Капелла №6 (СИ)

Когда в лёгкие хлынул прохладный воздух и голова, напитавшись им, словно необходимым топливом, мигом просветлела, Константин сказал совсем не то, что следовало говорить, когда мысли проясняются.

— Позвони мне, как освободишься.

— Ого, теперь ты мне устроишь экскурсию по городу? — Крис хотел считать это шуткой и пытался сам отшутиться, хотя по нему было видно, что, конечно, на самом деле он воспринял это далеко не как шутку… Только когда они достигли перекрёстка с улицей пл. Шарлемань, Джон пояснил:

— Не совсем экскурсия… Скорее, попытка доказать себе или кому-то ещё, что это не совсем конец.

— Джон, — Крис начал, когда между ними было уже несколько шагов, — стало быть, я впервые не ошибся в человеке?

— Откуда мне знать… — Джон рассмеялся и скорее развернулся в свою сторону. Надо было уходить как можно скорее, пока заразная болезнь под названием «Схождение с ума серьёзное» не перекинулась на него. Или уже перекинулась. Всё это, безусловно, обманчиво.

Джон вернулся в отель и, даже не разувшись, сел на не заправленную кровать. Кажется, и задумался о чём-то, но опять никак не мог уловить ни одной мысли. Он пытался понять, что с Кристианом произошло такое, но на ум приходила только пресловутая лионская хандра. Глупо, конечно; такую причину придумали сами лионцы наверняка, чтобы создавать вокруг себя особенный ореол. А уж как на самом деле — не узнать никогда. «Может, он тоже чувствует, что, как бы мы ни пытались, всё закончится уже сегодня?». Джон замучился перескакивать с полюса «уже конец» на полюс «это ещё не конец». Нужно было определиться. Хоть с чем-нибудь. Хоть раз в жизни. Пришла на ум недавняя исповедь, на которой он клялся себе, что следующая будет финальная и там он признается во всём. Сегодня это казалось смешным наивным фактом. Судя по тому, с каким равнодушием он решал проблемы, ничего такого не будет.

Константин опустил голову на руки, заупорив те на коленях — чудесная поза для раздумья, только вот даже она не помогала. Чес, Чес, Чес… Безусловно, что-то в душе Джона произошло, причём довольно давно. Безусловно, он сам далеко не согласен с реальностью, что, только дав им насладиться всей прелестью беззаботного существования, уже разлучала их, напомнив резко о том, ради чего они оказались вместе. Дайте пройти ещё немного времени, и судьба вдогонку кинет жуткое напоминание о том, по какой-такой причине Джон вообще здесь находится. Вот уж что действительно будет неприятно…

Джон смутно помнил, сколько просидел так, но часы на его руке уже отщёлкивали двенадцать дня. Конечно, в голове ни здравой мысли, ни одного хорошего решения, ни вообще чего-либо, напоминающего о том, что час с лишним прошёл не зря. Все эти псевдо-размышления впустую. «Ну, если что пытайся понять, что не пытайся — всё выходит одинаково, буду действовать по привычке, то есть как пойдёт». Джон вспомнил о прогулке, которую зачем-то пообещал своему уже бывшему адвокату. Он и взаправду не знал, куда ему с Кристианом идти; тот показал ему все наикрасивейшие места, провёл по самым чудесным соборам и уютным кафе. Даже в парк сходили. Джон извлёк из ящика прикроватной тумбы изрядно помятую карту и стал рассматривать её.

За Соной они были в день открытия картинной галереи Уильямса в саентологической церквушке; за Роном были вчера, а посередине гуляли ещё в самом начале, когда Джон всеми силами пытался отодвинуть от себя этот довольно сильный магнит под именем Кристиан Форстер, сам не догадываясь, что эти попытки априори провальны, ведь он — кусок железа, к которому магнит не мог не притягиваться. Теперь же… теперь, если он остался железом, конечно, он перестал отталкивать его, отчасти последовав совету святого отца, и дал магниту резко прилипнуть к нему. Уже думалось, что и правильно.

Тогда Константин провёл взглядом выше, где мнимый полуостров становился куда шире, наобум увидел циферку напротив зелёного пятна и перевернул карту, на обратной стороне которой была фотография этого места. Банально, что парк, ну да ладно… Джон хмыкнул, посмотрел на это место, потом открыл ноутбук, набрал название в поисковике и смог узнать нечто интересное: небольшой парк много далеко от церкви Бонавентуры и окрестности рядом с ним находился на небольшой возвышенности, откуда открывался якобы хороший вид на город. Конечно, идти просто в парк — даже как-то не в характере Джона, поэтому он, недолго думая, кинул в рюкзак пару нужных предметов и помчался до автобусной остановки. У него возникла чудесная, пусть и простая идея. Да, Кристиана сложно поразить красотой мест, но несколько иной её подачей — легко!

Константин, подходя к вокзалу, оглянулся направо, на стеклянные двери адвокатской конторы, куда раздражённо входил пару недель назад. Теперь ведь дело давно разрешено, а Джон остро понимал: нет, сюда он шёл не за этим. Сюда его вело само провидение. И оно даже решило помиловать его и дать немного денег, но взамен требовало понять главное. А Джон, конечно же, как всегда, злил его и отказывался до последнего осознавать.

Где-то в этом доме сейчас возиться с клиентами Крис; а может, он где-то далеко, что-то опять фотографирует и вынюхивает, с кем-то общается и пытается вновь выискать проплешину в законе, чтобы сбросить груз ответственности с чьих-то плеч. Джон, хоть и опять делал вид, что ему глубоко всё равно, ждал, как маленький ребёнок нового года, звонка парнишки.

Когда Константин наконец оказался в автобусе, который, по крайней мере, шёл куда-то вперёд, но то, что до нужного парка, это неточно, он заметил меж мелькающих домов белые и точёные башенки базилики Фурвьер. Тут его осенила ещё одна мысль, и он решил добавить её к своей текущей, хотя и побаивался, что получится слишком растянуто. Но в итоге забил на то, как могло получиться: просто вспомнил, как Крис будет счастлив каждой минуте, что они будут говорить о всякой всячине и смеяться. Он просто откинул все сомнения, когда вспомнил сегодняшнее настроение Криса и то, что с ним может сделать эта прогулка.

Джону пришлось провозиться часа два, чтобы привести в действие то, что он задумал. Долгожданное бренчание телефона застало его на обратном пути, когда он подходил к метро.

— Подъезжай к… к Лионской опере. Я буду рядом с ней. Ведь здание с тремя арками — это Лионская опера, я прав?

— О да. Я в конторе. На метро… доеду быстро, — голос звучал слегка низко, как бывает после нервного денька, но не упоительно печально. Джон положил трубку и остановился рядом с чудесным серовато-песочным зданием с чёрными крышами, частично покрытыми позолотой — вот вам и Лионская опера, но решил пройти дальше, к метро. Прошло совсем немного времени, но он отчего-то хотел видеть парнишку как можно быстрее.

Семь минут отсчитались ровно, и наконец из тёмного метро вышел знакомый зелёный шарфик. Кристиан сразу заметил Джона, стоявшего рядом, и, приятно улыбаясь, подошёл к нему.

— Лионская опера у нас начинается рядом с метро?

— По всей видимости… — Форстер усмехнулся. — Мы идём… в общем, думай, что идём в парк Гранд. До него недалеко. Знаешь такой?

— Проходил мимо пару раз.

Они прошли рядом с Лионской оперой, свернули налево после неё и стали пробираться разными улочками, понемногу уходящими вверх. Несмотря на дождливое начало, ближе ко дню погода в Лионе разгулялась, словно вторила желаниям Джона. А Джон был и рад. Казалось бы, все пейзажи были уже одинаковы и давно знакомы: невысокие пяти-четырёхэтажные домишки, разукрашенные так, как могли украсить архитекторы тех времён, мощёные дорожки, светлые просторные магазинчики, целые клумбы на кованых балкончиках, куча народа, спешащего по своим делам, и необъятное небо, равнодушно смотрящее на всё сверху. Однако это каждый раз имело разный оттенок; сегодня на всём был налёт безумия, страха и беспечности. Странный набор, правда? Но именно так сегодня охарактеризовывалось их общее состояние. «Общее…» — усмехнулся Джон. Конечно! Одно на двоих…

Они вышли на узкую улочку, аккуратно поднимающуюся вверх, с белой ровной дорожкой и длинным сложным названием. Джон уже проходил этот путь: эта улица как раз вела сквозь парк, почти до нужного ему места. Здесь было тише, чем на других улицах, но, тем не менее, сплошь было усыпано магазинами и летними ресторанами. Чем-то это восхождение напоминало залезание на гору, только будто в обратном порядке: сначала снег, потом зелень.