до самой смерти нужно прозябать трусом. И Донкор совершенно не был смелым, как он сам считал.

На улице, оказывается, солнечный диск уже клонился к горизонту, но это не мешало его лучам ослепить Донкора. Хоть в храме и было ярко, но недостаточно, как оказалось. Юноша пытается проморгаться и что-то увидеть, но его неожиданно берут за руку, что была завёрнута в ткань накидки, и ведут за собой. Снова. Как в храме… Вновь становится приятно на душе, на сердце, что Менет мог его бросить, но помогает. Тепло в мыслях и так щекотно внизу живота, что просто хочется подойти к жрецу и снова его поцеловать. Почему-то Донкор чувствовал, что мужчина не оттолкнёт его, наоборот, будет искать из этого выгоду и крепко обнимает его, не отпуская от себя, а внутренний голос вновь, как и всегда, заставляет устыдится своих внутренних порывов.