Любовь и смута

 Поздно ночью вернулся разведотряд. Леон без промедления прошел в палатку к графу. Лантберт спал,  сидя за столом, уронив голову на план штурма, освещенный догорающим огоньком светильника. Леон уселся рядом, Лантберт поднял голову и взглянул на друга мутными со сна глазами.

- На всех подступах заставы, - доложил Леон, - по дюжине человек в каждой. Первая из них приблизительно на расстоянии пятнадцати галльских миль отсюда.

- Отправим авангард, - кивнул граф, окончательно проснувшись.

- Я пойду с ними, - сказал Леон.

- Хорошо, - неохотно согласился Лантберт, - отдохни пока, время ещё есть.

Леон растянулся на своем плаще, сброшенном тут же, возле стола на землю, и мгновенно заснул глубоким сном. Лантберт больше не сомкнул глаз до самого утра, погруженный в раздумья о завтрашнем походе.

Через несколько часов, когда солнце ещё не появилось на горизонте, но его лучи уже спешили прогнать с земли ночной мрак, авангард дружины выступил из лагеря. Бойцы отправились налегке, вооруженные лишь луком с небольшим запасом стрел, кинжалами и дротиками.

Проехав большую часть пути верхом, всадники спешились и разделились, оставив двух человек сторожить лошадей. Леон с четырьмя бойцами отправился прямиком на центральный блокпост противника. Пробежав несколько миль, они приблизились на просматриваемое и прослушиваемое расстояние к заставе и теперь продвигались вперёд осторожно и беззвучно, уподобляясь тем шустрым и бесшумным ящерицам, что мелькали под ногами в траве.

Леон точно знал где расположен блокпост и часовые. Приблизившись, отряд распределился по заранее обговоренному плану. Конрад должен был взять на себя связного гонца, Варнар - остаться в засаде и стрелять по неприятелю из лука, Леон, Адельгар и Гунтбальд бросались в открытый бой, предварительно убрав часовых.

 Как только бойцы окружили заставу, Варнар и Адельгар одновременно атаковали  часовых из луков. Оба были точны, и бароны, с высоты деревьев наблюдавшие за окрестностями, но проморгавшие подкравшийся к посту авангард Лантберта, тяжело рухнули с веток вниз как подстреленные вальдшнепы.

В два счета преодолев заграждения, сооруженные из перевернутых повозок, Леон и Гунтбальд набросились на блокпост. Перерезав горло первым попавшимся, ничего не подозревающим бойцам, и вооружившись их мечами, они приняли бой налетевших на них остальных воинов заставы. Адельгар, подстрелив часового, поспешил на помощь к друзьям. Он набросился на одного из противников Гунтбальда и, повалив не ожидавшего нападения сзади врага, заколол его ударом кинжала в сердце.

Одного из своих противников Леон уложил сразу, но бой со вторым - светловолосым крепким малым с цепким и презрительным взглядом серых глаз, не уступавшим своему врагу ни силой, ни ловкостью — не предвещал Леону скорой и легкой победы.

Конрад выследил связного, который, едва лишь поднялась тревога, мгновенно вскочил в седло, но был сброшен оттуда мощным ударом кулака бургундца.  Перепуганная до полусмерти лошадь в панике встала на дыбы и пустилась в галоп не разбирая дороги. Связной выхватил топор и набросился на Конрада. Бургундец, вооруженный лишь кинжалом, успел увернуться и, оказавшись за спиной врага, запустил ему в спину оружие, но неправильно рассчитанный удар лишь со скрежетом скользнул по металлическим пластинам кольчуги, не пробив её. Зато удар связного был точен и его топор раскроил бедняге Конраду череп. Барон Лантберта рухнул на землю, а связной пустился бежать — он должен был доложить о нападении на заставу.

Адельгар, находившийся неподалеку, не мог прийти товарищу на помощь, поскольку сам с трудом отбивался от превосходящих сил противника. Наконец, стрела Варнара сразила одного из одолевавших его рыцарей, а второго Адельгар сразил сам, удачно метнув кинжал в лицо врагу. Не теряя времени, отбросив меч, победитель бросился вдогонку за связным гонцом, который уже исчез среди деревьев.

Варнару приходилось тяжело. Бои проходили с такой быстротой, что нелегко было выцелить врагов, не задев кого-то из своих. Однако он справился со своей задачей. В живых остался лишь противник Леона, но этот бой был слишком стремительным и подбить одного из его участников из лука, не навредив второму, не представлялось возможным.

Враги сражались упорно и неистово. Время от времени они отпускали в адрес друг друга угрозы, которыми каждый из них надеялся вывести другого из равновесия и заставить совершить ошибку.

- Трус и негодяй, очень скоро я снесу тебе башку!

- Когда я убью тебя - изрублю на части и скормлю собакам!

Но эти и подобные выпады также не имели никакого результата. Поединок был из разряда, что называется, нашла коса на камень.

Варнар попытался зайти вражескому барону с тыла и ударить его мечом в спину, но противник Леона, отбив очередной удар врага, успел обернуться и довольно ощутимо ранить нерасторопного Варнара в правое плечо, срезав плоть на предплечье так, что обнажились кости. Барон выронил меч и присел на землю, зажимая рану второй рукой. Гунтбальд  присоединился к поединку и вместе с Леоном они начали теснить воина, который, сжав зубы, с невероятным проворством отбивал удары обоих соперников.

- Сдавайся! - крикнул ему Леон, яростно орудуя мечом.

Но воин в ответ лишь сверкнул глазами и продолжал отбиваться. Однако усталость начинала сказываться и было понятно, что победа атаковавших его врагов близка. Наконец, воин оступился о подвернувшуюся под ноги корягу и брякнулся на землю. Меч Гунтбольда настиг его, пронзив внутренности насквозь, изо рта раненого хлынули алые струйки крови и он скончался.

Леон бросил на землю меч, переводя дух. Давно он не сталкивался с таким сильным противником.

- Вот ведь сатана, - ругнулся он, с примесью удивления и восхищения взглянув на убитого и в глубине души сожалея, что никогда не увидит этого человека среди своих товарищей.

Тем временем Гунтбальд перевязывал рану Варнару, использовав для этого кусок ткани, оторванный от льняной рубахи.

Справившись с раной Варнара, воины Лантберта подошли к уже остывшему телу своего товарища. Они почтили его уход в мир иной молчанием.

Леон вытащил из-под ворота сюркота убитого нечто,  вызывающе белевшее нежностью шелка на залитой кровью верхней одежде мертвеца. В руках барона оказался шелковый шарф с искусно вышитым на нем серебряными нитями крестом.