Орехово-алый мотылёк (СИ)

— Из какого-такого дерева? — Чесио обернулся и с удовлетворением обнаружил приподнятые в изумлении брови и приоткрытый рот; не было чувства более приятного, чем-то, когда находишь себе слушателя. Мальчик привык, что в деревне от него поскорее хотели избавиться и быстро уставали, отправляя восвояси или срочно находя себе дела, даже Кармэла — и та грешила этим. А этот парень — слушал спокойно, заинтересованно, даже требовал подробностей. Отвернувшись обратно к речке, чтобы скрыть свою улыбку, расплывшуюся непозволительно широко, Чесио заговорил:

— Ох, ну это далековато отсюда, наверное, а так бы я показал. Ближе к нашей деревни начинается гряда из деревьев, у которых корни настолько выпирают наружу, что под некоторые можно беспрепятственно залезть и распрямиться, а я отыскал такое, в котором смогла бы нормально зажить вся моя семья: мать и сестра Мирэлла. Но откуда-то сверху, вероятно, из самого дерева, некто стал по-злому скрестись, и я подумал, что меня выгоняют. Не буду же я тягаться с самим обитателем этого дерева, он всё-таки дольше меня там жил и, наверное, выглядит как-нибудь уж совсем по-ужасному, чтобы другим неповадно было забраться в такой прелестный природный дом… — Чесио краем глаза наблюдал: Джонни не сводил с него взгляда, не шевелился, пока тот рассказывал, ему даже казалось, что задерживал дыхание. Наконец Чесио оттёр все более видные пятна и остался доволен. Развернулся к Джованни и улыбнулся, чувствуя, что валун всё же уходил куда-то из-под ног, когда он смотрел в эти почти похожие на его глаза, только более тусклые из-за того, как если бы этот парень очень часто грустил.

— А почему бы и не потягаться с ним, хм? — вдруг медленно, как бы продумывая каждое слово, выдал Джованни и пригладил встопорщенные волосы. — Нет, ну правда! Если он такой злой, надо бы проучить его. Только нападать, конечно, когда у тебя в карманах всего лишь цветочки и орехи, совсем бессмысленно. Надо запастись длинным сияющим мечом и бесстрашно пойти вглубь, пусть там живёт хоть сам василиск. — Чесио восторженно смотрел на него и едва сдерживался, чтобы не закричать «да», не запрыгать и не захлопать в ладоши. А принц, оказывается, знал гораздо больше его…

— Но… кто такой василиск? — задумавшись, вдруг выдал мальчик и присел напротив Джованни, чтобы видеть каждую его эмоцию, каждое недовольное фырканье, каждую морщинку около рта, когда тот улыбался. Ему казалось, что он уже хотел полностью нырнуть в душу этого уже с трудом называемого теперь незнакомца.

— Ты что, не знаешь? Какая-то у вас слишком глухая деревня. Василиск — это петух с крыльями дракона и хвостом ящерицы, — Джованни понизил голос и даже пару раз оглянулся вокруг себя, будто сам василиск мог подслушать его сейчас и обидеться. Чесио попытался представить, подняв взгляд наверх и наморщив лоб. Тут же послышалась усмешка со стороны парня: — Ты хоть знаешь, как выглядят эти существа? Которых я назвал?

— Да знаю! — Чесио нахмурился и, в душе всё-таки едва сдерживая смех, толкнул Джованни в колено, как бы показывая свою обиду. Тот расхохотался и только потрепал его по голове.

— А то у тебя такой вид, словно ты едва понимаешь, о чём я говорю. Знаешь, ты всё же странный малый. Тебя радует абсолютно каждая мелочь, ты бегаешь по глухому опасному лесу с цветами и охапкой рассказов, а ещё живёшь довольно далеко отсюда, если верить тому, что говорят в нашей деревне. Но ты здесь будто и вправду хорошо вписываешься. Ты почему-то слишком красив для неаккуратного мальчишки, и мне до сих пор кажется, что ты пришёл ко мне из какого-то другого мира. И мне сложно привыкнуть к тому, что ты такой… такой среди этого мрачного леса, — подперев голову рукой, вдруг разошёлся Джованни.

— Он не мрачный! — воскликнул Чесио, довольно улыбаясь. — А я… я всегда такой. Но, послушай, если я пришёл из другого мира, тогда и ты — оттуда же. Ты просто скрываешь от меня то, что ты принц-ворон — ну, горделивость, что ли, не позволяет. Но я-то вижу… — Чесио подобрался к нему ближе и схватил за локоть, будто побоялся, что, услыхав такое разоблачение, Джованни тут же превратится в ворона и улетит далеко-далеко.

— Господи, ну ты и… И что, у вас вся деревня таких же, как ты? — Джованни аккуратно вытянул из его курчавой пряди тонкую веточку и пару колючек, запутавшихся в волосах.

— Не знаю, мать говорит, что я такой в единственном экземпляре. Но, по-моему, она это упоминала, когда я приходил с разорванной одежде и весь в грязи, — Чесио отпустил его локоть, но не отодвинулся, чувствуя боком тёплое тело Джонни.

— Но всё-таки, — вспомнил мальчик, повернувшись к нему и увидав его лицо в профиль, — если даже и пойти с мечом на живущего в том дереве, пусть это и будет василиск, хотя я представил и даже посмеялся над ним, ну, это ведь просто слишком большой петух, даже смешно! Так вот, если и пойти, то что будет потом? Просто эти деревья ближе к ночи встают на свои ноги-корни и начинают блуждать по лесу, это точно! Вдруг они разозлятся на то, что мы выгнали их давнего жителя, и будут мстить нам?

Джованни хмыкнул и вполоборота повернул голову к нему.

— Об этом я не думал… Разве они могут так запросто гулять по лесу? Откуда тебе это знать?

— Могут! Послушай, это достаточно увидеть один раз и ты тоже поймёшь, что это происходит в действительности! — Чесио даже вскочил на ноги и коснулся рукой плеча Джованни, заставив посмотреть себе в глаза. — Их корни растут так, словно они не успели добежать до своего прежнего места и застыли на очередном шаге с первым лучом солнца, омертвляющим их. И так каждый день! Поверь мне… — добавил тише, пытаясь умерить свой пыл и не напугать только приобретённого слушателя. Джованни рассмеялся и лукаво на него глянул.

— Допустим, что верю, но звучит, конечно… словно сказочка для малышей. Тебе самому-то сколько лет? — Джованни встал с холодного камня и выпрямился во весь свой рост, и будто бы упоминание про возраст сделало Чесио вдруг меньше, и он заметил, что на самом деле почти на голову ниже своего друга. Приподняв подбородок и уперев руки в бока, он важно ответил:

— Вроде бы, семь с половиной. Я не маленький! И это не сказки.

— А я тебя на три года старше, и, поверь мне, за эти три года что-то неумолимо меняется… Вот видишь, я уже не верю в оживающие деревья и один отправляюсь в лес, кишащий дикими зверями. С одним ножиком, — Джованни сделал пару шагов мимо него и остановился невдалеке, хлопнув себя по поясу, где находился чехол с маленьким ножом, и усмехнулся. Чесио повернулся к нему и задумчиво окинул взглядом.

— А когда вернусь, мне надо будет присмотреть за младшим братом, помочь матери разрубить дрова и сходить с отцом на скотобойню… — Джованни приопустил голову и печально улыбался. — И что же это происходит, Чесио? Лучше бы я остался в тех временах, когда, как и ты, верил во всё это чудо.

— Да это же не чудо, а просто обычное событие! — не унимался мальчик и вновь стал крутить в пальцах мистический листок, из-за которого он был здесь и разговаривал с этим парнем. — Ну, хочешь, я тебе покажу. Только не сегодня. Но нужно приходить ночью. Согласен? Или боишься? — хитро зыркнув на него и увидев вызывающий взгляд от слова «боишься», Чесио довольно улыбнулся.

— Не боюсь я, эй! — Джованни приосанился и поднял голову чересчур высоко. — Я думал, что это скорее ты не сможешь отпроситься у своей мамы… — он подошёл к нему ближе и приподнял за подбородок двумя холодными пальцами.

— Я уже давно ни у кого не отпрашиваюсь! — важно заявил Чесио и упрямо потряс головой, чтобы сбросить жгуче холодящие пальцы с лица. — И сейчас я здесь, так далеко, но тоже ни у кого не отпрашивался.

Несколько секунд они пытались прожечь друг друга вызывающими одинаковыми взглядами, но в итоге только расхохотались, осознав, что имели дело с человеком не из робкого десятка. Потом решили перейти на другую сторону речки, где берег был полностью залит жарким полуденным солнцем и можно было немного погреться на сизых камнях. Река была не широкая, а недалеко находилась целая россыпь валунов, заграждавших течение; по ним, аккуратно прыгая, иногда поскальзываясь, но ни разу не упав, перебрались Чесио и Джованни. Там, сев у кромки и сняв башмаки, они позволили холодной воде плескаться по их ногам, а солнцу — пригревать их макушки. Быстро договорились встретиться тут же через три дня — почему именно через три, никто из них не знал, просто как-то одновременно выкрикнули и были вполне себе счастливы этим заявлением. Чесио был, как ни печально, привязан к жутким занятиям ненужного «приобщения к высокому», как говорили их наставники, а у Джованни, думал он, были свои дела, которые не могли позволить ходить каждый раз в лес, ведь жил он далековато от него. Тут же согласились, что ещё через три дня, правда, ночью, пойдут смотреть на оживающие деревья; Джонни подшучивал, не испугается ли сам Чесио и не откажется ли от похода в нужный момент? Чесио только недовольно толкал его в плечо и говорил, что поведёт его ещё в жилище под деревом того самого хоть василиска — и «посмотрим, кто убежит от скрежета первым!».