Орехово-алый мотылёк (СИ)

— Это сердце так сильно колотится у тебя? — Юноше стало стыдно, и он сделал шаг назад и кивнул. Джованни только улыбнулся, приложил ладонь к его грудной клетке и добавил: — И, Боже, так тепло, как будто печка внутри тебя топится.

Чесио показалось, что мотылёк, ощутив эту руку, сделал совершенно странное движение: будто пламя стало слабее, но гуще, а жаром обдало изнутри скачкообразным импульсом. «Джонни… он знает, что с ним надо делать. Знает и…». В один миг стало жутко и хорошо; Чесио казалось, что ещё немного — и он попадёт в тот самый отделанный золотом Рай, о котором рассказывал ему друг.

— Знаешь, это всё потому, что я повелитель… бабочек. Я сильно продвинулся в этом деле — потом расскажу. А сейчас надо бежать! — он развернулся и стремглав рванул по склону наверх, но на полпути, как известно, повернул голову и помахал смущённо Джованни. Тот усмехнулся ему в ответ, и… казалось, он бы с удовольствием послушал историю про этого мотылька, историю, обещанную ему Чесио уже долгие годы. Но юноша знал, что не расскажет всей правды, не расскажет, что Джованни делал с его мотыльком сегодня и вообще всегда, а будет болтать лишь про свои довольно слабые способности в управлении лёгкой стайкой светлых капустниц. Удивительно, но ему думалось, что, поведай он настоящую правду, Джонни бы нисколько не рассмеялся, но поди докажи это своему немного боязливому разуму — и с каких это пор, с каких, думал Чесио, но не находил ответа.

Собрание проводилось в том же зале, Чесио даже сидел на том самом стуле, невероятно скрипучем и с нарисованным зигзагом на ножке. Рядом с ним сидел Карло — несколько лет сделали из его женоподобной версии мальчика очень статного и крепкого парня. Даже свои некогда длинные волосы он обрубил, и теперь совсем было неизвестно, как его обзывать. Зато над прядями Чесио он любил посмеиваться, правда, по-доброму, но юноша знал, чем ответить, хотя ему хотелось придумать нечто более изощрённое. Впрочем, они как были хорошими друзьями, так и остались, только, конечно, общих интересов почти не было — была только почти братская привязанность.

Наконец, вошёл тот самый оратор, нисколько не поменявший свою внешность, и резко начал свою речь. В зале висела полнейшая тишина среди ребят — всем, безусловно, хотелось знать больше про них самих, про то, что же скрывалось за словом гиана и что знали их родственники и старшие братья-сёстры. Оратор начал с истории их народа и сказал, что все здесь её должны знать, и тут Чесио прикусил губу и осторожно толкнул Карло в бок. «Расскажи вкратце, я столько занятий пропускал… А что знал — непременно забыл». Карло, вздохнув, глянул на него осуждающе-ласково и вкрадчивым шёпотом напомнил. Ага, вот оно что: жила себе красивая темноволосая девушка и забрела она однажды в дремучий лес. Конечно, потерялась там сразу же и горько заплакала, ведь отнюдь не хотела умирать, потому что была слишком молода и прекрасна для этого. Да-да, словом, была она немножко самолюбива, но все не без греха. Тогда ей на помощь пришёл тот самый Лесной дух, из-за которого столько бед и радостей выпало на долю гиан. Слишком понравилась ему девушка, пускай и была она человеком, которые разрушали его лесной мир. Тогда Лесной дух предложил ей сделку, нашептав её с помощью колыхания трав и листвы девушке на ухо. Если она согласится помочь ему в нелёгком деле, он обустроит ей чудесный домик прямо в лесу, будет снабжать едой и всем необходимым, даже раз в месяц разрешит ходить к родителям. А если откажется, умрёт здесь от голода. Выслушав саму суть дела, девушка поначалу отказывалась, ссылаясь на свои физические данные, не пригодные для этого, на что дух отвечал: это его заботы. Оказывается, создав различных лесных тварей, дух оказался не доволен ими, потому что все они были либо уродливы, либо животными. Ему хотелось создать нечто похожее на человека, только безумно красивое, но он никак не мог придумать, как это сделать, да и если в его лесу попадались люди, то были они совсем безобразными.

И вот Лесной дух нашёл подходящего человека для своих целей. Он рассказал девушке, что её дети не будут знать беды, всегда будут счастливы и веселы, а вдобавок, он наделит их всевозможными талантами. Больше всего Лесному духу нравилось пение, рисование и рукоделие — совершенно воздушные и обаятельные формы искусства. Делать девушке было нечего, она согласилась. Затем ощутила колкую боль в животе, а через минуту уже нашла целый большой домик посреди глухого леса. Буквально через полгода — вопреки человеческим меркам — она воспроизвела на свет трёх здоровых малышей: двух девочек, одного мальчика. И также вопреки рассказам её матери и старших сестёр, роды прошли необыкновенно легко и почти не больно, что с людьми, правда, не бывало. Лесной дух дал детям название «гианы» и был доволен своей работой. Именно то, что девочек было больше, определило все следующие поколения гиан: юношей среди них оказывалось примерно двадцать-тридцать из ста. И, казалось, Лесной дух сделал это неспроста… В общем, жила себе эта семья в глухом лесу и не знавала бед. Безоблачно жили до того момента, когда мать состарилась и слегла в постель (вот здесь Чесио и упустил, что такое старость). Тогда вокруг неё собрались её дети, по-прежнему прекрасные и очаровательные, и стали горевать. Тогда их мать открыла им, кто они на самом деле, а потом добавила, что обо всём подробнее им расскажет Лесной дух. Несколько дней спустя она умерла, девушки и юноша вышли в лес, услышали про себя теперь точную правду (о чём даже не знала их мать), малость ужаснулись, но, неуклонно следуя приказу Лесного духа — почти духовного отца им, отправились в путь и разбили в этом лесу поселение, где теперь жили все гианы. Они же стали её управленцами, и, если сильно постараться, в наши дни можно было получить у них аудиенцию по какому-нибудь сильно важному вопросу. Нет, это не вся история, потом шли этапы развития их общества, но Чесио остановил Карло, сердечно поблагодарил и добавил, что ему и этой истории на сегодня достаточно.

Эту историю возникновения Чесио, на самом деле, смутно знал, а теперь вспомнил точно. Оратор в это время говорил какие-то общие слова, а затем, громко воскликнув «Так чем же наделил нас Лесной дух?», зычно приступил к самой сути.

Слово «бессмертие» мягко, но непонятно прикоснулось к слуху. «Вы будете жить вечно, не умрёте от старости, которая настигла нашу праматерь, да и вообще — не постареете. Ваше тело перестанет стареть с тех пор, как вы достигнете двадцатипятилетнего возраста». Для Чесио это было странно, непонятно, он словно принял это, но ещё не мог осознать до конца. Он так привык видеть свою мать вечно молодой и с сияющей гладкой кожей, что и не подумал бы никогда: это и есть бессмертие. Он слишком привык видеть вокруг молодых как в детстве, так и сейчас людей, что никогда не представлял: где-то в мире могло быть по-другому. Потому что в его мире — это было так и это было совершенно нормально. Да и оратор вон — ничем не поменялся. Чесио также никогда не удивляли походы в гости к семьям, где все были примерно одного возраста, но почему-то ему всегда легко удавалось угадать, кто там родитель.

Чесио раздражило, что, даже не дав утихнуть беспокойному рокоту, пронёсшемуся по толпе, и рокоту, загудевшему в душе, оратор приступил дальше. Но следующий пункт был, видимо, разгрузочным и уже всеми интуитивно осознаваемый. Для людей гианы были чересчур красивы, а потому и заманчивы. Некоторые использовали их в гадких, мерзких целях, хотя иные относилось нежно и добро, но последних, конечно, было слишком мало. Именно поэтому люди для них были и не врагами, но и не союзниками отнюдь. Это настораживало, но радовало одновременно: хоть они с Джованни не враги, по мнению этого общества. Главное, чтобы сами люди об этом смутно догадывались… И они правда смутно догадывались, но про взаимоотношения, добавил оратор, он скажет чуть позже.

Следующее открытие таковым назвать можно было с натяжкой: ну, каждая гиана обладала талантами, коими наделил их Лесной дух. Причём они обладали ими в такой степени, в какой не мог обладать ни один человек. Они бы давно могли выйти за пределы деревни и показать миру свои умения, если бы не…