Любовь и смута

***

Идея подкупа людей императора оказалась весьма резонной, Лотарь не преминул воспользоваться советом Лантберта. Как только по лагерю Людовика пополз слух о щедрой награде для перебежчиков, многие поспешили переметнуться во вражеский стан. Каждое утро войско недосчитывалось воинов, а то и целых дружин, дезертировавших вместе со своими сеньорами, и, несмотря на все предпринятые меры, всё же настало то злосчастное утро, когда Людовику доложили, что лагерь полностью опустел.

Битва оказалась проиграна, так и не начавшись. Рядом с поверженным королем остались только немногие, самые неподкупные и преданные ему люди. Людовик собрал их всех в своей палатке и искренне поблагодарил за верную службу, а затем приказал своим немногочисленным верным подданным последовать примеру остальных и перейти на сторону противника.

Бароны императора не спешили подчиниться этому приказу.

- Мы не оставим вас, государь, - отвечал за всех граф Парижский, - пусть мы выступим против всей Франкии, но я и моя дружина скорее умрем, чем предадим вас и нарушим вассальную клятву!

Остальные согласились со словами графа Герарда и подтвердили готовность сражаться и отдать жизнь за своего короля.

- Благодарю, други, ваша преданность достойна наивысших похвал, -  сказал Людовик своим верным баронам. - Однако я не хочу видеть, как вас и ваших людей настигнет совершенно бессмысленная и ненужная смерть. Мои сыновья уже празднуют победу, и вам не удастся что-то здесь изменить. Поэтому как ваш сеньор, я приказываю и прошу оставить мой  лагерь и перейти на сторону победителей, дабы горечь моего поражения многократно не умножилась при виде вашей безвременной гибели.

Услышав такую речь от своего сеньора, рыцари императора, скрепя сердца, повиновались ему.  Когда все они удалились, в палатке остались только два человека - Людовик и его сенешаль Адельхард. Видя, что друг медлит, император обратился и к нему с той же просьбой — перейти на сторону Лотаря, чтобы сохранить себе свободу и жизнь. В ответ преданный и доверенный друг Людовика лишь мрачно покачал головой. Затем, выхватив свой меч, протянул его императору, со словами:

- Государь, лучше убей меня, но не приказывай становиться предателем. Лишь смерть способна заставить меня в час беды оставить своего государя и друга в таком горестном положении.

Весьма растроганный его преданностью, Людовик со слезами благодарности обнял верного друга. Они вместе вышли из палатки и, преклонив колени и обративши взор к небесам, принялись горячо молиться, возлагая свою дальнейшую судьбу в десницы господни.

Тем временем, Лотарь не торопился. Зная, что отец остался в одиночестве, король не отправлял никого из своих людей, чтобы арестовать его, а терпеливо ожидал появления побежденного императора в своей лагере.

Он сидел в кресле во главе своего войска. Рядом с ним находился его брат Людовик Немецкий. Чуть поодаль восседал понтифик в окружении собственной свиты.  Григорий чувствовал себя не очень-то комфортно, став свидетелем расправы детей над Людовиком Благочестивым. С франкским императором папа с давних пор пребывал в хороших дружеских отношениях и не предполагал, что однажды будет вынужден находиться в стане его гонителей.

Здесь же находились знатнейшие франки и епископы, во главе с архикапелланом Хильдвином и архиепископом Эбо Реймским - сыном саксонского раба, получившего свободу и возвышенного Карлом Великим, который, как известно, ценил людей не за титулы, а за их личные качества и часто приближал к себе людей низкого происхождения, если находил в них ум, честь и другие похвальные качества, достойные самых высоких санов.

Эбо воспитывался вместе с Людовиком, будучи его ближайшим другом детства, и вскоре после коронации друга получил архиепископство и стал аббатом монастыря Сен-Реми. Несмотря на все благодеяния, принятые им из рук Людовика, в споре императора с детьми Эбо предпочел занять место в партии единства.

 Войско замерло в ожидании. Наконец, вдали появились два всадника. Приблизившись, они спешились. Адельхард был сразу же весьма грубо арестован несколькими подбежавшими к нему баронами и уведен прочь.

 Оставшись в полном одиночестве, Людовик обвел глазами ряды магнатов и епископов — все как один прятали от него глаза. Лишь Людовик Баварский с задумчивой скорбью взирал на отца, держа голову прямо и не отводя взгляда — ведь он предупреждал родителя, к чему может привести невыполнение справедливых требований франков. Зря отец не прислушался к его предостережению, но теперь император должен винить в своем бесчестии только самого себя.

- Ты победил, Лотарь, - сказал Людовик, - но не спеши торжествовать! Берегись, не обернулась бы власть над Франкией слишком непосильной ношей для тебя!

Прежде чем заговорить, Лотарь выдержал небольшую паузу, с нескрываемой ненавистью глядя на поверженного отца.

- Людовик, отныне ты больше не являешься законным императором Франкии. - произнес он (Лотарь говорил громко и четко, так, чтобы каждое его слово было слышно даже самому последнему бойцу в рядах войска). - Ибо франки больше не желают признавать твою власть. Ты низложен и обвиняешься в государственной измене. Вскоре над тобой свершится суд, и ты понесешь заслуженное наказание за предательство интересов государства во имя личной выгоды.

Лотарь замолчал, а к его отцу торжественно и неспешно приблизился граф Викфред.

- Людовик, прошу подобру отдать меч, - сказал он бывшему сюзерену, - знатнейшие франки больше не признают твою власть. Мы желаем, чтобы отныне нами управлял твой сын.

Людовик вынужден был подчиниться приказу подданного, после чего был препровожден под арест.

Когда увели низложенного императора, Лотарь обратился к папе Григорию за благословением, исполнив все предписанные знаки почитания апостольской власти. Понтифик благословил нового императора Франкии, но тут же поспешил проститься с ним и, сославшись на множество неотложных дел, изъявил желание, не теряя времени, отбыть в Рим.

Скорый отъезд папы римского не омрачил Лотарю радость победы. В лагере были объявлены многодневные торжества. Ни один человек, в том числе из бывших сторонников Людовика, не был обделен причастностью к всеобщему ликованию, все (кроме находившегося под арестом сенешаля Адельхарда, решившего разделить участь своего сеньора) принимали самое активное участие в праздничных гуляньях - веселом пиру и воинских играх, устроенных в честь победы.