Две войны (СИ)

Тысячи людей влачили жалкое существование в подвалах и на чердаках, основная часть населения была абсолютно нищей и почти полностью погрязла в пороке. Воры и убийцы, спасающие свои грязные шкуры от правосудия в матушке Европе, заполонили улицы старого Вашингтона, принося сюда все то, от чего они пытались бежать в прежней жизни. Не научившись создавать – они разрушали, не привыкшие к честности – они лгали и обманывали, не умеющие трудиться – они грабили и убивали. Человеческая жизнь здесь, не стоила и цента, а смерть – была их вечным спутником.

Район был заполнен спекулянтами, которые спешили поспеть с одного аукциона на другой, а по убогим улицам, как символы лучшей жизни, гарцевали на белых лошадях мужчины в ярко-красной одежде и с такими же флагами, выкрикивая объявления о начале очередных земельных торгов. На каждом углу, где бы они ни остановились, их сразу окружали толпы любопытных страждущих, которых, казалось, охватила неведомая эпидемия – освобожденные рабы, ирландцы, цыгане, все готовы были отдать последние деньги, за малейшую надежду на возможность выбраться из замкнутого круга нищеты и убожества.

Пока Джастин и Роберт двигалась по улицам, из распахнутых дверей их все время окликали организаторы аукционов, предлагавшие участки для ферм и другие земельные лоты, предостерегая при этом, что цены постоянно растут. Из других дверей доносились крики и хохот шлюх, которые, уже с утра, завлекали прохожих в свои крошечные комнатушки. Они отличались друг от друга, только цветом волос и губ, или пышностью платья, а в остальном сливаясь в серую массу, одутловатостью пропитых лиц и потухших глаз.

Джастин едва разбирал слова Роберта, который, склонившись к нему, перекрикивая уличных музыкантов и торговцев, начал рассказывать про некоторые особенности Старого города. Когда-то, развеселый квартал питейных и увеселительных заведений на любой вкус, харчевен и доходных домов, в начале войны, превратился в большую и практически неконтролируемую колонию, состоявшую из множества притонов и ночлежек в которых селились воры, бандиты, проститутки и жулики всех мастей.

Большей частью это были копеечные трущобы, потому, чаще всего, в этих кварталах селились, сбиваясь стаями, иммигранты, а так же, только что сошедшие в порту моряки.

Бандиты «высшей пробы», как выразился Роберт, вальяжно гуляют по Вашингтону и катаются в экипажах - днем, бездельничают в опере - вечером и, возвращаясь в Старый город, мошенничают и убивают, на своих грязных улицах - ночью.

Методы борьбы с преступностью ограничивались расклейкой на перекрестках огромных плакатов, которые предупреждали горожан, что нарушение закона грозит неизбежными штрафами и, что половина этой суммы будет выплачена доносчику. Те преступники, которые не имели денег на выплату штрафов, просто заковывались в цепные кандалы с чугунным шаром на конце и в таком виде отбывали трудовую повинность по уборке и ремонту городских улиц. Иногда, за особо тяжкие преступления, их кидали в тюрьму Литл-билл, если у тех, конечно, не находилось покровителя способного заплатить штраф.

- Долго еще? – нетерпеливо спросил Джастин, когда очередная телега, прокатившись мимо них, подняла брызги грязи облепившей его ноги.

- Нет. – Коротко ответил Роберт, уверенно пробираясь сквозь людей, столпившихся на площади Конститьюшн-авеню, где, на возвышении, стоял огромных размеров человек, который, раскрасневшись, выкрикивал, непроходимой живой стене из людей, стоящих внизу, на площади, о злодеяниях совершенных этим утром в Старом городе.

- Что тут происходит? – Джастин попытался остановиться, чтобы лучше рассмотреть то, что творилось в нескольких десятках футах от него и удовлетворить свое любопытство, но Роберт, вырвавшись вперед, даже не подумал замедлить шаг.

Джастин, которому, при входе в город, пришлось спрятать револьвер, чтобы не нервировать здешних жителей, не успел схватить того за рукав рубашки, чуть не упустив его, жалея, что нельзя сделать предупредительный выстрел.

- Это виселица… – Вдруг, увидев как солдаты, облаченные в синюю форму полицейских, ведут двух мужчин с завязанными за спиной руками, изумленно прошептал Джастин и, с силой вцепившись в светлые гладкие волосы Роберта, вынудил того, вскрикнув, остановиться. – Хватит бегать от меня, иначе исполню свою угрозу. – Дернув Роберта на себя, прорычал ему в лицо Джастин, разжав пальцы и раздраженно отшвырнув. - С простреленной ногой будет сложнее передвигаться.

- Сука, ты все равно не выстрелишь при людях. - Зло сплюнув, огрызнулся Роберт, схватившись за голову, там, где ожогом горела кожа от жестких пальцев Джастина.

- Не думаю, что в этой дыре кто-то сильно удивится разборкам двух джентльменов. – Парировал Джастин, еще раз взглянув на двух приговоренных к смерти, которым, издевательски медленно, надевали грубые, серые мешки на головы, забирая у осужденных последнюю возможность, взглянуть на грязные улицы их жестокого мира.

- Здесь нет джентльменов, - ухмыльнувшись, ответил Роберт, и слова его потонули в громком выстреле, ознаменовавшем открытие люков под ногами безликих преступников, повисших на деревянных балках, как два мешка, набитые костями и мясом, безвольно подрагивающие в предсмертных судорогах.

- Значит, на честный бой можешь не рассчитывать. – Сказал Джастин и увидел, как сползла с лица Роберта глумливая улыбка, сам, развеселившись, кивнул в сторону виселицы, спросив: - За что их казнили?

- Ни за что. Это ублюдочные ирландцы, мелкие мошенники, тот слева шулер, который меня месяц назад надул. Каждую неделю кого-то из иммигрантов вешают на Коровьем лугу, нужно же держать в голове этих смрадных отбросов, хоть, какое-то представление о власти. – Страшным холодным голосом, полным презрения, объяснил Роберт, двинувшись дальше, на этот раз медленно, чтобы Джастин поспевал за ним. – «Коренных северян» никогда не трогают.

- Коровий луг? – Нахмурившись, переспросил Джастин, когда они выровняли шаг, выйдя с площади.

- Даже не спрашивай, я не знаю, почему так называют виселицу. – Пожал плечами отстраненно оглядывающийся Роберт, кивком указав Джастину на неприметный поворот, ведущий в узкий проулок. - В народе тут и не такое можно услышать. Нам сюда.

Джастин шел и озадаченно думал, что одному ему, в Старом городе, ни за что не найти дорогу обратно к мостам Куц и Рочембо, которые, словно шаткий переход между двумя различными мирами, соединяли побережья, разделенные не только рекой, но и жившими по обе стороны города людьми. Джастин никогда не заходил дальше Парка Лонг-Бридж, всегда предпочитая прогуливаться по заброшенной аллее-кладбищу, точно зная, что там не бывает людей и никогда бы он не рискнул самостоятельно ступить за ту невидимую грань, что отделяла его от царящего на этих улицах хаоса. Даже, при всех его способностях приобретенных на войне и навыках, выработанных за годы службы он бы не пережил здесь и одной ночи, о чем прекрасно знал и если бы Роберт, вновь вздумал сбежать, затерявшись где-то в узких улочках, Джастин легко бы убедился в обоснованности своих опасений.

Они шли по проходу, не более девяти футов в ширину, с обеих сторон окруженные домами, преждевременно постаревшими от безразличия и дебоширства здешних жителей и прошедшей войны. Обрушиваются прогнившие балки, как сломленные человеческие руки – безвольно опущенные, усталые, разбитые и запачканные окна хмуро смотрят тусклыми глазами, словно подбитыми в пьяной драке и вряд ли их хозяева когда-нибудь выглядывают из них. Переулок, по щиколотку заполненный грязью и мусором, чего только не было под ногами: тряпки, паразиты, гильзы и осколки стекол. Джастин тяжело выдохнул, ступив на утопающую в подозрительной жиже, доску, и вдруг понял, что они вышли из переулка, оказавшись на широкой округлой площади, куда стекались несколько улиц.

Широкие, свободные, яркие, забитые салунами, подвальными кабаками и тавернами, в любое время дня и ночи, эти места наполняли раскаты грохота, похожие на шум Ниагары.

- Это перекресток шести улиц Рочестер-кэмптон, сердце Старого города. - Сказал Роберт, остановившись посередине круглой площадки, возле водной колонки и нажав на рычаг, подставив руки под открывшийся клапан, откуда хлынула вода. - Но только на городских планах, для всех остальных, это Дубовая роща. Обитель бандитов, самое востребованное и опасное место в Вашингтоне. Так говорят, насколько мне известно. – Он умыл лицо и руки, смывая дорожную пыль и засохшую кровь на щеке, от пореза ножом, после чего, выпрямившись, добавил, глядя на растерянную сгорбленную фигуру Джастина: