Капелла №6 (СИ)

— Спасибо… — Константин бессильно опёрся головой о решётку и тяжко выдохнул, совсем забыв сказать типичное «Благодарение Богу». Священник как-то не обратил его внимание на эту мелочь, а Джон заметил вообще только тогда, когда уже был в километре от церкви; тогда это показалось ему отчего-то странным, но, списав это на искреннее удивление святого отца его сегодняшним молитвам, вскоре позабыл. Знал ли он тогда, что из таких мелочей складывается будущее? В том-то и дело, что знал, но… это ведь плод его воспалённых мыслей, верно? Значит, единственно верно, что это всё бред.

Джон выбегал из шестой капеллы, чувствуя вместе с облегчением, временным прояснением рассудка тяжёлый осадок в груди и непомерную слабость. Душа была так выпотрошена, что, казалось, более в ней ничего и быть не могло. Но на самом деле — неизведанных уголков в ней до черта; потроши не хочу! Джон бы и сам выпотрошил, да уже не мог; не мог и не хотел.

В итоге он возвращался не с одной, а двумя проблемами — к старой прибавилось его прогрессирующее безумие, остановить которое, и правда, могли только молитвы. Но Джон специально не станет их повторять: из-за упрямства, дебилизма или действительного помешательства? Из-за их смеси, скорее.

Он бежал по залу, жадно вдыхая ненавистный запах, обжигающий всё внутри, и скорее спешил к выходу; уйти, убежать, вернуться к себе в тёмную конурёнку и глубоко задуматься! Святой отец рассудительно начертал ему вполне выполнимый план: успокоиться, поверить в себя, разобраться в чувствах и только тогда действовать. Но разве он будет выполнять? Джон платил за проезд в автобусе и судорожно качал головой; водитель странно на него смотрел, даже спросил, всё ли с ним в порядке. «Нет, точно не буду…» — почти задыхаясь, говорил себе Джон, проходя вглубь автобуса и усаживаясь в самый конец на одиночное сиденье. Он знал, что точно и сразу примет решение, пропустив целых три шага перед этим; даже если б выполнил хоть один — уже было бы хорошо. Но нет…

«Я безумен… и что же?» — серьёзно не зная, что и думать в таком случае, Константин качал головой. С другой стороны, информация неточная, да и… кто не безумен в нашем мире? Все безумны по-своему; кто-то век живёт со своими тараканами и в жизни не ведает проблем, потому что не знает. А Джон вот опять знал что-то лишнее; лучше б, ей-богу, не знать.

Он изредка и тихонько бился головой о стекло и шептал какие-то несвязные слова про себя. Что будет дальше в таком случае? Он и не знал; может, таки попадёт в психушку, если не последует советам святого отца. Но Джон ими следовал через раз, если вообще следовал, поэтому… предчувствие какого-то бесславного конца травило душу.

А ещё он вспоминал те слова, которые невзначай сказал о бывшем водителе — тогда он был слишком откровенен и, если можно было бы, то с радостью вырезал эту речь из своей жизни, но, увы, нельзя, жизнь — не книга, по крайней мере, в настоящее время.

Неожиданно перед глазами возникли яркие огни, магазины, прилавки, люди, смех, говор, звёзды, высокое небо, красивые здания, узкие улочки, расписные фонари и понимание чего-то неизбежно канувшего в бездну; Джон вышел из автобуса, вдохнул свежего воздуха и направился до отеля; понадеялся, что его сознание хоть на секунду успокоиться.

Стало легче, и в отель он вошёл почти спокойный. Состояние этакого душевного равновесия было на удивление необычно, приятно и приравнивалось к какому-то чуду. Но чуду временному, едва уловимому… уже через полчаса сидения в тёмной комнате Джон ощутил, как нагревается его душа, как накаляются мысли, как превращается в завод создания безумных идей его голова. Становилось нехорошо, душно; он пооткрывал все окна, вышел на балкон. К вечеру стало холодно, но ощущение духоты, преследовавшее его последние часа два, не отпускало даже сейчас, когда он стоял под порывами прохладного воздуха.

Который час? Девятый? Десятый? Одиннадцатый? Неважно; город уже надел разноцветную мишуру и готов слить все эти часы воедино, в одно бесконечное время, пока утренняя дымка не заблещет на востоке. Джон смотрел на толпы людей, идущих снизу и направляющихся к главной улице, слышал их смех, разномастный говор и восклицания; со стороны Шарлемань были слышны звуки красивой мелодичной музыки. Он видел это всё и не мог понять, почему не может жить также просто, хотя раньше всегда так жил — почему не может также радоваться жизни, жить в своё удовольствие, не думать ни о чём таком важном и отсылать всякие сложные дела на задний план? Почему у него всё так сложно, всё как всегда непонятно и не как у людей?

Хватило буквально минуты, чтобы эта мысль разозлила его; Джон вскочил со стула, выбежал в комнату, схватил пиджак, кошелёк и выбежал из номера. «Да какого хрена я обязан здесь гнить и думать о том, как бы не сойти с ума? Я хочу наслаждаться жизнью, так же, как они!» Всё в душе вскипело, и это стало его пределом; с тех пор пошло одно большое что? Впрочем, уже многим ясно…

Джон точно не помнил, куда шёл, кого видел, сколько выпивал, каких шлюх снимал — всё это пронеслось весёлым, но не принёсшим ему самому радости калейдоскопом перед глазами. Деньги текли рекой, как и алкоголь; было хорошо, но, опять-таки, временно. Но даже на это временно Джон уже был согласен — хоть так, хоть немного, но свою долю удовольствий урвать хотелось. Он даже не помнил, кого трахал; однако запомнил одно самое, что было ещё вначале: идя по Шарлемань, он увидал идущую ему навстречу фигуру, немного ссутулившуюся и будто омрачённую заботами. В том бледном, почти мертвенном лице он не сразу узнал своего адвоката, а как узнал, ощутил, страх, горечь, злобу, снова горечь, снова злобу, наконец что-то похожее на ненависть и свернул в ближайший переулок, откуда и попал в цитадель разврата.

Впрочем, Джон намеренно принялся искать публичные дома: боль хотелось заглушить хоть как-нибудь, да и не пропадающее перед глазами лицо он желал стереть десятками других, менее чувственных, но красивых.

В этот вечер Джон сознательно стал животным и был рад глушить безумие джином, виски и сексом.

Комментарий к Глава 6. Дистанцирование.

а вот и я с новой главой.

остальные - в черновиках. теперь только пишу и правлю.

к “осколкам цивилизации” ожидайте продолжения в скором времени.

========== Глава 7. «Холодная оттепель». ==========

Мне нужно больше душевного тепла, чем я заслуживаю.

«Письма к Фелиции» Франц Кафка ©.

Джон Константин ожидал проснуться утром в любом месте, даже в любой точке мира, но никак не думал, что очухается так скучно — в своём номере. Даже рядом никто не лежал — только одинокая бутылка из-под виски; мужчина пошевелил всеми частями тела, распрямился, расправил кости, мышцы — всё было на месте, что оказалось удивительным чудом. Потом он проверил кошелёк — часть денег улетела на ветер, но даже кредитку никто не украл. Джон вновь удивился, равнодушно хмыкнул и, откинув кошель в сторону, вновь повалился на кровать.

Сколько он спал? Неделю? Месяц? Джон был готов и на месяц, лишь бы знать, что всё закончилось, что его адвокат всё уладил, денежки вернулись ему, а он сам уже может паковать чемоданы. Но, вероятно, всё не было так просто.

Константин глянул на дату в телефоне и понял, что проспал весь день, даже больше, и что за окном уже полдень; двадцать пропущенных звонков от понятно кого он решил опустить и провалялся ещё с полчаса.

Наверное, глупо говорить, что Джон не помнил почти ничего, но вместе с тем и не сожалел о сделанном. Стало ли легче? Нет, навряд ли. Зато мысли на время отвлеклись от Чеса, от себя самого и молитв. А что, может, разгульная жизнь получше молитв? Константин не раз задумывался над этим, но знал точно, что на самом деле всё так только кажется. Прикрыв глаза, он вдруг понял, что не позабыл, как встретил Криса на улице; и зачем тот шёл со станции? Куда-то ездил? Джон не задумывался об этом, но теперь эта глупая мысль сигнальным светом замигала в его голове. Он с неприязнью отбросил её и устроился поудобнее на подушке.