Две войны (СИ)

- Я могу себе это позволить, как и многое другое, благодаря человеку, чьими стараниями мне теперь дали северное гражданство, несмотря на моё звание и былые деяния. – Сказал Гейт, нисколько не удивленный этим всплеском негодования, ведь он гораздо лучше узнал Джастина за время их дружбы, нежели сам Джастин и, предвидя отпор, сразу же перешел к сути. - Работа, которую я хотел тебе предложить, обязывает меня и тебя, также, сотрудничать с северными предпринимателями, а, учитывая, что мы с тобой теперь в отставке, север даст тебе разрешение на аренду земли почти без всяких придирок.

- …Если я буду работать на них. – Недовольно закончил за него Джастин, произнеся эти слова как-то более принужденно, чем на то рассчитывал. - Что за человек, которому ты обязан своим нынешним состоянием? Он тоже, продажная южная крыса, как и ты?

Крис коротко оглянулся и резко придвинувшись, схватил Джастина за кисть руки, потянув за собой подальше от центральной площадки, с таким видом, словно между ними действительно шла дружеская беседа, а не словесная вражеская дуэль. Джастин, даже, не предпринял попытки возмутиться или выдернуть руку, потому что он знал, что Гейт хоть и возгорелся таким пылом, что в пору было спалить весь порт, на самом деле не выплеснул бы и чернил в лицо бывшему другу, а значит, сейчас ему ничего не грозит.

- Если хочешь жить, то никогда не произноси слова «янки», «чертовы» и «предатель» в одном предложении. – Процедил он, сквозь зубы, но, увидев непроницаемые глаза Джастина, поплывшие от гнева, ослабил хватку и продолжил более уклончиво:

- Придет время, и ты сам с ним познакомишься, а пока ты должен принять решение: будешь ли ты работать со мной на Севере или останешься нищим, попрошайкой на Юге.

Джастин выслушал его весьма спокойно, с большим достоинством, хотя понимал, что не Крис сейчас должен его уговаривать на эту сделку, а он сам, если хочет спасти свою семью, обязан, ломая руки и захлёбываясь мольбами, просить у Криса этот золотой шанс, но небеса были ему свидетелями – Джастин был далек от подобного. Для себя он давно решил: хватит с него унижения и он не хотел, чтобы Кристофер украсил его шею тяжелым грузом нового позора.

- Я не буду работать с тобой, даже если ты мне пообещаешь тысячу долларов. Да хоть сто тысяч, я не перееду в этот мерзкий клоповник, который ты, несмотря ни на что, упорно называешь «домом»! Я бы не хотел задерживаться в этом месте больше, чем требуется, поэтому если это все, что ты можешь мне предложить, то я пожалуй пойду обратно в гостиницу, а завтра утром сяду на поезд до Техаса.

“Зачем я вообще приехал сюда? Найти Александра, только он меня волнует, но я не могу вернуться домой ни с чем. Где искать его, где взять деньги?”

- А если я скажу, что через год, может быть полтора года, ты уже будешь миллионером и сможешь купить половину этого, как ты выразился - «клоповника», ты пересмотришь свое решение? – Ухмыльнулся Крис, при виде фыркнувшего Джастина и посторонился, давая пройти четырем матросам, катившим по набережной глухо громыхающие бочонки.

Затерявшись в меланхолическом состоянии духа, Калверли воображал, что сейчас он рассмеется и плюнет в лицо чертовому перебежчику, но хитроумный замысел Гейта заманить его в столицу, начал срабатывать после услышанного и Крис не мог не заметить перемены в настроении Джастина, ставшего задумчивым и словно бы опечаленным. Жар прихлынул к его сердцу, вместилищу благородной аристократической крови, остро нуждавшейся в защите и поддержке, и Джастин не знал, может ли он положиться на Криса, после их последней встречи, так как былое доверие между ними полностью исчерпалось.

- Издеваешься или торгуешься? Мне не нужны твои деньги и работа, которая якорем на шее, опустит меня на дно предательства, опорочив имя моей семьи. Мы никогда не будем работаться на этих выблюдков! – Упрямо заявил Калверли.

- Неужели? – Нахмурился Крис и их взгляды встретились в порыве взаимного любопытства, с каким обычно, юный натуралист изучает экзотическую флору и фауну, ранее ни разу не виданную, таящую столько же интересного и заманчивого, сколь и опасного.

Природа и человеческая жизнь столь же разнообразны, как и две души, запертые в организмах этих мужчин, одиноко застывших в стороне от людской толпы.

- Тогда скажи, что тебе вообще не нужны деньги и, возможно, я тебе поверю. Ты усердно приводишь в порядок свои земли, а своей семьей не пробовал заняться?

- При желании я найду деньги. – Джастин просто опустил голову, скрестив руки на груди, глядя с досадой на кончики своих дырявых изношенных сапог. - Украду, если понадобится, но мои близкие никогда и ни в чем больше не будут нуждаться. – Он задыхался от тихой злости и со стоном цедил слова, словно его придушил этот жестокий аргумент.

- Слово офицера – это нерушимая клятва, но земля тебе не сможет поклясться в том же. Земля не исполнена забот о будущем, и ты не знаешь, сколько еще таких годов как этот ты будешь сидеть без урожая. – Заметил Гейт и Джастин обреченно вздохнул, слушая, как этот язык извивается во рту, будто змея в каменном гнезде, которая вызывает в первую очередь отвращение, но стоит умерить свой пыл и становится ясно, что в бессвязном, гадком шипении улавливается жесткая правда.

- Зато, я теперь постоянно размышляю о будущем, поэтому я знаю, что мне делать. Твои подачки мне не нужны, и ради Севера я и пальцем не пошевельну, не дождёшься. – Даже понимая всю серьезность проблемы и всю глубины собственной, глупой упёртости, Калверли не смог проглотить свои последние слова и ответная реакция Гейта, ясно выражала его утомление от этого спора.

- Ты не понимаешь, что ли, что все частное имущество Юга уже перешло во владение Севера, и вскоре они слижут с нашей земли все до последнего камня. Все свои деньги из конфедеративных банков я перевел в Вашингтонские, - так надежнее, потому что южные банки они разорят сразу же. Я приплывал сюда около двух месяцев назад, за которые начал строительство своего нового дома – я никогда не вернусь на Юг. И тебе бы не советовал.

Этот насмехающийся лик - лживый образ, прикрывающийся узами дружбы, некогда настолько прочной, что разорвать ее не удается, и по сей день, придавал Гейту - жизнь, движение и форму. Теперь же, только одни эти слова, снова сделали его тем человеком, что навсегда застыл в памяти у Джастина – существом, извергающим, в ответ на доверие, лишь пошлость, грязь, глумление и издевку. Глаза лукаво скошены, лоб нахмурен, губы искривлены в улыбке и, Калверли видит в этих чертах, помимо недовольства, еще и похоть, отчего у него подкашиваются ноги, хотя, он, малодушно, все сваливает на второй день вынужденной голодовки.

- Мне порадоваться за тебя или сказать прямо, что ты просто чокнутый? – Набравшись смелости, сказал Джастин. - Ты воевал против янки, чтобы потом, под шумок, перебраться к ним в столицу и сберечь своё состояние? А может быть, ты просто пытаешься спасти свою жалкую шкуру?

- Джастин, опомнись! – Уже срываясь на крик, откликнулся тот. - Реконструкцию Юга ты не переживешь, ты уже едва способен на это. Они сделают все, чтобы искоренить любые попытки восстания и начнут с таких как ты – отшельников, работающих только на себя. Ты хочешь остаться без крыши над головой, без денег? Ты единственный мужчина в семье остался, и ты не имеешь права подставить своих близких под такой удар.

- Свои обязанности я еще помню, благодарю. - Отдельные слоги шипели между деснами, некоторые слова затерялись и утонули в гневе, когда страшная, огромная, но тихая волна раздражения и злости, в очередной раз затопила его грудь, поднялась выше – сжала горло. - И выслушивать от предателя такие слова я не намерен, так что уйди с дороги или я закачу такое шоу, какое еще не видел Вашингтон.

Джастин двинулся было вперед, чтобы выйти обратно на главную площадку и добраться до гостиницы, где он сможет обдумать, как побыстрее исчезнуть из этого города, но, вдруг, недалеко от Джорджтауна, забили колокола восточной башни, словно вестники неминуемой беды, догнавшей его в спину колкими порывами морского ветра, колокольного боя и острыми словами: