Две войны (СИ)

Джастин, стоял напротив ворот и смотрел на бесчисленное количество почтовых дилижансов, пролеток и телег, спешащих развезти товары в лавки и на местный рынок, пока обитатели района еще сладко почивали в своих постелях, после очередного бала, приема или карточной битвы в клубе. Перед его взором, раскинулся, весь район Флюке-Брайн грей, в полном своем великолепии.

Дома казались экстравагантными, а над крышами их, стояла такая тишь, что, кажется, сами стены беззвучно вздыхают сквозь окна и проемы, оттого, быть может, что есть в них что-то и от фарса, и от пропасти, и от душераздирающего одиночества; от отсутствия красок, от недостатка музыки и радости. С таких грандиозных высот, всегда быстро скатываешься, но внизу, все было иначе: небо разрывалось взмахами крыльев ястреба, который улетал так стремительно от этого места, словно, он боялся запутаться в паутине грязных улиц и ему, было не интересно наблюдать со своих высот за каламбуром творящимся внизу. Джастин, с тоской, проводил его взглядом. Новые хозяева мира, ранние пташки: спешащие в суете клерки, торговцы, нувориши, разбогатевшие за время грабительской войны, ростовщики и банкиры. Имена этих людей, звенят золотыми монетами, словно настоящее, американское достояние: мир, отличный от того мира, к которому привык, за эти годы, Джастин - наполненного воздухом, полным солнца, трав и смеха.

Гувернантки, выводящие своих юных, непоседливых подопечных на прогулку, дабы они не мешали почивать высокопоставленным родителям, сбивались в шумные стайки, направляясь к Дубовому саду.

Джастин, поймал взгляд одной из этих, милых на вид созданий - он выглядел обычным нищим и оскорблял их взор своим присутствием. По тому, как прелестные северянки поморщили свои носы, он понял, что и запах от него стоит соответствующий и поспешил уступить им дорогу, зайдя в тень кипарисной аллеи и скрыться с их глаз. Эдакий бродяга, готовый, по мнению самодовольных прислужников этих, свинцовых, блистательных полубогов, напасть исподтишка на каждого выряженного северянина или ребенка.

Они быстро прошли мимо него, шикая на детей и выражая полнейшее воплощение праздности и беззаботности, как и любой другой житель этого района. Джастин, смотрел из тени на этих счастливых, полных жизненной энергии и радости, розовощеких, нарядных малышей, а перед его мысленным взором, вставало бледное, изможденное лицо голодной Хлои. Его сердце полнилось ненавистью и презрением к этим людям, разрушившим его мир, оставившим его семью прозябать на руинах былого благополучия. Даже кухарки, спешащие на базар, чтобы закупить провизию на день, брезгливо шарахались от него и, перехватывая корзинки с торчащими из них пучками зелени и хрустящими багетами, шустро переходили на другую сторону улицы. Он оглядывал широкие, чистые улицы своим затравленным, злобным взором, как нищий, глухой и немой, нелепый и несуразный человек, во власти землетрясения, отрезавшего пути к отступлению и заброшенный в самую темную бездну. Джастин, недолго скрывался в тени; людей на площади, перед главными воротами становилось все больше и эта, пестрая волна, заливала его глаза красочными платьями и костюмами, мельтешила, разноцветным роем мух и Калверли, почувствовав дурноту, решил пройтись вперед. Он шел медленно, зажато, уступая дорогу каждому встречному, пока, на его пути не возникла стена прекрасного, каменного здания, имеющего, поистине, величественный вид - Джастин остановился и прочитал надпись, выгравированную золотыми буквами, на бледно-розовой мраморной доске, где были указаны - значимые даты американской революции и имена американских генералов, освободивших северо-восточное побережье от англичан. Джастин, лишь раздраженно фыркнул и, услышав чей-то оклик, обернулся, видя, как двое лакеев приветственно машут руками молодому мальчишке-адъютанту, быстрым шагом направляющемуся к ним. Длинные тени домов, деревьев, заборов ложились красивой лентой по светлой дороге, полной разнообразных транспортных средств, въезжающих и выезжающих через главные городские ворота, образуя настоящий затор и Калверли стоило большого труда, разглядеть в остановившемся экипаже знакомое лицо. Он, в ожидании, застыл, глядя как адъютант, что-то говорит лакею и тот, открывает дверцы кареты и в эту минуту, Джастин срывается с места и несется к ним, изо всех сил, стараясь не потерять из виду, вылезающего из экипажа Кристофера. Он дает поручения второму лакею и тот, вместе с адъютантом, медленно удаляется, а Гейт, уже увлечен разговором с каким-то человеком, почтенного возраста, прогуливающимся в это, солнечное утро, по тротуару под руку с очаровательной девушкой, но стоило Джастину приблизиться, как, они, скривившись, спешно распрощались с Гейтом.

Пожелав всего наилучшего, мужчина со своей молодой спутницей, быстро уходят, чтобы не видеть обтянутого серой кожей оборванного и грязного попрошайку с растрепанными, скомканными волосами и красными, внимательными глазами, которые внушали им опасения.

- В таком виде, тебе не следовало тут появляться. – Сказал Крис, уставившись веселым взглядом на своего друга и добавил, голосом низким и почти ненатуральным, ехидным:

- Я ожидал, что ты придешь, но не думал, что так скоро. Неужели, все настолько плохо?

- Ты сам все знаешь, зачем мне распинаться зря о своей несчастной доле? Скажи, что ты имел в виду, когда предлагал мне работу. – Процедил Джастин, замерев и ожидая ответа, с огромным присутствием духа, взглянув Крису в глаза и увидев, как тот упивается его уничижением и черпает радость от собственной победы, в жестокости своей силы и Калверли, сжал кулаки.

Гейт рассмеялся, глядя в искаженное, бледное лицо Джастина, придавшегося новым волнениям, вызванным, на почве старого застоявшегося страха; трезвый воздух этой, терпкой издевки, энергично питает ужасный скептицизм и веселье Гейта, когда тот, ухмыляясь, заявляет:

- Помыться, это главное. Остальное расскажу тебе вечером, когда вернусь с важной встречи. – Что снова вызывает недоумение у Джастина, в их издохшем мире, все деловые вопросы решались в праздной болтовне, за бокалом послеобеденного коньяка, в клубах вкусного дыма, пока дамы готовились к продолжению раута, а мужчины, удалялись в курительную комнату или коротали вечер за партией в покер. Но, чтобы так, отправиться на встречу, с утра, это было что-то новое и не совсем понятное для Джастина.

- У меня нет сегодня времени на тебя. Ступай с Диланом, он тебе все покажет. – Лакей, как-то скованно и озабоченно смотрит на своего господина и недоуменно переводит взгляд на Джастина, но покорно опускает голову, встретившись с его красными глазами, в которых плескается злость.

- Знаешь, я понял, что не люблю загадки - говори прямо, что мне предстоит делать, иначе, я… - Джастину уже давно надоела эта комедия, но, как и со всеми большими начинаниями, с её развязкой пришлось повременить из-за, разорвавшего пространство, словно бумагу, властного, стального голоса Гейта, прервавшего его:

- Что? Опять развернешься и сбежишь? Ты только это и умеешь, меня этим фокусом не удивишь, Джей Ти.

- Я не бегу, по крайней мере, не от тебя, Гейт. Учти, я не буду с тобой шутить. – Воскликнул Джастин и слова его улетучились с южным ветром, который, оживлял в его памяти все мерзкие запахи опустошенных садов и иссохших полей своей родины, куда он не хотел возвращаться. Он не мог бежать, не имел права возвращаться в дом из костей и золы. Джастин помолчал и, удостоверившись, что злость его поутихла, под ветром воспоминаний, сказал, уже спокойнее, но по-прежнему, твердо:

- Ты сам выбрал такой расклад, вот и наслаждайся им, а меня укорять ты теперь не имеешь права. Ты для меня никто.

- Без меня ты - ничто. – В тон ему ответил Гейт, вскинув голову и растянув губы в улыбке, а тень, упавшая от густой кроны деревьев, придала его лицу странную половинчатость, скрытость одной части и преобладание иной - грязной. Джастин увидел всё, нелепое сходство этого лица с потерянной душой, внутри своей груди, понимая, что бывший друг прав и спорить им не о чем. - Или у тебя есть возражения?