Десять затяжек (СИ)

— Эй, Чес, лучше езжай-ка прямо. Там всё время собираются пробки. Ты разве не заметил? — Креймер тяжко вздохнул и перестроился в соседний ряд, простодушно ответив, что никогда не замечал. А на душе было горько-горько, как после лекарства — отрезвляющего, полезного лекарства, которое приводило тело и разум в нужное кому-то, правильное состояние, совсем не похожее на то, какое хотелось бы. Но если эта капелька реальности нужна и полезна, значит, Чес проглотит и её. Он уж привык. Да и вдруг этот способ и он сам в нём показались таксисту гадкими, низкими и подлыми — ведь он жертвовал интересами и отдыхом Джона, стараясь удовлетворить свои. «Ещё немного посмотреть, да ещё немного посмотреть! Фу, вышло действительно гадко!» — ему стало противно от самого себя. Чес в тот же момент стёр закрывавшую слово «эгоист» пыль с таблички на самом себе и тут же приуныл. Он боялся, кабы его последующие планы не оказались во вред Джону. Боялся, но ручаться не мог. Потому что все мы в душе эгоисты, просто в разной степени.

Выезжая на более свободную эстакаду, Креймер усиленно нажал на газ, и машина рванула вперёд. Таксист знал, что Джон любил большие скорости, особенно когда на него находила такая хандра. Пока дорога позволяла, нужно было это сделать; Чес вновь глазком глянул на него: глаза немного оживились, рука убралась с лица, а тело как будто поддалось в сторону окна, желая рассмотреть больше и лучше. Быть может, парнишке показалось, что губы повелителя тьмы тронула лёгкая, едва заметная, совсем не значительная улыбка, но отчего-то ему хотелось верить в то, что Джону стало чуть лучше. Что уж и говорить, Креймер любил, когда тот улыбался. Но улыбался он исключительно редко… порой Чесу казалось, что он никогда и не видел его улыбку, лишь усмешку, а это ведь абсолютно разные вещи.

Парень не знал, откуда у него эта исключительная преданность и желание быть полезным ему, а ещё даже не догадывался, что, кроме этого, там, среди этих вполне понятных чувств к повелителю тьмы, закралось ещё одно… совсем маленькое, только-только пускающее свои ростки в его душу. Да, пусть на данный момент это называется воздушной дружеской симпатией, но ведь это пока; никто не знает, во что это может вырасти. Точнее, чего уж врать, созревало оно в его душе уже давно, а значит, на сегодняшний день мы уже что-то имеем… Только вот сам Чес пока не мог понять, что именно скрывает его душа. Не знал, что это за чувство, но уже слепо следовал его указаниям. Так что может быть настолько сильным? Ужели благодарность за спасение и за возможность участвовать в интересных делах или дружба, которой нет, или жёсткие обязанности подмастерья столь великого человека, идущие, впрочем, не из того, что «надо», а из того, что хочется? Неужели одно из этих обстоятельств заставляет что-то шевелиться в душе, заставляет кровь бегать по сосудам ещё быстрее, полностью отключает разум, а вместе с ним — всё разумное, что только может быть в человеке, и наконец даёт какие-то свои советы — сумбурные, глупые, смешные, доходящие до маразма, но, кажется, тогда такие нужные? Это правда благодарность? Или обязанность? А ведь Чес ещё цеплялся за эти понятия, уже совсем позабыв, что в его случае уже уместно другое название и что все эти не-дружбы и благодарности не имели бы такое влияние на него. Нет, Креймер не глуп. Он просто ещё пытается спастись. Но, кажется, он попал в ловушку уже тогда, когда только впервые встретился с Джоном Константином. Тогда что-то и закралось в его душу. А теперь выросло — ну что ж, пожинай плоды, Чес!

Парнишка не любил долго копаться в себе, ибо однажды это его чуть не довело до осознания чего-то важного, но вместе с тем и опасного; а душа-то уже давно знала и верила, и сам Креймер даже не догадывался, что также знал и также верил. Понять бы, во что, и понять бы как; но на то и жизнь не так уж коротка, а в его случае даже увеличенная неожиданным спасением. Будто судьба дала шанс, а значит, всё это когда-нибудь вскроется. Правда, будет ли это столь уместно тогда?

— Джон, остановить? — спросил Чес, слегка замедлившись около супермаркета. Собеседник перевёл взгляд на магазин, немного подумал и кивнул; машина остановилась полностью, он нажал на ручку и вышел из неё. Креймер знал, что тот был падок на покупку продутков вечерами раз в три дня, а сегодня, по его расчётам, был как раз таки такой день. Парнишка даже не задавался вопросом, зачем, для чего ему все эти мелочи, он просто неосознанно запоминал их и старался угодить повелителю тьмы. Это было в его случае бескорыстно.

Ожидая Джона в машине, Чес сделал музыку слегка потише, ибо на самом деле недолюбливал ту радиостанцию, что слушал он. Но терпел. Ведь всё для клиента, верно? Парнишка сладко зевнул и по привычке бросил быстрый взгляд на заднее сиденье — там Джон позабыл свои сигареты и чёрную зажигалку. Креймер никогда не понимал курильщиков — ведь вред здоровью и всё такое, но знал и даже видел порой, как двое совершенно незнакомых друг другу работников, выйдя покурить рядом с крыльцом, разговорятся так, будто знакомы с детства. Курение сближало, признавал Чес с гримаской отвращения на лице. Он прилёг на руль и продолжил свои размышления, хотя большей частью они состояли из мелких, но частых зевков. «Да ведь если реально подумать, то курение и вправду делает людей чуть ближе и дружнее. Нет, курить я точно не стану!» — думал Креймер, даже содрогнувшись при представлении себя с сигаретой, пускай и рядом с улыбающимся Джоном, но всё же видеть себя курящим было куда страшнее, и страх победил желание видеть того чаще. Чес боялся впутывать себя в этот страшный грех, из которого едва вырвался повелитель тьмы, а сейчас, кажется, вновь расчищал себе путь туда. Чес боялся, но Чес ещё толком и не знал, что в нём самом, по хорошему-то, грех будет похлеще курения… только странно получается, почему тогда он видел Рай, а не Ад. Во всяком случае, парень об этом не думал, и, возможно, это было скорее плюсом в его положении.

Будто сквозь какую пелену таксист услыхал звук захлопывающейся двери. Немного после Креймер поднял голову с руля и обернулся назад, сонной улыбкой встретив Джона. Он и не заметил, как заснул, хотя с чего бы это ему?

— Ну что, поехали? — протирая глаза, спросил парень и стал заводить машину. — Купил всё, что нужно?

— Да. Только поехать нам следовало ещё давно, — спокойно сказал Джон, вертя в руках зажигалку и пачку. Чес неподдельно удивился, выезжая с парковки и оставляя позади горящий разноцветными огнями супермаркет.

— Это почему? Ты ведь только пришёл. Как мы могли поехать раньше? — наивно спросил Креймер, улыбаясь кажущейся ему недогадливости или показной пафосности напарника. Тот усмехнулся, глянув на него через зеркало заднего вида.

— Да потому что кто-то изволил задремать на полчаса. Вот так и задержались, — Чес чувствовал, как его лицо постепенно наливается краской. Стало жутко неудобно перед ним. Если честно, сам он с трудом мог вспомнить, что вообще спал.

— Правда? Прости, Джон, прости, я и правда не знаю, что на меня нашло! Вроде нормально сегодня выспался, и тут вдруг!.. — начал было парень, постепенно надавливая на газ и доведя скорость до ста километров в час.

— Да забудь. Зато ты выспался и теперь вероятность попасть в аварию из-за того, что водитель заснул, стала меньше. В этом, как видишь, есть свой плюс. Хотя я с хлопающей дверцей выглядел весьма странно, — вновь мельком посмотрев на него, Чес увидал его усмешку, но уже с заскоком на хорошую такую улыбку. Это его малость успокоило, стыд мгновенно прошёл, не было никакой неловкости.

После этого он не сказал ни слова вплоть до самого дома, до которого они доехали за пять минут. Креймер был слегка огорчён, что очередная поездка закончилась быстро, ведь даже те полчаса ничего не дали. Во всяком случае, ему. Уж про мужчину он не знал. Однако когда тот выходил и открывал багажник, Чес решил таки выйти и увидал, что тот напокупал столько продуктов, что нести нужно будет в два захода. Появилась слабая надежда на что-то, парень решил без раздумий её использовать.