Две войны (СИ)

- Тебе меня не остановить. Я буду делать, что хочу. На данный момент у меня есть желание вырывать тебе язык.

Крис тихо хмыкнул, почти лениво поднял руку и неожиданно сильно ударил Джастина по лицу, так, что его голова мотнулась в сторону и из разбитой губы потекла тонкой струйкой кровь, застыв на секунду на подбородке, чтобы затем упасть вязкой каплей на белоснежную ткань рубашки.

- Мне знакомы другие стороны твоего вольного нрава. – Гаркнул Крис, схватив растрепанные темные волосы и сжав кулак, дернул Джастина на себя, вырвав из разбитых губ болезненное шипение и словив мятежный взгляд с искаженного, бледного, свинцового лица. - Ты подстилка и тебе нравится, когда тебя имеют. Я прикручу твои руки к кровати и исполосую плетью спину, потом выжгу клеймо на твоём лице – одним шрамом больше, но какая тебе будет разница, если я переломаю тебе обе ноги ко всему прочему? – Издевательский смешок прокрался в возбужденный разум Джастина и горячий змеиный язык, словно клинок, остро прошелся по глубокому рубцу на щеке.

Джастин извернулся, чтобы нанести ответный удар, но Крис быстрым, отточенным движением перехватил его кисти и заломил за спину руки, навалившись сверху, не давая вздохнуть полной грудью, вынуждая Джастина спиной упереться о перила, без шансов высвободиться. В весе Джастин проигрывал последнему бродяге со Старых улиц, так и не набрав нормальный для своего возраста и роста вес, чего нельзя было сказать о крепком, здоровом теле Кристофера, в котором была сосредоточена грандиозная сила и жестокая страсть. Джастин вскинул голову, впившись холодным ненавидящим взглядом в глаза животного перед собой и, проведя языком по окровавленным губам, чувствуя характерный вкус, обнажил розовые от крови зубы, вырисовывая на окаменевшем лице улыбку.

- Таким ты меня хочешь, друг? – С игривой хрипотой в голосе выдохнул он в рот Криса, оставив красный след на его нижней губе, как напоминание о том, что раны имеют свойство кровоточить. – Тебя возбуждает вид моей крови? Не боишься, что однажды ночью я пролью твою? – Джастин стоит вплотную к горячему телу Гейта и прекрасно чувствует его напряженный член на уровне своего паха, зная, что Крис легко теряет голову от ощущения своей безграничной власти над ним и это в равной степени веселит Джастина, как и пугает.

Сейчас Джастин не смог бы наверняка сказать, кто с кем играет, ведь он знал, как заставить Криса потерять всякую бдительность, но Гейт, в свою очередь, знал, как пробудить в Джастине неконтролируемую панику.

Гейт коснулся пальцем алой бусинки, застывшей на его подбородке, поднес ее ко рту и попробовал знакомый вкус крови.

– Я твой ночной кошмар. Ты думал, с ночными кошмарами покончено?

Дьявол ухмылялся, расплываясь в, ведомом только ему, блаженстве, сжавшиеся на затылке пальцы дали беззвучную команду приблизиться к его лицу, но Джастин упрямо попытался отвернуться, как вдруг он почувствовал, что железные тиски отпускают его руки, но выпрямиться он не успел - тяжелый кулак врезался ему в живот. Намотанные на руку волосы не дали упасть, и он беспомощно повис, судорожно хватая ртом воздух, с губ срывались невольные стоны, падая на пол вместе с тонкой полоской слюны и крови.

Голос едва слышный, тиранически благородный, со свистящим хрипом, ужасающе страшный, прозвучал над его склоненной головой, как приговор:

- Твой золотой портсигар остался на полу в кабинете. Странно, не думал, что тебе нравятся такие побрякушки, однако… а может он вовсе и не твой? Я узнаю, что происходит и положу твоему безумию конец.

- Тебе не удастся это. – Прохрипел Джастин, едва различив собственные слова из-за шума в ушах, будто хаотичного вопля фанфар, но Крис услышал их вполне отчетливо.

Он яростно замахнулся для очередного удара, но кровь, в жилах Калверли, едким огнем окутала каждую мышцу, приведя оцепеневшее от боли тело в действие, и Джастин резко отшатнулся, избегая драки с врагом, которого одолеть ему не под силу.

“Как я мог забыть в его кабинете портсигар Алекса? Я полный кретин… ”

- Джастин! – Кулак Криса сразу же превратился в протянутую руку помощи, раздался сдавленный вскрик. Джастин сухими глазами заворожено наблюдает за тем, как огненно-розовый колокол бьет в облаках над головой, а звуки минорных аккордов старого рояля в гостиной, протянутыми струнами над берегами его боли, поют ему колыбельную, полную печали и усталых мыслей. Протянутая рука Криса наполняется кровью, которая скатывается рубиновыми осколками на мраморный пол. Где-то заходится пылким лаем Роуж, а сам Джастин лежит вниз лицом, на нижних ступенях, потеряв равновесие и оступившись на краю лестницы, падая в глубокую черную пучину, шумящую бедственным грохотом, словно волны, яростно бьющие вдоль корпуса судна и вокруг его палуб.

*

- Мистер Калверли, я вас уверяю, несколько дней в постели пойдет вам только на пользу, вы чудом ничего не сломали при падении! Однако вы сильно ударились головой - это крайне неприятное состояние, вам лучше не напрягаться. – Доктор сновал у его постели уже минут тридцать и до омерзения бодро распинался на счет того, что Джастину чертовски повезло, ведь он пролетел восемь каменных ступеней, отделавшись синяками, если, конечно, сравнивать это с теми последствиями, которые могли бы быть при таком падении.

- Несколько дней – это сколько? Два, четыре? – раздраженно спросил Джастин, чувствуя, как полузакрылись отяжелевшие веки, но полностью отдаться забытью он не смог бы, зная, что в трех футах от его кровати стоит взволнованный Гейт, словно мерзкий Яго (28), снова явившийся у него перед глазами и ни на секунду не дающий покоя.

- В идеале, желательно не менее недели, сэр. – Сказал врач, но сразу же запнулся, услышав прерывистый крик, сотрясающий зеркала в комнате:

- У меня нет недели на это! Ну, что, изверг, ты доволен? – Приподнимаясь на локтях и опираясь на подушки, завопил Джастин, пожирая глазами Кристофера. - Давай, сломай мне шею, или что ты там грозился?.. Ах, да, ноги. - Кровь отлила от щек, губы стали холодными и безжизненными, на лбу выступил ледяной пот; Джастин чувствовал, как белеет, и знал, что щеки приобретают мертвенно-бледный, серовато-синий оттенок, а в голове стоит гул того, огненно-розового колокола, звон которого, окрашивает комнату в кровавые тона. Тем не менее, Джастин и не старался справиться с волнением, крича, срывая голос:

- Ну же, раскроши мне кости ног, может, я тогда навеки останусь прикованным к постели, и ты будешь каждую ночь приходить ко мне, по своему обыкновению! Давай, возьми меня прямо сейчас, порви меня! Или уничтожь сразу.

Калверли было глубоко плевать, что ошарашенный доктор схватил с тумбочки склянку с каким-то лекарством и судорожно начал капать в стакан с кофе темно-зеленую жидкость, а в комнату, на крик сбежались Меган и Женевьев, не понимая, что происходит.

Крис стоял молча, не двигаясь, но взгляд его приковывал Джастина к постели сильнее, чем любая головная боль в мире: от истошного крика ему стало ужасно плохо, и он упал обратно на подушки, закрыв слезящиеся от света глаза. Под высоким окном с античным орнаментом на молочно-матовых стеклах, пропускавших в комнату рассеянный свет, стоял столик с лампой, рядом лежали журналы, которые Джастин перечитывал, как идиот, книги, лишенные смысла и они грозили стать на следующую неделю его постоянными спутниками.

Врач поднес ко рту ложечку с кофе, но, как только она коснулась губ Джастина, того затошнило и едва не вырвало. Качка и тряска в шторм на ветхой посудине не могла бы вызвать столь ужасного приступа тошноты, как тот, от которого тогда корчилось его тело.

- Закройте шторы, умоляю! Мои глаза… я сейчас умру. Какая мизерная компенсация за такие великие жертвы! – Взмолился Джастин, поворачиваясь ко всем спиной и зарывая голову в мягкие подушки. На войне он получил не одно и не два и даже не три сотрясения, но это стало самым болезненным из всех, что ему довелось перенести. Ему казалось, что постель была наэлектризована, поскольку нервы начали дергаться и по телу побежали слабые мурашки и Джастин недовольно поежился.