Капелла №6 (СИ)

— Я сомневался, что ты позовёшь меня куда-то с собой… Я думал, ты и рад освободиться, — Крис повернул к нему уже более спокойное лицо, даже несколько просветлевшее. Видно, он и впрямь был рад. Джона удивляла и забавляла такая речь.

— Откровенно говоря, мне всё равно, куда мы идём. Даже абсолютно бесполезная прогулка отпечатается у меня в голове, — край его шарфа в этот момент аккуратно скатился с плеча. Джон, не задумываясь, на автомате обвернул этот край вокруг шеи своего бывшего адвоката, а потом, уже сделав, резко отдёрнул руку, будто поправил шарф не у человека, а у анаконды.

— Опять твои безумные мысли. То ходи с тобой по кафешкам и соборам, то заставляй священников сжигать нас за странное поведение, то расшевеливай в тебе творческую жилу. А сейчас вообще думай, что эти все твои слова значат… — Джон говорил это отнюдь не раздражённо, лишь слегка порицательным тоном. Форстер улыбнулся нежно и прищурил глаза от солнца: оно изредка выходило из-под белоснежных облаков. Парнишка как будто знал, что Джон все эти слова воспримет так, как надо, оттого и был спокоен. И Константин не хотел рушить его эту самоуверенность; ведь впервые в жизни она была оправдана.

— Ну, так это ведь пустяки… Я до сих пор вспоминаю тот день… — он заговорил тише и предосторожно оглянулся вокруг, — когда демон вселился в меня. Вот уж тогда…

— Понравились ощущения, что ли? — с издёвкой спросил Джон и хмыкнул. — Но вообще говоря, спасать я тебя больше не собираюсь. Накладное это дело. Знаешь, сколько пуль тратится? — Крис, не скрывая улыбки, с прищуром глянул на него, словно хотел сказать: «Ну да, ну да, конечно пуль. Пуль под названием нервы». И Константину было несложно это понять.

— А вообще… честно говоря, я не верю, что мы идём просто в парк, — в это время впереди них уже виднелась вздымающаяся зелень.

— Я же ясно сказал, что можешь думать, будто бы в парк. Это совсем рядом.

Джон ускорил шаг, Кристиан поспешил за ним. Такая же светлая дорожка вела среди ухоженного газончика и редких деревьев парка Гранд наверх; потом снова виднелись разных пастельных тонов панельные домишки, уходящие в обе стороны, а между ними ютились неожиданно чуть ли не каменные старые постройки. Но, в общем-то, даже в такой близости от великолепного города здесь шла простая, даже несколько прозаичная жизнь: на смотровой площадке дружно гудели и распивали алкоголь прогуливающие подростки-школьники, рядом с благородной серокаменной облицовкой дома стояли грязные разрисованные баки для мусора, каждый доступный уголок дома был разукрашен фантасмагорическими рисунками, птицами, людьми без голов, странными пейзажами или просто коряво намалёванными словами, а на втором этаже углового дома было разбито окно. Все эти мелочи Джон почему-то заметил только сейчас… с Крисом.

Кажется, парнишка вселял в него какую-то, наверное, французскую, слишком чувствительную внимательность. «Этого только не хватало…» — упрекая себя, подумал Джон. Но, конечно, он не был серьёзен; всё это, что уж и говорить, было ему по душе.

В парке они свернули на левую дорожку — она вела на улицу Бон-Пастёр: осовремененную, с похожими друг на друга невысокими панельными домами с рыжеватыми черепицами, сплошь покрытую граффити и почти малолюдную. Там-то, за домом с ажурными оконными вставками, за ветхим, поставленным, наверное, ради смеха низким деревянным заборчиком с облупившейся белой краской находилась каменная лестница, уводящая ещё дальше, во двор. С другой стороны эта узкая лестница была прижата приземистым одноэтажным домом, сплошь выкрашенным в чёрно-белое граффити: тут и звёздное небо, и какие-то фигуры, и призраки, и объёмные линии и всё объединено в одну строгую композицию. Джон, когда проходил в первый раз, подумал, что это надо было здорово обкуриться, чтобы соблюсти такой единый безумный стиль, а владельцу дома… впрочем, тоже, видимо, обкуриться, чтобы разрешить такое намалевать.

Джон перешагнул через заборчик и кивнул, чтобы Крис сделал также. Тот, перешагивая, махнул рукой налево, на монохромную стену здания.

— Богатая фантазия!.. Знаешь, вообще в Лионе очень развито граффити. Только если в центре города за это жестоко карают, то вот здесь уже можно выплёскивать все свои способности наружу.

— Попадаются довольно годные рисунки, ты прав. Но вот лично этот слишком странный, — Джон стал подниматься по ступенькам, Форстер следовал за им.

— Джон, мы с тобой слишком стары для современного искусства. А это как раз таки оно, — адвокат нагнал его и, изобразив комическое сострадание, похлопал его по плечу. Константин усмехнулся.

— Я всегда посматривал на выставки такого искусства с нескрываемым недовольством. Знаешь там, типа, из разного мусора сделают облагороженную груду, придумают ей название и слезовыжимательное описание — вуаля, готово! И срубают на этом прилично денег. Или нарисуют на белом или каком другом холсте просто первое, что придёт на ум, хоть это и будет один мазок, опять-таки, сбацают название и всё: такой шедевр скупают за миллионы долларов, да ещё и дерутся за него.

— Краткий курс, как разбогатеть быстро и ненапряжно, от Джона Константина, — в это время они уже поднялись на уровень второго этажа правого дома и дошли до места, где лестница раздваивалась на две: первая вела ещё выше, на какой-то обособленный дворик, а вторая вниз, во внутреннюю часть здания и прилегающей к ней полосочки земли. Там виднелись пару подъездов.

— А что, между прочим, если было бы время, можно было и попробовать. С одной стороны, лучше не задумываться, в какие тартары катится наше искусство, а спокойненько на этом апокалипсисе зарабатывать. А с другой, всё же иногда совесть просыпается. Даже у меня.

— Понимаю… — они спустились до конца и оказались в почти замкнутом, суженном кверху прямоугольнике: с трёх сторон стены домов, а сзади — мшистая зеленовато-грязная лестница, расположенная боком, потому её и не было видно. Здесь было пусто и тихо; только баки для мусора одиноко стояли в углу. Джон указал на противоположный конец и сказал: — Нам туда.

— В сравнении с современным искусством, Уильямс кажется ещё ничего таким художником, да? — Джон кивнул, а потом, задумавшись, спросил:

— Что сказали на суде насчёт него?

— Я же вроде говорил… — Чес насмешливо-понимающе глянул на него, словно до него дошло неожиданно: Джон почти не следил за ходом рассмотрения дела. — Это всё вынесли на отдельное заседание, ведь это — уже совсем другое дело. Там-то и вызовут Уильямса, скорее всего, и будут разбираться. И он там будет и в качестве истца, и в качестве ответчика: ему, как жертве кражи, должны выплатить компенсацию и всё вернуть, а ещё должны раскопать, чем же таким он привлёк этих сектантов и не является ли сам членом подобной организации.

— Это было ожидаемо…

В самом острие этого получившегося вытянутого прямоугольника между домами и находился нужный подъезд. Кристиан, теперь понимавший, что иного входа нет, как в дом, сразу сообразил, что нужно войти, когда Джон выбил из-под двери камень, державший её, и пригласил внутрь. Чтобы открыть её, потребовалось повозиться. Но Константину было не впервые взламывать, поэтому всё прошло гладко; куда дольше он искал дверь в подъезд, не оборудованную домофоном. Почти везде входить можно было, только зная код; в центре же входные двери во внутренние дворики часто держали открытыми, что значило свободно войти и в подъезд, но там это не представляло интереса. Джон был жутко рад находке.

— Честно? Я не знаю, что ты удумал, — вдруг признался Крис, слегка остановившись на пролёте второго этажа. Глаза его горели неподдельным интересом, на заалевших от прилившейся крови губах сияла счастливая улыбка. Джон и сам чуть не улыбнулся.

— Пойдём уже дальше… — конечно, когда Константин начинал резко менять тему короткими жёсткими словами, Чес уже знал, что он просто пытается скрыть или свою искреннюю улыбку, или свои искренние слова. А это уже был краткий курс от Криса Форстера, как понять Джона и не сойти при этом с ума.