Две войны (СИ)

Он ступал осторожно, словно опасаясь потревожить застывшую среди этих руин смерть, разгуливающую где-то поблизости, по пятам следуя за его вернувшимся страхом – Вайдеронг бережно хранил память о тех кошмарных пытках, что постигали его пленников. Ночная темнота обволакивающе поползла по руинам, эти могучие челюсти могли сомкнуться в любой момент и Джастин ощутил волну беспокойства.

Его шаги были едва различимы, а мягкая подошва и стертые каблуки тихо утопали в земле, так что Джастин не мог ошибиться, когда в двадцати футах от него, послышался человеческий шаг незримого преследователя.

Калверли остановился на нижней террасе, которая, когда-то защищала склады и амбары и, вздрогнув от пронзительного звука, посмотрел наверх: по верху стены проходил парапет с бойницами, где переругивались блестящие, черные вороны, гаркающим воплем разнося по округе зловещий оглушительный крик. Он еще раз окинул, это пустынное место беглым взглядом: ни души, ни звука человеческого присутствия – все стихло, кроме этого жуткого крика над головой. Туман не шевелился, казалось, что нечто невообразимо чудовищное, какая-то иная сущность, неземная, дышащая промозглой влажностью, поглотила весь белый свет.

- Кто ты? - Крикнул Джастин голосом звонким, как жужжание стрелы, вонзающей острие в ночное пространство, сквозь карканье буревестных птиц. - Покажись, иначе я убью тебя, сразу же, как только найду! – Он выхватил из кобуры револьвер и взвел курок, не зная, куда навести оружие, но, не решаясь опустить в бездействии руки.

Справа от него виднелся большой зал высотой в два этажа, где, когда-то, собирался весь гарнизон, чтобы получить приказы командующего: отсюда по разрушенной широкой лестнице, состоящей из трех пролетов, каждый из которых шел в своем направлении, каждый день спускался Алекс, чтобы раздать указания своим подчиненным. На этот раз, на втором лестничном пролете появилась иная мужская фигура, шагнувшая к нему из галереи, что сообщалась с залом на уровне второго этажа.

- Здравствуй, лейтенант. – Безмятежно и легко, таинственный незнакомец начал спускаться к настороженному Джастину и, через двенадцать ступеней и несколько томительных секунд, образ его обрел ясность. - Опусти оружие, или так теперь ты встречаешь давних знакомых?

- Нет, Роберт, так я встречаю тех, кто преследует меня месяцами, словно тень. Скажи, почему это я должен встречать тебя радушно? – Голос эхом застыл под каменным взводом зала, голубая дымка, по-прежнему мерцала и искрилась, свет ночных светил пробирался сквозь разрушенные стены, освещая лицо молодого человека, с улыбкой остановившегося напротив Джастина.

- Потому что я тебе не враг, или ты забыл, что я помогал тебе бежать? – насмешливо отозвался Роберт. – Джастин тяжело молчит, прикусив губу и чувствует, только жгучее стеснение в груди, когда северянин негромко продолжает говорить с ним, будто слова, оброненные в темноте, способны усмирить жаркое непонимание Джастина.

Негромкий голос звучит неубедительно, фальшиво, с нотками необоснованного веселья.

- Забавно получается, что ты пришел сюда. Чем это кладбище лучше тех, что в городе? Или тебе просто нравится трепать себе нервы, возвращаясь к прошлому и, заодно, напрягать меня? Вместо того, чтобы сейчас сидеть в баре с девкой на руках я должен гнать лошадь через лес, рискуя, что она переломает себе в сумерках ноги, лишь бы ты не ввязался в какую-нибудь историю.

Его узкие ладони были заключены в плотные черные перчатки, которые он медленно снял, в обычной, заносчиво-насмешливой манере, которую Джастин запомнил в нем лучше всего – его радовал тот факт, что у Роберта хватает благоразумия не подходить слишком близко. Даже его спина, его невозмутимо-прямая спина, раздражала; Джастину казалось, что заурядность этого напыщенного человека сказывается во всем, вплоть до сюртука.

- Разве может тень ехидничать? – С неисчезающим напряжением - следствием внутреннего противоречия – спросил Джастин, не понимая сути прозвучавших слов. - У меня сотни вопросов к тебе, но для начала объяснись: какого черта ты все это время следил за мной?

Было крайне странно видеть лик своего таинственного преследователя после, столь долгих, месяцев томительного неведения, на лице Джастина появилось обычное для него испытующее, озадачивающее выражение. Револьвер скользнул обратно в кобуру, но рука, так и осталась лежать поверх спрятанного оружия, словно застывшая камнем угроза.

- По его приказу. – В руке Роберта что-то сверкнуло, но Джастин, подхваченный его словами, будто покатился по волнам, нырнув в темные бездны, в безмерные пучины своей затрепетавшей надежды, волны теплых мыслей, растекались во все стороны, разбегались, не желая соединяться воедино. Он не сразу понял, что Роберт вложил ему в руку плоский предмет, сказав с абсолютным безразличием:

- Возьми, это от Александра. Когда он узнал, что ты начал курить, то решил, что тебе эта вещь пригодится.

Джастин опустил глаза и увидел портсигар из чистого золота, который, когда-то, Алексу подарил отец. Пальцы сами потянулись к сапфировой кнопке и крышка портсигара, щелкнув, открылась, коротко блеснув в свете низко нависшего над землей месяца.

- Алекс… он в Вашингтоне? – Хрипло вымолвил Джастин, сжимая золото в своей руке, как единственный весомый залог реальности происходящего. - Где он, Роберт?

- Там, где ты его не найдешь. - Ответил тот с невеселым, беззвучным смехом. - Где никто не рискнет искать.

- Ты думаешь, я отступлюсь, едва узнав, что он здесь, где-то рядом, в одном со мной городе? Если так - ты полный идиот. – Не дрогнув, сказал Джастин, снова посмотрев на абстрактного героя его надежд, заключенного в крепкой влажной руке.

“Алекс, ты здесь. Нашей войне пришел конец”.

- Не надейся найти его самостоятельно, это невозможно. - Сказал тот с ужасающим, почти циничным равнодушием, которое тиранило своей могучей волей бедный мозг Джастина.

- Поэтому я и спрашиваю тебя: где он? – Резко очнувшись, подобрав все чувства в единый острый ком, рявкнул Джастин, готовый вбить слова Роберта ему обратно в глотку, туда, где они и зародились, однако губы его четко произнесли, опасливо, но твердо:

- Ты его глаза и уши, ты докладывал ему обо мне восемь месяцев, а теперь отказываешься сказать мне правду? Отвечай, где он?!

Протяжный крик воспрянул над землей и пронесся в тишине застывшего сонного леса, как угрожающее знамение и Роберт резко стер с лица улыбку, озадаченный бурлящей злостью Джастина, который пожирал его глазами.

- Я не могу ничего тебе сказать. – Отрывисто ответил Роберт, встрепенувшись и пытаясь отогнать несвоевременный приступ неуверенности. - Я принес тебе послание от него, только и всего.

- Портсигар? – Это было, какое-то наваждение и Джастин удивленно моргнул, словно не понимая его слов.

Он подался вперед, сделав твердый шаг по направлению к Роберту, но тот, будто предвидя движение, резко качнулся в сторону, лицемерно и показательно заявив в свое оправдание:

- Он не хочет, чтобы ты искал его, Джастин. Это все, что я должен тебе сказать.

Его пылающее лицо застыло в маске испуга, а глаза блеснули от бурного, лихорадочного порыва, с которым Калверли направился к нему – движение неистощимое, опасное, в самом себе черпающее силы и неукротимо, безумно нарастающее.

- Я должен поверить в слова, которые Алекс никогда бы не произнес? – Джастин знал, что где-то, в его рассуждениях, кроется уязвимое место и отступать он не собирался, ведь поверить в услышанное – все равно, что добровольно шагнуть в пляшущий костер, обречь себя на инфернальные муки, упиваться смертельной отравой пропитывающей душу, как вода пропитывает сахар.

- А есть другие варианты? – Скрывая страх, надменной усмешкой кривятся губы, раздуваются, чувственно вырезанные ноздри.

Джастина, вдруг, обуял какой-то кровавый бред, открылась явь, таившаяся под личиной напыщенных слов этого щеголя.

“Он скажет мне все”.

От злости у него стало рябить в глазах и все вокруг приобрело неестественный вид. Огромное молочно-белое озеро, испаряющееся в воздухе над их головами, леса, уходившие ввысь, были похожи на черные скалы, нависшие над руинами, и Джастину становится физически плохо, однако силы наполняют его руки, когда он жестко хватает Роберта за горло. В глазах его вспыхнул мгновенный испуг, почти мольба, Роберт запрокинул голову, от безуспешной попытки глубоко вздохнуть, напряглась его белая шея, по всему телу пробежала дрожь, но Калверли, лишь сильнее сжал пальцы, испытывая блаженство утоленной злости, бессознательной мощи, от страстной тоски по человеческой крови на руках. Роберт извивался, повиснув в его руках, словно гигантский удав с жесткой шершавой кожей, шипя что-то невнятное и всплеск этого садизма, вызванного дикой злобой, быстро сгинул в те глубины, откуда и выполз мигом ранее. Джастин разжал пальцы, опасаясь задушить единственного человека, который может вывести его к Александру Эллингтону, о котором в пору уже было слагать легенды, как о несуществующем шумерском божестве.