Десять затяжек (СИ)

— Может, оставишь эту идею? — в ответ полетело хриплое «Ни за что!». «Ещё чего — вздумал меня сбивать! Ни за какие блага, Джон, слышишь?!» — со злостью думал Креймер и вдруг резко сел, взяв со скамьи оставленную сигарету — она ещё не потухла, лишь потихоньку тлела. Он быстро положил её в рот и медленно начал вдыхать, так, как и сказал Константин. Боль не уменьшилась, даже наоборот, плюс к этому стало подташнивать, но что-то в неспешном вдыхании всё-таки было полезное… если в этом деле вообще что-нибудь могло быть полезным. Грудь, казалось, готова была лопнуть от скопившегося там разгорячённого, расплавленного свинца, лёгкие каждый последующий вдох растягивались будто бы нехотя, с адской болью, а дым жаркой змейкой царапал всё, что можно, в горле. Чес кашлял ещё не один десяток раз, но не так сильно и долго, как впервые. Он морщился, кривился, проклинал всё и вся, но заставлял себя вдыхать этот чёртов дым. Креймер краем глаза видел, что Джон неотрывно смотрел на него, будто подмечая все детали. Но парню было уже жутко наплевать, главное, казалось ему, не сдохнуть вот от этого вдоха или от следующего. Боль в лёгких не унималась, свинец не торопился вычищаться; Чес чувствовал эту грязь в себе, этот грех. Кажется, за это Константин был обречён на Ад?

— Ну что, юный курильщик, уже попривык? — Чес кивнул, повернувшись в его сторону, вытащив сигарету и выпустив облако дыма. — Выглядишь по-взрослому. Будто бы. Разрешите закурить вместе с вами? — как обычно язвительно спросил он и, не дождавшись ответа, достал свои атрибуты. Вскоре повисло молчание, разбавляемое нечастыми вдохами-выдохами и редкими покашливаниями Креймера. Тот чувствовал себя, если честно, ужасно и угнетенно, но ни разу не пожаловался на судьбу или на свой безумный план — раз уж взялся, нужно довести до конца, пускай и конец ещё невидим. Он знал, что уже начинает давать обратный отсчёт своей короткой жизни, но пусть уж короткой, да яркой, чем длинной, но бесцветной.

Чес начал перебирать в памяти все симптомы и признаки курильщика, с ужасом примеряя их на себя: проблемы с лёгкими (вплоть до рака), жёлтые зубы, серый цвет лица, выпадающие волосы. Однако ничто из перечисленного (кроме болезней лёгких) он не находил в Джоне — может, только лицо не слишком здорового цвета, но в остальном… Хотелось ему верить, что и он не растеряет свои микроскопические плюсы во внешности. Хотя у него же всё не как у людей!..

— Как скоро я умру, Джон? — шутливо, но всё ещё сипло спросил Креймер, бросил мелкий взгляд на Константина. Тот выдохнул белёсый дым и покачал головой.

— Быстрее будет спрыгнуть с крыши. И лучше сейчас. А вообще умереть для нас с тобой теперь не самое страшное… — Джон усмехнулся, стряхнув пепел. Парень вопросительно на него посмотрел.

— А что страшнее? Разве ли не смерть? — Чеса передёрнуло — воспоминания от прошлого приключения, в которое он лишь чудом остался жив, уже большей частью тела оказавшись на другом свете, были ещё очень свежи.

— То, что после неё. Тогда смерть покажется нам детской забавой. Ты же знал, на что себя обрекаешь, когда шёл на это, — Джон слегка повернулся к нему и кивнул на сигарету. — И, кстати, стряхни пепел, только… О Господи, Чес! Прежде чем стряхивать, нужно убедиться, что поверхностью, принимающей пепел, являются не твои штаны, — Креймер виновато улыбнулся и поспешно стряхнул пепел с джинс — он, как всегда, был неаккуратен. Тему про Ад и все смертные грехи и наказания за них он решил умять, ибо думать о таком, когда сам грех тебе неприятен (не говоря уж о его последствиях), просто… грех, не иначе!

— И стряхивать нужно вот так, этими пальцами, а не всеми руками, как ты пытался, — Константин показал и, глянув, как Креймер повторил за ним, тяжко вздохнул. — Да-а… откуда ж ты такой взялся, ничего не знающий?

— Зачем мне знать то, что мне было раньше ненужно? Я редко интересовался вредными привычками, — осторожно сказал Чес, проговаривая слова медленно, боясь на какой-нибудь фразочке спалиться. Джон хмыкнул и, выпрямившись, вдохнул дым в себя так сладко, что парнишка позавидовал чёрной завистью, как это у него так получается. Ему же ещё каждый вдох казался каторгой неземной и отдавался болевым эхо в груди и, кажется, во всём теле. А ещё он чувствовал, будто по его венам и артериям течёт не кровь, а дым, только слегка жидкий, но всё такой же едкий и смертельный. И голова к тому же начала кружиться — видимо, в конце давался бонус такой. Короче, состояние было хуже некуда.

Креймер очнулся от ощущения по-прежнему невыносимого взгляда на себе — Константин во все эти минуты не спускал с него глаз. Парень вопросительно уставился на него; а тяжкий взгляд вдруг вовсе и не показался таким, наоборот, стал осторожным и даже слегка любопытствующим. Джон впервые смотрел на него так ясно, так откровенно.

— Чес… — и Чес вздрогнул — всегда его имя как-то странно звучало из уст Константина, особенно когда тот говорил почти шёпотом, — Чес, скажи, почему?

Креймер прекрасно понял, о чём он. «Почему я курю здесь, сейчас, с тобой, Джон? Это ты хочешь знать? Узнал бы, на месте придушил, это точно. Ты не из таких, которые гоняются за дружбой и признанием. Именно поэтому я…»

— А впрочем, чёрт с тобой! Мне это неинтересно. Пойдём уже отсюда. Для первого раза хватит, — вдохнув и выдохнув в последний раз, Джон встал и выбросил окурок в мусорное ведро подле скамьи. — И на будущее, а то вдруг спалишь лёгкие: кури не более десяти минут. А теперь идём!

Чес вскочил с места, но тут же понял, что зря сделал это так резко — голова моментально закружилась, так что пришлось на секунду опереться о скамейку. Потом стало слегка лучше, но всё ещё по страшному мутило; Креймер выбросил пустую бутылку воды и окурок. Свой первый окурок, решивший за него всё.

Они довольно медленно вышли из парка (видимо, Джон понимал Чеса и на некоторое время отбросил маску эгоизма). Как только ворота оказались за их спинами, Креймер ещё хрипло спросил:

— Получается, это была наша первая затяжка? — Константин посмотрел на него слишком удивлённо для столь простого вопроса и кивнул.

— Получается. Мне идти в ту сторону, так что бывай. Сегодня лучше не кури, — сухо произнёс он и развернулся было, как оклик парня заставил его на мгновение притормозить.

— Спасибо, Джон! Завтра когда прийти? — Константин обернулся, посмотрел каким-то странным, может быть, даже сочувствующим взглядом (или Чесу как всегда показалось?) и, бросив коротко «В пять», развернулся и пошёл своей дорогой. Взгляд будто говорил (и это опять с вероятностью сто процентов могло показаться парню) «И он говорит мне за это спасибо!» Однако в чём-то, кроме состояния физического, Чес чувствовал себя капельку счастливее. Капельку. Но счастливее. А это уже в его случае большой прогресс.

Завтра в пять — тоже важная встреча. Как и десятки других. И Чес искренне надеется, что встречи не закончатся бесплодной болезнью лёгких. Однако это лишь надежды, и уж каждому из нас решать, какими они будут.

Комментарий к Затяжка 1 (учебная).

========== Затяжка 2 (учебная). ==========

Для безумных поступков есть свое, подходящее время.

Дидье Хувенагель ©.

Желания поспать и ответить на входящий звонок, особенно когда там значилось имя Джона, на равных боролись в Чесе, когда тот, лёжа на спине, жалостливо думал «Почему именно в семь?». Вчера из-за плохого самочувствия заснуть удалось не сразу, а лишь в час или два ночи. Сегодня Креймер намеревался спать весь день, вплоть до трёх дня, а потом отправиться к Константину за очередной затяжкой и готовкой ужина. Но, как это и происходило обычно в его жизни, всё получалось совсем не так, как он хотел. Наконец желание ответить Джону выиграло, и он устало сполз с дивана, стараясь достичь сейчас, казалось, недосягаемой трубки. Но вот цель была достигнута, и он, нащупав ладонью мобильник на столе, стянул его к себе, вниз и, в положении ноги на кровати, а остальное туловище — на полу, ответил на звонок.

— Алло, Джон… — тускло, хрипло и весьма сонно произнёс он. В трубке слышалась громкая возня.