Десять затяжек (СИ)

— Но есть же какие-то препараты, специальные курсы… почему же это неизлечимо? — полуразвернувшись, спросил удивлённо и слегка наивно Креймер, своим тёплым, малость непонимающим карим взглядом уставившись на него. Джон опустил руку и горько ухмыльнулся, покачав головой.

— Уже ищешь пути отступления? Может, тебе и не начинать тогда? Себя губишь да время тратишь. Это я про готовку. У тебя есть возможность отказаться вплоть до первой затяжки. Я не настаиваю, я просто предупреждаю. В общем, подумай, время есть. А про никотиновые пластыри… всё это ерунда! Мне ни разу не помогло. Не всяким людям помогает. Нужно желание, — Джон глянул на него тем своим ясным и проникновенным взглядом, когда говорил о чём-то действительно близком ему. — А у меня его нет, Чес. И у тебя, думаю, не будет, потому что курение… это реально грех. А всякий грех сладок. И это тоже покажется неимоверно сладким и привлекательным. Ты пока не бери в расчёт свою первую попытку — поначалу всякое отклонение от правил и канонов кажется ужасным и противным, а потом… привыкаешь. Включаешься в это дело, а потом окунаешься в него с головой и уже находишь кучу приятностей в нём. Впрочем, сегодня я что-то разговорился. Иди.

Джон подошёл ближе к Креймеру лишь затем, чтобы открыть входную дверь. Чес во второй раз за день смог лицезреть самого повелителя вблизи: губы сжаты, значит, сосредоточен, запах какой-то приятный, да даже сигаретный дым и то на нём как-то притягательно пах, глаза уставшие, только сейчас парень смог увидать небольшие мешки под ними. Лицо было близко, Креймер подсчитал, что, возможно, на расстоянии сантиметров пяти или шести. Немного слева и сверху — Джон был выше. Парень понял, что как-то слишком неприлично долго для его статуса разглядывал повелителя тьмы вблизи, а когда приметил его вопросительный взгляд, резко развернулся и выбежал в открытую дверь, и к машине, к машине. Ветер по дороге слегка развеял его сумбурно настроенную голову. Уже выезжая на шоссе, Креймер понял, что поступил чересчур глупо — так быстро бегут только совершившие нечто страшное преступники. А он разве совершал что-то подобное? И да, и нет. Но бежать так было явной глупостью. В любом случае. Даже если это — бесхитростное оглядывание Джона Константина. Однако всё равно это как-то странно…

Разогнавшись до максимальной скорости и наплевав на все дорожные ограничения, Чес приоткрыл окно, чтобы резкие порывы ветра ещё чуть-чуть остудили его голову. В Лос-Анджелес постепенно закрадывалась ночь, а значит, и ночная жизнь, гремящая попсовой музыкой, диким смехом, а порой и стонами, пахнущая крепким алкоголем, естественно сигаретами и тяжёлыми духами, и ослеплявшая глаза прожекторами и ярким освещением, а также свербящая на языке какими-то острыми напитками. Креймер, проезжая по улицам, не понимал этого никогда: его достижением было сходить в тот бар. И всё. Он был явно не уличный, даже скорее очень домашний. Он хотел верить, что таков и Джон. Вернувшись к мысли о нём, парень хмыкнул и перебрал в памяти сегодняшний день и не только и задумался над его словами. Особенно над теми, прозвучавшими чуть тише за этот день: и когда Константин шёл готовить себе чай, об искренности сказанного Чесом лишь в последнем предложении, и когда тот злобно вновь шептал ему на ухо заткнуться, и наконец рядом с дверью — там Джон был, казалось, самим собой. А также вспомнил о вреде курения и о предупреждении повелителя тьмы… Однако в ту же секунду отмёл все сомнения — ему ничего не было жалко ради Джона. Ради его единственного любимого пассажира. Пускай даже если конечный пункт заведомо будет Ад — всё равно. Может, даже эта мысль уже грех? Тогда всё становится куда проще.

Нажав на газ сильнее, Чес скрылся в темноте. С завтрашнего дня он решил точно, что начнётся новая жизнь. Пускай уж не такая и новая, но, хотя бы, с приятными вкладышами, пропитанными сигаретным дымом и вкусными блюдами. А вот насчёт последних парню стоило немного позаботиться, чем он и занялся оставшееся до сна время…

Комментарий к Глава первая в качестве начала.

P.S. артик для вдохновения: http://php-studia.ru/?v=107yey.jpg

========== Затяжка 1 (учебная). ==========

Тем, кто не в силах пожертвовать чем-то важным, нечего и надеяться на перемены.

Атака титанов ©.

«Лишь бы не подгорело!» — взмолился Чес, перебегая от раковины к плите и переворачивая яичницу-болтунью. Слава Богу, на этот раз всё обошлось — кусочки были лишь слегка поджаристыми. Вот так бешено началось его утро: как только переступил порог этого дома, сразу был втянут в активный процесс готовки, нарезки, мытья посуды. Джон, услыхав включённую воду, сразу же заявил, что с посудой он справится сам, но Креймер, вспомнив, что со вчерашнего дня гора не уменьшилась, а даже вовсе наоборот, посчитал нужным всё же помыть её, потому как она мешала ему, да к тому же постоянно требовались то вилки, то ложки, то сковородки, поэтому разумнее было сделать всё-таки так. А вообще, ему было всё равно, сколько времени и сил он потратит на это — ради Джона можно было взять и сверхурочные.

Пока Чес готовил, Константин сидел за столом и привычно курил. Если честно, то парень старался откладывать время начала курения как можно дальше, потому что, в общем-то, и не горел особым желанием, точнее, был даже жутко против этого; путь назад ещё был, но сворачивать на него, ясное дело, не хотелось. Креймер уж давно всё решил, а одолевающие с утра сомнения — это нормально. Видимо нормально, но точно таксист знать не мог.

— Джон, ты будешь чай или кофе? — Чес обернулся, устало глянув на него и утерев со лба пот — казалось бы, обыкновенная готовка, но с непривычки тратилось много энергии. Мужчина мельком оглянул его, ещё, кажется, сонно усмехнулся своей всегдашней ядовитой улыбкой и кинул:

— Кофе, — Креймер уже доставал зёрна и кофемолку. Потом резко отвлёкся на яичницу и уже убрал её с плиты; где-то в тостере выпрыгнул поджаристый хлеб, а кнопка на чайнике звонко отщелкнулась, возвещая о готовом кипятке. Парень разрывался между тремя делами, но ни разу не посетовал на выбранное им — в чём-то был даже счастлив, не считая того, что ему казалось, будто Константин на него пристально смотрит своим вчерашним невыносимым взглядом. Чес решил пока не замечать его, хотя мог сказать с уверенностью, что взгляд был не выдумкой его больной фантазии, а подкреплённым фактами событием.

Вот уже Креймер вытащил горячий хлеб и, обжигаясь, донёс его до доски, а потом быстро сделал из него бутерброды с беконом. Яичницу тем временем ещё раз встряхнул в уже остывающей сковороде и разложил по тарелкам: себе, конечно, меньше, потому что есть отчего-то не хотелось. Далее Чес справился с кофе, помолол его, и через пару минут на столе перед Джоном была уже дымящаяся, вкусно пахнущая чашка крепкого напитка и несколько кусочков сахара. После кофе потянулось всё остальное, и вот стол был уже накрыт; наконец расслабленно выдохнув, парень упал на стул и откинулся на спинку, закинув голову назад — он никогда в жизни не готовил так лихо и так много. Сегодняшний день был первым в таком случае…

— Ещё только начало дня, а ты уже выдохся. Так не годится… — неспешно произнёс Константин, дуя на кофе и слегка отпивая из него. Чес, не глядя на него, мог сказать точно, что тот пристально смотрел на него, силясь разузнать что-то даже ему самому неизвестное до конца — кажется, вчера было только самое начало.

— Нет, что ты, Джон! — Креймер принял нормальное положение на стуле, а тёмно-серые глаза мужчины вмиг переместились на что-то другое. — Просто я впервые готовил столько много и так быстро. Обычно на завтрак я привык обходится бутербродом и чаем либо кофе.

— Да я как-то тоже… — тот усмехнулся, видя постепенное замешательство и смущение Чеса. — Это было ведь твоё желание сделать такой шикарный королевский завтрак. Я был готов и на обычный бутерброд…

— Ну это как-то слишком: приходить готовить ради какого-то куска хлеба с сыром или колбасой! — вдруг будто вспыхнув, заявил Креймер и скрестил руки на груди. — Лично я не могу готовить такую мелочь тебе. Совесть не позволяет. Ты же мне одолжение сделал. А я, получается, что… — парень затих и, вновь чувствуя ненавистный румянец на щеках, схватил вилку и начал со скоростью метеора поедать яичницу. Он ненавидел в себе пока только два качества: болтливость и румянец. О, этот чёртов румянец был порой даже хуже болтливости! Ладно, если брякнул нечто лишнее — иногда это может даже идти в плюс, типа ты такой бесстрашный, раз можешь смело говорить порой неприятные вещи; а вот с румянцем было непросто — краснеют так, как он, считал Креймер, только девочки. Ладно, быть может, ещё некоторые девушки. Но уже даже не женщины!.. А он? Почему он, парень девятнадцати лет, не может скрыть этого? От этой мысли Чесу становилось ещё более стыдно, и потому всё начиналось заново по кругу. Да ещё этот противный взгляда повелителя тьмы!.. Ужас, каторга, а не взгляд!