Две войны (СИ)

На площадке, прямо перед ними, находился великолепный фонтан в виде чаши, оплетенной мраморной лозой, столь естественной, что, слегка близорукий, Калверли не сразу разобрал, искусную подделку природы. Возле фонтана беседовали несколько офицеров, в окружении своих спутниц, которые восхищенно подставляли руки под журчащие разноцветные струи воды, переливающиеся всеми цветами и оттенками, известными человеческому глазу. Однако капитан не направился к ним, а свернул в смежный коридор, исчезнув за первой же дверью. Джастин еще несколько секунд, очаровано наблюдал, как игра теней и света заставляет воду принимать голубой, красный и оранжевый цвета, нежно стекая по рукам веселящихся женщин, после чего, поспешил за Алексом. В комнате было темно, по сравнению с холлом, в котором каждая часть светилась и мерцала, но Джастин быстро сориентировался и понял, что они оказались на цокольном этаже, где офицеры спокойно отдыхали от общества своих благоверных. Войдя, Калверли ощутил резкий запах турецких курительных палочек, чей дурман действовал как алкогольный пар, но не тех, какие продаются на улицах, а тех, какие привозят с далеких островов.

- А вот и наш дорогой именинник! – воскликнул уже знакомый Джастину светловолосый парень, сидящий за карточным столом, кто-то из офицеров щёлкает картами, распечатывая новую колоду и несколько пар глаз, устремляются на вошедших. – Где тебя носило, капитан? Нам уже осточертело развлекать твоего отца.

- Где он, кстати, Роберт? – Спросил Александр, приветливо кивнув остальным.

Он тут же запер эмоции в одном из бесчисленных отделений своего мозга, оказавшись под прицелом этих взглядов людей, из которых он доверял только застывшему за его спиной южанину и слегка протрезвевшему, после их последней встречи, Роберту. Он был знаменит, в чуждом Джастину, большом мире северного командования и, умело разыгрывая перед ними, заданную роль, сейчас - он раскрепощался, представляясь - молодым, юношески-веселым двадцатипятилетним щеголем, которого не волновало ничто, кроме выпивки и покера, и только Джастин понимал, что происходит у него внутри. Среди офицеров, его не любили, но явно побаивались и все, как-то смутно, ожидали от него, в будущем, какой-нибудь грязной и громкой выходки - и это было в его манере, однако улыбки не сходили с лиц офицеров, даже когда Роберт неохотно продолжил:

- На верхнем этаже, в зале для приемов, вместе с президентом Линкольном и вице-президентом Гамлином.

- В мою честь, такая суматоха? - несмотря на свою призванную умеренность и здравый смысл, Алекс легко отшутился, пытаясь улыбнуться. - Я польщен, но пока не напьюсь, туда не пойду.

- Генерал-майор Макклелан здесь. – Роберт внимательно посмотрел на сидящих рядом мужчин, но никто так и не проронил ни звука, поэтому просто продолжил говорить, выливая поток информации на безучастного Джастина и напряженно ожидающего капитана. - Александр, не я должен говорить тебе об этом, но он организовал базу на реке Пеманкей, подойдя на четыре мили к Ричмонду. Тебя сместили на несколько месяцев с должности, пока длится расследование твоего промедления.

Все были мрачны и настороженны, ибо ждали столкновения и резкого выпада, от известного своей вспыльчивостью, Эллингтона. Люди из мрамора, возвышенные эгоисты, неподражаемые резонеры, никогда не совершившие ни арифметической ошибки, ни поступка, внушенного отчаянием - разве мог кто-нибудь из них очнуться от каменного смятения и понять, что Алекс через минуту загрызет их, если услышит еще хоть слово?

- Почему я не уведомлен об этом? - Голос капитана звучал теперь резко и отрывисто, выбивая стаккато, как пианист с обожженными пальцами.

Все присутствующие разом покосились на Джастина, все еще застывшего в дверях. Алекс оглянулся через плечо и тихо приказал:

- Выйди и закрой за собой дверь.

Калверли боялся взглянуть на него, боялся тронуться с места, потому что пламя свечей колеблется и тени пробегают по напряженному лицу Эллингтона, по сжатым губам, и тогда кажется, что его черты оживают, и улыбающийся рот превращается в звериную пасть.

Можно двадцать лет колебаться перед тем, как сделать шаг, но нельзя отступить, когда он уже сделан и Калверли попятившись назад, оказался за бортом, захлебываясь солью отчаянного пылкого страха.

13. leather manuscript – «Кожаный манускрипт» - книга, выполненная из кожи человека, обычно содержащая демонологический смысл или основы практического оккультизма, некромантии и иной черной магии. Основная часть книг была создана между XIII – XVI веками. К концу XIX столетия их оставалось не более семи.

* obscénité - (с фр.) непристойность.

*

Закрылась дверь маленькой комнаты, изящно декорированной в стиле сицилийского барокко, предписывающем обязательную, золото-зеленую полосатую обивку и, строго, пышную форму мебели. Калверли нервно мерил шагами комнату и раздраженно разглядывал причудливые, витиеватые орнаменты и узоры на стенах. Весь Капитолий представлял собой ту же роскошь и помпезность, к пафосу которой он привык, живя в замке капитана. Четыре свечи, установленные попарно в стеклянных футлярах по обе стороны камина из белого мрамора, освещали помещение, где два высоких окна, выходящих на сквер заднего двора, были прикрыты тяжелыми темно-красными портьерами, расшитыми золотом. Бронзовые напольные часы пробили без четверти девять, и Джастин уже сбился со счета, сколько таких звуков пропустило через себя его дрожащее сердце, пока он, второй час, маялся в ожидании Алекса, который в сопровождении нескольких офицеров, поднялся в зал для приемов. Эллингтон никогда не позволял держать себя в неведение и поэтому четко заявил всем, что намерен осведомиться о том, что говорят о нем главнокомандующие, и ему было все равно, приглашал ли его президент на это совещание или же, его присутствие там неуместно. Теперь он расписывал в голове тактические уловки, с помощью которых ему всегда удавалось противостоять наглым заигрываниям этих, весьма опасных особ, которые со всех сторон наступали на него, отговаривая идти туда и вмешиваться.

- Идите вы ко всем чертям, уважаемые! – Взорвался Алекс, перевешиваясь через перила, когда, поднявшись быстрым шагом по лестнице, он оказался на балконе второго этажа, сверкая глазами на столпившихся внизу, у лестницы, гостей, поспешно выбежавших за ним из игорной комнаты.

- Мистер Эллингтон, я настаиваю, чтобы вы сейчас же вернулись и не тревожили мистера Линкольна, так как он просил не пускать вас…

- А я настаиваю, что бы вы пошли на хуй. – Ответил капитан какому-то сержанту, рьяно рвущемуся подняться на балкон, чтобы оттащить от дверей Алекса, но тот с оглушительным хлопком шибанул дверью и скрылся за ней, оставив всех ошалело перешептываться и переглядываться, многозначительно качая головами.

- Псих, да? – заметил вслух Роберт, неизвестно как подкравшийся со спины. – Посылает всех и делает что хочет: я всегда завидовал ему в этом. Как ты выдерживаешь его?

Джастин обернулся к светловолосому человеку в гражданском сюртуке, который при виде, прошедших мимо них, двух молодых особ, раскланялся очень важно и вежливо, держа руки по швам и только когда улыбающиеся дамы отошли, Джастин озадачено сказал невпопад:

- Я думал, что это прием в его честь, а не подставная уловка генерала Эллингтона. Как он мог совершить подобную подлость? Это ведь день рождение его сына?

- Иначе, он бы не приехал сюда. – Ответил Роберт, удерживая на своем подвижном, обманчиво безобидном лице маску загадочности и легкой усмешки, которую, хотелось сорвать и вытрясти из него нормальные ответы, которые он полностью заслуживал получить. - Его около двух недель не могли вытащить в Сенат, чтобы огласить о временной отставке, поэтому Алан разослал приглашения от его имени, и Алексу ничего не оставалось, кроме как приехать сюда. Сейчас состоится шоу: все эти люди через мгновение будут вовлечены в настоящий скандал.

Калверли, проводя время в тягучем ожидании, пришлось рассматривать таинственные мраморные бюсты незнакомых ему людей, таблички на них, с латинскими надписями и популярными выражениями на греческом языке, большую часть, которых он либо не знал, либо не смог прочитать, забыв то, чему учился в детстве. Удивительным было сходство живых людей, находящихся в этом месте, с теми каменными фигурами, которые застыли в коридорах. Резкий смех женщин и их назойливая болтовня - дико раздражали его. На стол подавался виски в высоких стаканах, с ложечкой сахара и толчеными листиками мяты на дне и от этой малости дамы быстро захмелели. Те из них, кто не сплетничали друг с другом, утопая в мягких диванах или сидя за столами, тащили своих кавалеров танцевать в центре зала, ритмично стуча каблуками по паркетному полу. Музыканты играли с какой-то, страстной убежденностью, беспрерывно барабаня по роялю, выбрав для этого менуэт из оперно-балетных спектаклей Рамо, в модном позднем духе «Les Troquers»(14). Калверли смотрел, как блестят глаза и стаканы этих людей, и не видел в них ничего, кроме лицемерия праздных гуляк. Удивительно сложная и драматичная, последняя часть менуэта, вывела Джастина из задумчивости, и он вновь сказал Роберту, вовсе не так уверенно, как желал бы: