Две войны (СИ)

- Нет, я их всего лишь читаю, но если бы они были живы, я бы не отказал им в любви – большой и чистой. – Капитан отложил документы и хрустнул суставами пальцев, устало вздохнул, откинувшись на спинку кресла, и расплылся в совершенно бесстыдной улыбке, наверняка предаваясь сладким грезам о вышесказанном.

- Тогда в числе твоих любовников так же Квинт Гораций, Френсис Бэкон, Томас Гоббс, Рене Декарт, Пьер Гассенди… - Джастин провел пальцами по корешкам плотно стоящих книг, оглядел полное собрание сочинений видных политиков античности и возрождения, вынул одну, раскрыл наугад и улыбнулся прочитанному.

- Неужели вы, лейтенант, ревнуете? – Джастин видел сдержанную радость на его лице, а в глазах читалось торжество и веселье.

- К покойникам? – Джастин пролистал несколько страниц книги, пытаясь не замечать навязчивого желания, овладевающего им каждый раз, когда Алекс смотрел таким провокационным взглядом, словно бы вызывая на дуэль. - Ни в коем случае, господин капитан. Я больше остерегаюсь живых.

Он оставил на тумбочке у кровати раскрытую книгу и приблизился к Алексу, зайдя к нему со спины, положив руки на широкие сильные плечи и сделав несколько массирующих движений. Тот хмыкнул и откинул голову назад, глянув своими чертовскими глазами.

- Моя жизнь связана только с тобой, а на тот свет я пока не собираюсь, так что тебе не о чем волноваться.

- Если вдруг соберешься, не забудь мне сообщить. – Джастину было не так смешно как Александру, ведь он никогда не воспринимал смерть как шутку и не насмехался над костлявой сукой, но, живя с ним, многое уяснил: в первую очередь, то сумасшедшее и извращенное, в некотором роде, восприятие действительности, через которое тот классифицировал мир внутри своей больной головы.

Все его слова, в конечном счете, сводились к некому подобию старой шутки и Калверли, со временем, привык: он стал воспринимать слова не так прямо и не с такой страстью как прежде, перестав оспаривать каждое его слово и перечить через каждые пару секунд диалога. Он открывал для себя слово «страсть» в новой его ипостаси; теперь Джастин действительно ко всему относился со страстью, даже к такому неестественному явлению, как секс с мужчиной.

- Непременно. И что тогда ты сделаешь? – С напускным безразличием, осведомился Алекс.

- Вытащу тебя. – Уверенно сказал своим надтреснутым хриплым голосом Джастин: он смотрел на влажный блестящий рот и не смог пересилить свое желание, накрыв его губами.

Только когда Алекс наваливался всем своим весом на него, обвивал руками шею, прижимая сильнее, он чувствовал себя принадлежащим живому потоку бытия, будто бы до этого момента его и вовсе не существовало.

Истекающий член казался тяжелым, как кусок свинца, и, застонав под руками Алекса, он, бесстыдно, потерся об его ногу, призывая действовать быстрее, боясь преждевременной разрядки. Он знает, как развести огонь, а Алекс, прекрасно знает, как заставить его гореть.

Он нетерпеливо стянул с себя штаны и повернулся к Эллингтону спиной, склонил голову, опираясь ладонями о стол и расставив ноги в совершенно развратной позе, чувствуя, как от стыда горят уши и щеки, но то вожделение, которое сотрясало каждый дюйм его тела - заглушало все иное в нем.

- Я все же был прав, - прохрипел Алекс за спиной, отложив на стол баночку со смазкой и пристраиваясь возбужденным членом между его выпяченных ягодиц, - ты шлюха, Джастин… какая же ты шлюха.

- А ты все же тварь, Алекс… - нечетко огрызнулся Джастин, испытывая непреодолимую муку от своего изнывающего органа и все сильнее желая испытать это жуткое и великолепное наваждение. – Давай… выеби меня.

Джастин услышал смех за спиной; Алекс терся головкой своего члена между его ягодицами, дразнящими движениями, скользя между яичками и анусом, вырывая из Джастина проклятья, мольбы, всхлипы и ругательства. И, в момент, когда капитан мягко ввел в него головку члена, выгнулся и томно застонал, двигаясь навстречу осторожным медленным движениям, отдаваясь во власть острой первоначальной боли, в которой он научился распознавать мельчайшие моменты проскальзывающего наслаждения, в последствии, сменяющегося сладким забвением.

Широкие ладони сжимали, теребили, пощипывали пальцами выпрямившиеся и затвердевшие коричневые соски и Джастин не мог оторваться от своих ощущений, не мог держать под контролем свое тело.

- Быстрее… - взмолился он, впиваясь пальцами в столешницу до боли в костях, пытаясь двигаться сам, но сильные руки мешали ему это сделать. - Алекс, сука, быстрее!

Алекс продолжал свою варварскую, сладостную пытку, но все же немного ускорил темп, подавая член глубже в горячее нутро Джастина, а руки скользили вниз по животу и от тепла движений ладоней шли приятные, горячие волны. Джастин, сжав зубы, подался назад, сильней насаживаясь на твердую плоть и подстраиваясь под новый темп, вскрикивая на особо глубоких толчках, задевающих простату. Он чувствовал, как болезненно обтирает кожу жесткий стол, от того, как сильно в него вколачивался Алекс, он терял равновесие, практически распластавшись на столе.

Александр прошелся губами по его затылку, лизнул распаленную кожу под линией роста волос, сдавленно дыша, лаская слух приятной музыкой стонов. Джастин задрожал, чувствуя, как напряжение в мошонке разрывает его на части, и закричал, бурно кончая в руку Алекса, сжавшую его член в момент наслаждения.

Алекс, крепко держа за талию обмякшее тело, сделал еще пару глубоких толчков, выдохнув, замер, и со стоном кончил, вливая в него горячие струи, будто кипящее масло с сургучом и креозотом, после чего, легко ссадил его со своего члена и отодвинулся.

Джастин, кое-как отдышавшись, поднялся со стола, на который упал грудью, не найдя в себе силы остаться на ногах, и с трудом добрел до кровати, свалившись на холодные простыни.

- Живой? - деловым тоном спросил Эллингтон, закуривая сигару и отшвыривая на диван свой золотой портсигар, жадным взглядом пожирая распластавшееся затраханное тело на своей кровати.

- Живее всех живых… - простонал Джастин, не в силах даже поднять глаза, но, точно зная, что тот сидит в своей любимой вальяжной позе, закинув ногу на ногу, рассматривая тлеющую сигару. – Это лучше чем книги.

Капитан расхохотался, сделав несколько глубоких затяжек, затушил сигару и сел рядом на кровать.

- Литература вместо горячего тела шлюхи — да, это не то блюдо, которое следует подавать в постели, - сказал Алекс, и, не дождавшись ответа, подхватил его под лопатки, поднимая и усаживая напротив себя.

- Назвал меня шлюхой? Ты редкий гад. – Сказал Джастин, ощутимо злясь, видя, как довольно ухмыльнулся Эллингтон, наблюдавший, как в нем закипает гнев.

- А разве это не так? – безобидно поинтересовался Алекс, сжав член Джастина с такой силой, что тот мелко вздрогнул и вскрикнул, схватившись за его руку, со стыдом и недоумением почувствовав, что снова возбуждается.

Опять этот, чертов янки, его переиграл.

Сминая возбужденный орган в ладони, другой же удерживая за бедра, Алекс припал к его губам. И, со странным выражением, в глубине зеленых глаз, как будто, испытывая не меньшее изумление от собственных действий, продолжил активно водить ладонью по члену Джастина, и ниже, ласкающими пальцами, задевая поджавшуюся мошонку, нежно надавливая на сочащуюся на головке его ствола дырочку и размазывая по ней смазку. Член, в его ладони, вздрагивал, сильнее наливаясь горячим потоком, вторая рука скользнула с поясницы вниз, дотронувшись до влажного отверстия, откуда все еще истекало семя Эллингтона, который легко ввел в расслабленное кольцо мышц палец, быстро найдя знакомый бугорок наслаждения, ухмыльнувшись, когда, в ответ на это, Джастин зашелся новым стоном, в неосознанном порыве сжав его руку. После чего он снова ускорился, сильнее и крепче обхватив твердую влажную плоть: движения стали резкими и только, когда через несколько коротких минут, услышал низкий гортанный стон, и Алекс ощутил на своих пальцах густую белесую жидкость, он позволил Джастину упасть на подушки и забыться глубоким сном.