Любовь и смута

- Так что, можно её себе забрать?

- Гефье, оставь девку, ты на службе, - бросил командир.

Эрменсана, едва почувствовав свободу, пустилась бежать и, быстрее лесной лани, скрылась за деревьями.

Фредегунда, пытаясь воспользоваться моментом, пока её прислужница невольно отвлекла на себя внимание солдат, тоже было дернулась сбежать, но тут же ахнула от боли — рука была словно в железных тисках.

- Да вы так себе руку повредите, - сказал ей командир, удивляясь её неблагоразумию.

- Послушайте, - заговорила с ним женщина, - отпустите меня! У меня много денег, я вас щедро награжу за вашу доброту! - она даже попыталась улыбнуться, хотя сейчас, в состоянии близком к обмороку, ей это далось очень тяжело.

- Ну что вы, даже не беспокойтесь, мне хорошо платит сеньор и я не нуждаюсь в случайном заработке, - любезно проговорил служивый, который был в принципе не против поболтать немного с красивой белокурой аристократкой.

- Скажите, хотя бы, что это ещё за монах, который велел вам меня схватить? - спросила Фредегунда, продолжая тянуть время.

Лицо командира приняло суровый вид.

- Значит так, - весомо произнес он, - нет никакого монаха, есть сеньор Лантберт Дижонский, это всем понятно? Повторять не буду! - обратился он не столько к женщине, сколько к своим подчиненным.

- О Боже! Лантберт! - вскрикнула вне себя от ужаса Фредегунда и рухнула без сознания как подкошенная.

- Ого! Вот уж не приведи Господь внушать бабам такой ужас, - заметил Гефье.

- Шутки прочь! - отрезал командир, забрасывая бесчувственное тело женщины на плечо. Он был раздосадован, что его беседа с прекрасной дамой завершилась так быстро и неожиданно.

- Арно, помощь не требуется? - не унимался Гефье, - а то я готов!

- Да ты, оказывается, отважный боец, Гефье! - развернувшись к нему всем корпусом, проговорил Арно с затаенной угрозой в голосе, сверкнув угольками злости в глазах. - Побереги, друже, свою отвагу до ближайшего боя, обещаю, она тебе пригодится.

Он отвернулся от подчиненных и зашагал через лес по направлению к городу, остальные двинулись следом.

В Дижоне после радостной встречи пришло время официальной части вступления в права владения. Слуги принесли из дворца графское кресло и Лантберт, прежде чем усесться в него, обратился к своим вассалам с клятвой сеньора:

- Отважные и верные бароны! - громко и четко произносил он. - Клянусь именем Христа и всем, что мне свято, быть справедливым и щедрым сеньором, во всем соблюдать ваши права, всегда защищать ваши интересы перед королем и не покидать вас на поле боя вплоть до своего смертного часа!

Под воодушевленные рукоплескания и одобрительный гул горожан, окруживших дворцовую площадь плотным кольцом, Лантберт сел в кресло.

Настал черед клятвы рыцарей, каждый из них подходил к графу и, почтительно встав на одно колено, говорил:

-  Сеньор, клянусь Христом, святыми апостолами, своей верой и честью, что буду доблестно служить вам и вашему дому, вплоть до своего смертного часа!

Каждый рыцарь, произнесший клятву, также удостаивался громкого одобрения дижонцев.

После всех клятв настало время судилища. Первыми пред очами судьи предстали несколько приближенных Приска. Поскольку они наотрез отказались присягать графу, то были тут же обезглавлены.

Затем перед судом предстала Фредегунда, вызвав своим появлением новую волну оживления в толпе горожан. Она была бледна, растрепана и еле стояла на ногах. Солдаты держали её под руки.

- Скажи, Фредегунда... - обратился к ней судья бесстрастным голосом, гулко прозвучавшим посреди замеревшей на площади внимательной тишины.

Их глаза встретились. Лантберт увидел животный страх и лютую ненависть, Фредегунда — свою смерть.

- ...от чего умер граф Эрих?

Женщина не могла вымолвить ни слова - она снова едва не свалилась без чувств, когда, проходя ворота, увидела там бездыханный труп своего возлюбленного, повешенный вниз головой. Голос отказывался ей повиноваться.

- Ты молчишь, потому что полностью признаешь свою вину в его смерти?

- Нет, не признаю! - сумела, наконец, выговорить сквозь слезы женщина.

- Есть ли свидетели, подтверждающие слова Фредегунды или опровергающие их?

- Да, сеньор граф! - выступил вперед один из слуг, - Я могу засвидетельствовать против госпожи Фредегунды. В тот день, когда умер сеньор Эрих, я видел, что она плеснула что-то в его вино, а мне сказала, что это нужно для его пользы.

- Ты лжешь, проклятый раб! - закричала Фредегунда вне себя от гнева (она-то знала, что на самом деле добавила яд не в вино, а в суп, и совершенно точно её никто в этот момент не видел и не разговаривал с ней).

Лантберт оставил кресло и подошел к мачехе.

- Неужели ты думала, ведьма, что твои злодеяния так и останутся безнаказанными? - обратился он к ней вполголоса, не скрывая злой усмешки. - Ты что и впрямь допускала такую мысль, что сможешь жить счастливо, убив одного и лишив свободы другого?

- Негодяй! Звереныш! Будь ты проклят! - пронзительно закричала взбешенная Фредегунда, тщетно пытаясь освободить руки, чтобы выцарапать ему глаза.

Толпа с негодованием загудела. Лантберт вернулся в кресло.

- Суд доказал, что ты виновна в смерти графа Эриха! - бесстрастно и громко произнес граф, - это тяжелое преступление, ты будешь казнена. С тебя сдерут кожу и затем обезглавят.