Любовь и смута

- Однако же для Бога нет ничего невозможного. Видя вашу привязанность и любовь, я уверен, Господь разрешит вашей кошке быть рядом с вами и в вечности, - проговорил Нитхард на свой страх и риск, лишь бы не видеть девушку-ангела столь опечаленной.

Элисена одарила юношу благодарной и счастливой улыбкой, словно только от его согласия и зависело, будет ли пребывать кошка Элисены с ней в раю.  Видя, каким счастьем засветилось её лицо, Нитхард тоже радостно улыбнулся в ответ, чувствуя себя счастливейшим из смертных.

В это мгновение из лачуги донеслись болезненные жалобные стоны. Молодые люди поспешили к постели больного. Мальчик вновь пребывал между сном и бредом, и ворочался так, словно из последних своих сил пытался убежать от недуга.

- Придется делать кровопускание, - с сожалением проговорила Элисена.

Тем временем, Альда запрыгнула на постель и улеглась на грудь больного, старательно мурча. Кошачье мурчанье также было частью лечебного арсенала Элисены.

- Нет, не убивай меня, брат, - вдруг проговорил в бреду Карл, широко открыв глаза и глядя в сторону распахнутой двери.

Испуганная кошка тут же юркнула в корзину. Элисена и Нитхард растерянно переглянулись.

Было давно за полдень, когда Элисена, дойдя до лесной опушки и перейдя через ручей,  вышла на лужайку возле дома. В рассеянности не замечая красоты зацветающего луга, что мягким ковром стелился под её босыми ногами, юная девушка в нарядной розовой тунике и с корзинкой в руках, медленно брела, погруженная в свои мысли.

 Она возвращалась домой издалека, но вовсе не из-за усталости так медленно шла теперь, лениво переступая ногами - её тяготила забота. Болезнь Карла упорно не отступала, а Элисене очень хотелось, чтобы этот ребёнок выжил. Она видела, что Нитхард привязан к нему и, наверняка, будет убит горем, если мальчик всё же отдаст Богу душу. А разве это правильно, если будет страдать такой хороший человек?

Нитхард был совсем не похож на других, доселе окружавших её людей. Он был гораздо лучше, умнее, деликатнее, образованнее любого из них. Даже образ отца, которого она очень любила и которым привыкла восхищаться, теперь померк в её душе, отступив перед этим новым впечатлением.

 Он явился из другого мира, замечательного и чудесного, и девушка очень дорожила дружбой с таким человеком и возможностью общаться с ним. Их беседы позволяли Элисене хоть немного ощутить сопричастность с тем далёким, недоступным для неё миром учености из которого пришел к ней Нитхард.

Ей очень хотелось исцелить Карла, но была ли вина Элисены в том, что болезнь словно паучиха вцепилась всеми своими мерзкими лапами в нутро ребёнка и не поддавалась ни силе священных слов, ни действию целебных трав. Что-то вновь и вновь подпитывало её и возвращало ей прежнюю силу. Зло греха, словно сточная вода в канаве, скопилось в детской душе, не позволяя изгнать хворь. На беду, девушка-лекарь не знала и не могла определить, что это: страх? гнев? обида? А может непомерная для детской души гордыня? Совершая целительный ритуал, Элисена почти физически ощущала это нечто, поглощавшее жизненные силы ребенка, а равно и те, что отдавала ему его лекарь.

А ведь Альберга просила позаботиться о Карле, доверилась ей. Что Элисена скажет своей старшей сестре, если не сможет спасти своего подопечного?..»

- Где твоя сестра?! - услышала она слова, брошенные весьма резко и грубо.

Обернувшись, Элисена увидела возле колодца мужа Альберги.

Поглощенная своими мыслями, девушка незаметно для себя зашла на двор дома и направлялась к крыльцу, когда её окликнул Лантберт. Он недавно прибыл, только что умылся с дороги и был очень зол: отсутствие в Бурже жены, которую он рассчитывал здесь найти,  привело его в ярость.

- Доброго дня, сеньор Лантберт, - растерянно проговорила Элисена.

- Я спрашиваю, куда девалась из Буржа твоя безумная сестра?! Ты ведь знаешь где она, да? - бросив в сторону полотенце, которым только что вытирал мокрые, отмытые от дорожной пыли, лицо и волосы, Лантберт подошел к юной родственнице.

- Но Альберга вовсе не безумна, - заступилась Элисена за сестру.

- Если бы она была разумной, то не бегала бы за своей смертью, а оставалась дома, помогала бы матери печь хлеб и терпеливо ждала бы когда за ней приедет муж! Может быть этой сумасшедшей взбрело на ум вернуться в Ахен, чтобы похвастаться своими подвигами перед королевой? - предположил Лантберт, внимательно глядя на девушку.

Элисена молчала, исподлобья поглядывая в сторону дома, будто ожидая оттуда подмоги.

- Отчего ты молчишь, словно немая?! И откуда это ты явилась в таком виде? - вдруг сменил тему братец, строго поглядев на её испачканные босые ноги и грязный подол платья. - Хороша благородная девица! Посмотри на себя! Если уж шляешься Бог знает где, так хотя бы не надевай шелковую одежду, чтоб никто не догадался, что твои родственники достойные и уважаемые люди!

Элисена с явным смущением выслушала эту отповедь. Кстати говоря, эта была первая отповедь в её жизни, до сего дня никто и никогда не ругал её и не повышал на неё голоса.

- Я ходила к больному ребёнку, ему требуется лечение и уход, сеньор Лантберт, - отвечала девушка еле слышно.

Лантберт понимающе кивнул.

- А в корзине у тебя что?

Он хотел было убрать полотнище, которым была прикрыта корзина, но тут же схлопотал за свое любопытство несколько глубоких кровоточащих царапин на пальцах. Отдернув руку, Лантберт с удивлением уставился на неожиданно воинствующий предмет.

- Там Альда, - пояснила Элисена, - я всегда ношу свою кошку с собой, она помогает мне лечить больных. Сеньор Лантберт, мне пора домой, - добавила она, пытаясь воспользоваться замешательством мужчины, чтобы сбежать от него. Но Лантберт преградил ей путь.

- Пойми же, сестрица, жизнь Альберги в опасности. Может статься так, что ты больше никогда её не увидишь, она сгинет без вести и никто не будет знать что с ней и где искать её останки, и виновата в этом будешь ты!