Орехово-алый мотылёк (СИ)

— Конечно, приду! Что ты совсем как девчонка размягчился? Я уже сказал, что ты мне определённо нравишься, хотя, конечно, это всё так сумбурно. Но я приду. Потому что твои рассказы — это ведь просто маленькие прекрасные истории. И ничего подобного я не видел в своей деревне, никого, подобного тебе, не встречал там. Ты самой настоящий житель этих лесов, такой наивный и весёлый. Даже одно наказание можно пережить ради задержки здесь… — проговорил, почему-то быстро замолк, откашлялся, отпустил руки и быстро потрепал его по голове.

— Короче, до встречи, ладно? Через три дня, в то же время. И здесь.

— Да… спасибо… ты… — Чесио не нашёл, что сказать, а только развернулся и быстро-быстро побежал, чтобы не показаться нежной девчонкой Джованни — только они, ей-богу, могли так расчувствоваться от простых слов и не находить в итоге, что ответить. Но, остановившись на склоне, Чесио развернулся и увидел, что Джонни пошёл обратно к реке; момент, и тот развернулся, словно каким-то неведомым образом узнал, что на него смотрели. Чесио не было видно оттуда, но ему казалось, что Джованни улыбался. Они помахали друг другу и пошли каждый в свою сторону. И Чесио непременно, слишком сильно казалось, что своему новому другу он оставил далеко не обычный изумрудно-красный лист… нечто большее, никак не умещающееся в рамки его сознания. И это было по-своему чудесно.

Чесио бежал настолько быстро, насколько мог, чтобы слегка поуспокоить свою разгоревшуюся душу — мать, вероятно, удивится, увидев его в таком возбуждённом состоянии. Но если она докапываться не станет, это сделает Мирэлла, а вот уж кому точно Чесио не хотел рассказывать о своём новом друге. Джованни хотелось спрятать ото всех и никогда никому не говорить о нём, хотя желание выплеснуть эмоции было велико. Именно поэтому Чесио изматывал себя, бежал слишком стремительно, стараясь обесцветить эмоции, но если б он знал, что в его случае это занятие — провальное. К сожалению или к счастью… На ходу он вслух стал придумывать себе историю для Мирэллы, если она вечером шёпотом спросит, где он шатался весь день. Прогулка по пустырю рядом с забором — идеальный вариант, это было в его стиле. Наплетёт сестре небылиц про увиденных больших фиолетовых змей в его рост и толщиной в его тело, и она тут же отстанет от него, сглотнув комок страха — она верила всем страшным вещам.

Мальчик уже почти подбегал к деревне; над головой послышался протяжный крик: там, купаясь в лазурных волнах и отогреваясь солнцем для ночной охоты, кружили буро-чёрные орлы. Это значило, что через час должна прийти Кармэла, поэтому следовало поторопиться. Лес впитал в себя солнце и теперь отдавал рыжим маревом вокруг; ноги утопали в тёплой листве-земле, а ветки перестали быть злыми и больше не царапали лицо. Воздух наполнился сладким запахом ягод, древесным — от остывающих деревьев и орешников, а горьковатым — от полыни. Чесио ощутил, что голова пошла кругом: сегодняшние воспоминания, присыпанные сладкой пудрой-запахами, составляли часть какого-то карамельного, чрезмерно приторного напитка, которым мальчик, казалось, напитал каждую клетку своего организма. Главное было — не продать рецепт такого одурманивающего зелья кому-нибудь другого, а иначе, как водится, эффект пропадёт.

Разогнавшись, Чесио ловко перепрыгнул забор, оглянулся вокруг и побежал привычным путём назад: роща, пустырь, сады, потом тихо пробираться рядом с ограждением вокруг рынка, дальше по дворам и, наконец, вот оно, любимое здание, юркнув во двор которого мальчик мог поздравить себя с успешно достигнутой целью. Ребятишки его приход не слишком-то заметили, а обратили внимание только, когда он попытался покорить вершину тополя, но почти упал, вовремя зацепившись за тонкую ветку бугенвиллии и запорошив землю под ним бледно-розовым снегом. Когда он спустился, новости дошли до Марты, и та немного пожурила его: «Весь день был тихим, ни одной неприятности, связанной с тобой, и вот под вечер разбушевался. Как будто сглазили тебя». Чесио не нравилось слово «сглазить» — оно прямо-таки скрипело на зубах, и он обиженно пошёл ловить бабочек и донимать Карло до прихода матери.

Дома Кармэла спросила у него, откуда такие длинные царапины по лицу; Чесио отвечал, что это он упал на бугенвиллию, ничего особенного. Погладив его по щеке, мать сказала, что у него сегодня необыкновенно вдохновенный вид. «Глаза даже будто светятся!». Мальчик отделался объяснением, что сегодня ему удалось сделать почти хорошую сову и он был доволен собой. После ужина Мирэлла забралась к нему в комнату, шмыгнула носом и хотела было спросить, где он пропадал, как Чесио её опередил и поинтересовался насчёт сегодняшнего турнира. «Нет, Элма, этакая ведьма, выиграла… Бантиков сделала меньше, но всё равно вышло слишком безвкусно». Мирэлла, видно было, плакала: глаза её потухли, приобрели серый оттенок. Чесио подбодрил её, достал из кармана целый апельсин и даже почистил его для неё, что уж было вершиной проявления заботы. Добавив, что её кукла была прекрасна, он вскользь упомянул про своё вымышленное приключение и после только поддакивал Мирэлле насчёт недостатков Элмы и возможное пристрастие Марты к этим чёртовым бантикам и к её безвкусице — вообще. Потом разошлись и, сомкнув вокруг себя тёмный небосвод, Чесио, чувствуя совершенно глупую улыбку на своих губах, вспомнил, как они с Джованни барахтались в реке, как разговаривали о серьёзной ерунде, как он шёл сквозь лес и ощущал, что в душе сквозила свобода. Это было запредельно, невероятно и уж точно не в этой жизни; Чесио слышал своё прерывистое дыхание и смеялся, а потом переворачивался на другой бок и вновь вспоминал, как же хорошо было там, вне этих деревянных стен. Их вообще хотелось поджечь, чтобы выпустить всех бедных заточённых жителей на волю. Чесио думал, что немного подрастёт и точно сделает это…

Когда он типично открыл перед сном окно, ожидая увидеть жёлто-синюю стрекозу, в комнату неожиданно впорхнул… мотылёк с большими красными крыльями в коричневую крапинку, которого он ожидал вчера. Беспокойно пролетев под потолком, он неожиданно закружил над Чесио и приземлился ровно ему на грудь, слегка слева от центра. Пару секунд мальчик, не двигаясь и не дыша, с восторгом смотрел на него, потом ощутил колкое тепло где-то в районе сердца и поднял взгляд на густо-жёлтый закат. Ему казалось, от этого должно что-то проясниться, но ничего не прояснилось. Тогда он вновь опустил глаза, но мотылька уже не было; Чесио думал, что он не мог так незаметно улететь… тогда что, растворился внутри него? И стал тем самым острым тёплым ощущением? Мальчик охотно поверил в это, изумился, подумал, что обязательно расскажет Джованни, что он теперь — не иначе как избранный, повелитель большой и прекрасной армии мотыльков, а если пожелает, то сам раскроет красивые крылья за своей спиной, но делать этого, конечно, просто так не будет, только в исключительных случаях.

Наконец, после того, как мать пожелала ему хорошо выспаться, Чесио провалился в свой фантастический сонный мирок, где был уже не один, а с Джованни, и они там управляли всеми бабочками вокруг и создавали феерические картинки из разноцветных насекомых, манерно двигая руками в такт какой-то задорной песенке. И это было более чем идеально.

========== 2’ Мост, дубы и звёзды. ==========

Если ты найдёшь кого-то, с кем будешь счастлив просто держась за руки, всё остальное будет уже не важно.

Клиника (Scrubs) ©.

Осознать то, что придётся ждать некоторое время перед очередной встречей, не так легко получилось в наполненной цветами, мечтами и солнцем голове Чесио. Он был слишком легкомысленным и сам страдал от этого, думая, что время будет лететь так, что вот он моргнул — а желанный момент уже настал. Всё оказалось гораздо хуже: дни перед встречей могли и растягивались в целую бездну. Он, вроде, предполагал такое, но всё равно был неприятно удивлён. Да вот ещё новость: в эти скучные серые деньки надо было заниматься чем-то скучным и серым вдобавок. От этого Чесио готов был завыть волком, которые изредка — разве что осенью — появлялись в их окрестностях, становились недалеко от забора и начинали выть. Ночью их вой Чесио слышал прекрасно, и, хоть уговаривал себя не бояться, а кровь в жилах ощутимо застывала — они жили всего в квартале от забора и слышно было жутко громко.