Две войны (СИ)

Нет, Джастин предпочитал не задумываться о том, чем занимается Алекс, да и какое ему было дело до посторонних женщин и чужих судеб. Алекс проводил совещания с управляющими борделей и игорных домов, перепродавал торговцам на черном рынке редкие вещицы, организовывал подкуп полиции и городских чиновников и высылал отряды бойцов на разборки с гангстерами из конкурирующих банд, грозящих нарушить его планы. Но лично он, никогда не возглавлял такие походы, потому что сам всегда оставался в доме, дожидаясь Джастина. Днем, валясь с ног от недосыпания, Джастин втайне наслаждался воспоминаниями о прошедшей ночи. Раскатистый командный рык Алекса, который разгонял пьяных бандитов, не имел ничего общего с той невидимой силой, которая научила Джастина затаивать дыхание и считать удары своего сердца, при звуках ласковых слов. Эта сила помогла ему понять, отчего стоит любить жизнь и почему следует, теперь, боятся смерти.

Этим вечером Джастин не ездил с Хлоей в балетный класс - его задержала сердечная боль, как старый пробудившийся гнойник и он устало уселся в кресло, оставшись в гостиной. Племянница вернулась позже обычного, уговорив гувернантку прогуляться в парке и поесть мороженного. Эта маленькая кокетка, уже вовсю осваивала науку манипулирования людьми. Дома, она решительно взялась за демонстрацию своих маленьких танцевальных умений Джастину, тот, с мягкой улыбкой, наблюдал за тем, как Хлоя скачет и носится по комнате, убегая от нянек, дурачась с двумя взрослыми женщинами, звонко хихикая и перескакивая с места на место, уворачиваясь от их рук.

Джастин веселился от души, давясь смехом, глядя на злость Женевьев и Криса, которые, ополчившись против беспредела, в этот чудный, субботний вечер устроили настоящий скандал.

- Довольно, юная леди! Отправляйтесь немедленно в постель. – Сжав зубы, отчеканил Крис, бесцеремонно, поймав за руку Хлою и кивая уставшим женщинам, прыгающим за ней по пятам. Женевьев, будучи того же мнения, торопилась поддержать его и, подчеркнуто недовольно, сверлила взглядом притихшую девочку, которая, сдавшись, позволила гувернантке увести себя в ванную комнату. – Сколько можно, Джастин! Это же невыносимо. Следует ее наказывать, – говорил Крис. - Ребенку только во вред, когда ему во всем потакают. Если я не могу вразумить тебя, значит, придется начинать с нее.

Женевьв жаловалась, что Джастин препятствует всем ее попыткам приструнить ребенка, не скрывая дьявольского удовольствия, наблюдая отвратительное поведение малышки, которая распоясалась с его легкой подачи. Признать, что у нее самой далеко не спокойный характер и она сама жутко далека от любой дисциплины – Женевьев, конечно же, не могла, не желая потерять лицо, но Джастина сильно позабавила гневная тирада жены, и он холодно ответил, больше обращаясь к Гейту, чей взгляд таранил его тело:

– Девочка верит в свободу, – говорил он с таким выражением, что идея свободы обращалась в жизнь, выплескиваясь в комнату с его словами, - вам никогда не понять ее чувств. Если бы ты, Крис, знал, что значит стать свободным по настоящему, ты бы без промедления принял мою сторону. Тогда наша вражда навсегда прекратилась бы. Не вмешивай сюда ребенка.

-Да, именно в этом и состоит проблема, – подхватывала Женевьев, упорно не замечая, как неловко ссутулившись на диване, разом сник Гейт, растерянно опустив взгляд на ковер, уперев руку в стол, словно бы боясь, что опора под ним исчезнет, так же, как и уверенность, секунду назад. - Американские дети – сущие маленькие варвары. В Европе ребенок знает свое место. Здесь же он правит всем! У меня, в Англии, детей принято воспитывать по другому, вскоре я всерьез займусь ее воспитанием и пусть, только кто-нибудь попробует мне перечить!

- Если тебя, дорогая, так замучила ностальгия по родине, то я непременно куплю тебе билет на корабль и отправлю в Старый свет, немедля, я же не хочу удерживать тебя в Америке против твоей воли! - Воскликнул Джастин, резко поднимаясь с кресла, и нависая над хрупкой фигурой жены, будто грозовая туча, готовая пролиться на нее злыми каплями кислотного дождя. - Но Хлою ты не получишь, даже не мечтай, что я отдам тебе и твоей родне её на растерзание! Ты же совершенно не пригодна к материнству, хоть и попрекаешь меня тем же, однако я способен заменить Хлое и отца и мать одновременно, в отличие от тебя! Ты никогда не посмотришь на Хлою с такой же трепетной любовью, с тем же восторгом и слепым обожанием, с какими каждый день глядишь в зеркало!

- Я устала выслушивать от тебя всю эту чушь! – высокомерно произнесла Женевьев, упрямо поджав губы. - Я устала от тебя и от Америки! Да, я уплыву домой, я не желаю видеть тебя и слышать твой больной вздор. Ты просто невыносим!

Часто вечер, который начинался приятно, завершался увлеченным обсуждением домашних дел или бизнеса, что Джастин просто ненавидел, но что, похоже, доставляло жене и Крису ни с чем несравнимое удовольствие, особенно, если Калверли находился в безвыходном положении, зажатый между ними двумя, как среди двух нерушимых твердынь.

Поскольку он давно уже смирился с тем, что в подобных обстоятельствах бесполезно искать какого-то взаимопонимания с женой – с равным успехом Джастин мог обращаться к каменной стене, получив на порядок больше понимания, – он ограничивал свое участие внесением коротких поправок. Чаще, он просто пытался узнать у Гейта последние новости из Франции, чтобы на следующий же день послать Гарри, который часто выполнял важные поручения, к себе в офис с приказом своим сотрудникам переделать все документы, вновь начиная плести свою паутину, радостно чувствуя, что вскоре Гейту придет конец.

По большей же части, Джастин хранил упорное молчание, прекрасно понимая, что всякая медаль имеет две стороны, и если он начинал разговор, то пытался подвести под дискуссию более твердое обоснование и дети, были более чем весомой причиной для того, чтобы посвятить сегодняшний вечер их будущему. Джастин знал, что Хлоя неподвластна влиянию его жены, которая откровенно недолюбливала девочку по каким-то своим тайным причинам, но это при условии, что жена находилась здесь, в Вашингтоне. С ее слов, Калверли уже давно уяснил, что нужно быть начеку, ведь в скором времени Хлоя могла оказаться на корабле, плывущем в Лондон. Джастин не смог бы противостоять ее напору на племянницу, будь та в Старом свете, где ей вскоре, грозила бы настоящая каторга, называемая европейскими нормами воспитания. Джастин прекрасно знал, что такое плен и рабство, поэтому он не мог позволить, чтобы его ребенка так нещадно мучили, только для того, чтобы вырастить из той покорного раба, какими привыкла видеть людей вокруг себя Женевьев.

Пока два яростно звенящих голоса, сцепившись в нешуточной драке, проникали в каждую щель, в каждый уголок дома, сотрясая стекла, Гейт тихо сидел на диване, не обращая на супругов внимания, пока наверху не послышались шаги проснувшейся Шерри. Крис быстро глянул на часы, с удивлением сообщив Джастину и Женевьев, что уже начало одиннадцатого ночи и им пора замолчать.

– От людей вроде Джастина ничего не добьешься, милая, – говорил он Женевьев, мягко уводя ту наверх, в ее комнату, - У него мозги работают совсем не так, как у тебя или у меня. Он мыслит иначе, у него нет чувства меры, и он с презрением относится к благоразумию и здравому смыслу. Но я понимаю его замыслы, эта задачка мне по силам, так что позволь, я попробую поговорить с ним. Только завтра, милая Женевьев, завтра. Мы все устали.

И Джастин, молча наблюдавший за тем, как Крис отправляет его разгневанную супругу спать, готов был признать, что тот был совершенно прав. Он всегда был прекрасным арбитром, при нем, то, что могло кончиться взрывом ярости, кончалось слезами и тупым недоумением со стороны Женевьев, хотя совершенно противоположно его слова действовали на самого Джастина. Часто, когда Джастин молился, чтобы он, наконец, выдохся и оставил его в покое, отправившись к себе, спать, Джастин чувствовал, что Гейт желает совершенно другого, не давая ему вздохнуть полной грудью, даже в своей комнате. Поговорить или объясниться с Джастином, Женевьев могла только в присутствии Криса. Наедине, они, или вцеплялись друг другу в глотку, или казнили молчанием, а Крису часто удавалось перевести, эти яростные и не имевшие конца схватки, случающиеся с удручающей регулярностью, в другую плоскость; он помогал им, по крайней мере, на мгновение, абстрагироваться от суждений, рассмотреть их беспристрастно и под разными углами, освободиться от крайностей, хотя сам он никак не мог пойти по той же тропе, на которую каждый раз направлял их. Джастин несколько раз пытался вызвать Кристофера на разговор об их непростых отношениях и каждый раз, все заканчивалось грандиозным провалом, после чего Джастин сбегал к Алексу, в поисках утешения и покоя, после очередной встряски, каждый раз, думая: не следит ли за ним параноидный сожитель.