Любовь и смута

 Девушка неожиданно смолкла. На лицо Элисены вновь вернулись естественные краски и она открыла глаза. Карл успокоился, перестал ворочаться и стонать, теперь он находился в состоянии глубокого, спокойного, исцеляющего сна.

«Воистину нет ничего действеннее силы искренней веры и молитвы. Любовь Божия все  одолеет. На Элисену при её рождении снизошел Дух Святой, она носит его в своем сердце» - подумал Нитхард.

 - Похоже, вы совсем не спали сегодня? - спросила Элисена, внимательно посмотрев в лицо юноши.

- Какой уж тут сон, - пожал плечами Нитхард.

- Это неправильно, вы должны беречь свои силы, иначе может статься, что когда ваша помощь понадобится болящему вы не сможете быть ему полезным. - Её речь была разумной, а голос звучал нежно и успокаивающе, словно родник в тиши леса.

- Вы правы, - кивнул Нитхард.

- Я принесла вам поесть. - Элисена достала из корзины крынку молока и свежий, ещё теплый хлеб, наполнивший лачугу благоухающим ароматом.

Нитхард распахнул дверь, прижав её камнем к стене, уселся на порожек лачуги, и принялся есть.

 Элисена тоже устроилась на пороге, рядом с Нитхардом. Она ждала, когда он поест, чтобы забрать у него пустую посуду, а пока использовала ожидание для восстановления жизненных сил, потраченных на борьбу с болезнью принца. В молчании и отрешённости она устремила взгляд куда-то сквозь зелень обступивших их со всех сторон деревьев и разросшихся диких кустарников.

Ветер перебирал пряди её вьющихся волос, которые теперь оказались так близко. Локоны были неодинаковы. Некоторые были длинные, почти прямые, и тяжело ниспадали на плечи и спину Элисены, другие вились до основания шеи, приподнятые на затылке тонким серебряным обручем. Вот этими завитками и игрался неугомонный, развязный бесстыдник ветер. Он безжалостно тормошил и перебирал локоны, зарывался в них, пытался раскрутить упругие колечки завитков, вплетая в них солнечные лучи, от чего они ещё сильнее блестели и искрились. Нитхард так засмотрелся на них, что забыл жевать. Но вдруг, опомнившись, поспешно отвернулся, опасаясь как бы Элисена не смутилась, заметив его неприлично навязчивое внимание к её причёске, и опять принялся за еду.

Лес наполнял душу покоем. Птичьи трели, перекличь кукушек, мерное постукивание дятла, стрекотание кузнечиков в траве, не прекращающееся ни на мгновение звучание жизни леса вокруг временной обители человека дарили людям ощущение и понимание чего-то невообразимо прекрасного и непреходящего. Величественные великаны шумно шелестели ярко-зелеными кронами. Они от века не знали всех тех бедствий и потрясений, что нещадно преследуют человека на его земном пути, и созерцание их недвижимого, лишенного суеты бытия создавало иллюзию наступившего на земле Царствия Божьего, обретения повсеместной гармонии и долгожданного счастья для всех.

- Благодарю, бесподобно вкусный хлеб! - сказал Нитхард, насытившись.

- У нас самый вкусный хлеб во всей Аквитании, - кивнула Элисена.

- Могу поклясться, что лучше вашего хлеба не найти и во всей Франкии.

Элисена одобрительно улыбнулась учтивому юноше, от чего её лицо стало ещё прекраснее. Сердце Нитхарда учащенно забилось и он смущенно отвел взгляд. К счастью, Элисена, которая уже различала симптомы многих болезней, ничего ещё не знала о влюбленности и не придала никакого значения смущению юноши.

- Вы давно служите при дворе? - поинтересовалась она.

- Уже несколько лет. Настоятель нашего монастыря рекомендовал меня госпоже Юдифи, и всемилостивейшая императрица сочла меня достойным этой почётной должности.

- Так вы из монахов? - во взгляде девушки теперь читалось искреннее уважение.

- Послушник.

- В каком монастыре?

- Аббатство Сен-Рикье.

- Где это?

- В Австразии, не слишком далеко от Ахена.

- Это большое аббатство?

- О да. И, кроме того, очень красивое. Нашей базилике нет равных, если бы вы там были, вы бы со мной согласились. Вы только представьте себе... - с воодушевлением заговорил Нитхард, вознамерившись на словах воссоздать красоты упомянутой базилики во всем их блеске и величии.

- А где вы выучили латынь? - спросила Элисена, даже не заметив, что бесцеремонно перебила собеседника.

- Я получил образование при монастыре, - проговорил немного обескураженный Нитхард.

- Там имеются кодексы?

- Вообще-то у нас весьма солидная библиотека. Братья со всех окрестных монастырей словно паломники, начиная с ранней весны и до самой поздней осени, устремляются в наш скрипторий, чтобы переписывать римские и греческие рукописи. У нас собрано богатейшее собрание наследия римских классиков. Там очень много самых разных кодексов.

- Ах вот как, - задумчиво проговорила Элисена, - в таком случае это самое чудесное место на земле.

Нитхард довольно улыбнулся.

- Вот вы ученый человек и, наверное, знаете обо всем что есть на земле и на небе, - заговорила вновь Элисена, - скажите, у животных есть душа?

- Нет, Элисена, - не раздумывая отвечал Нитхард. - Человек единственное разумное существо на земле и лишь у человека есть душа, которую вдохнул в него Творец всего сущего. И именно душа и делает человека разумным среди других Божьих тварей.

Этот ответ очень расстроил девушку.

- Значит там, в жизни вечной, Альда не сможет находиться рядом со мной... - произнесла она, и в её голосе послышались нотки искреннего горя.

В то же мгновение Нитхард увидел на коленях Элисены небольшую черную кошку с блестящими жёлтыми глазками. Он удивился тому, что до сих пор не замечал её присутствия. Кошка неотрывно глядела на свою расстроенную хозяйку, вытягивая мордочку, чтобы заглянуть ей в глаза. Элисена, роняя слёзы, ласково погладила кошачьи ушки, на что ответом было громкое мурлыканье. Как видно, Элисена была сильно привязана к этому зверю.