Две войны (СИ)

Джастин подался вперед и порывисто стиснул эту жизнь в одном мощном объятии.

До него доносился запах дороги и собственный запах Алекса, неуловимое, теплое, но опьяняющее, как благовонный пар, дыхание, касается щеки Джастина. Все его существо пришло в смятение и, в безмерном порыве, стремилось к этому волшебному созданию. Он жаждал обнимать его вечно, вовлечь его в себя, вдохнуть его в себя, пить, обладать им сверхчеловеческим образом, на грани их общего помешательства. Джастин почувствовал, что перестает владеть собой, глядя на Алекса, вдыхая аромат его тела и глотая дыхание, срывающееся с его губ, вместе с короткими фразами:

— Да, Джей… теперь с нами все будет хорошо. — Сказал Алекс, втягивая его в поцелуй, жадно проводя языком по губам, заново узнавая их вкус, вспоминая их мягкость. То был поцелуй долгий и глубокий, вытаскивающий наружу, раскрывающий сущность их существования на Земле. — Я с тобой.

Джастин, опьяненный чувствами, словно окутанный парами нежного, горьковатого, золотистого вина, разразился смехом, громким и таким свежим, после столь тяжелых страданий и потерь, еще сильнее сжав Алекса в объятиях, прильнул к нему, передавая свою дрожь.

Отныне, он уже не просто затерянный во мраке, трепещущий комочек живой плоти — теперь он был рядом с Ним. Теперь они оба были живы.

42. afinidad de almas — (с лат.) «родство душ».