Долгое прощание (СИ)

Annotation

Ничего в мире не меняется. Скука правит людьми. Трагедия А. С. Пушкина, повторившись спустя почти 150 лет, превратилась в трагифарс.

Клейман Борис Маркович

Клейман Борис Маркович

Долгое прощание

1

ДОЛГОЕ ПРОЩАНИЕ

Скука - отдохновение души...

А. С. Пушкин

Дед ремонтировал утюг. Он отвинтил ручку и осторожно снял верхнюю крышку, под которой асбестовый лист скрывал вольфрамовую спираль.

- Так, - сказал дед задумчиво, - и где же она у нас погорела?

- Дед, - удручённо сказал Игорь, - давай я тебе новый куплю. С терморегулятором. С паром. Непригарный.

Игорь помогал деду - держал в руках пассатижи.

- Молодой ишшо, не понимаешь.

Дед водил отвёрткой по спирали, которая издавала жалобный треск. Два человека сидели за столом, кроме деда, и они одновременно вздохнули. Так же жалобно, как и спираль. За спиной моложавого стояли два таких же моложавых. Они жевали жвачку и с интересом смотрели на руки деда. Руки были замечательные: коричневые пальцы гнулись плохо, но держали крепко; ладони, морщинистые и мощные могли, казалось, сломать всё, что зажмут. И ногти - ровные, обработанные и мраморные.

- Тогда открути снаружи изоляторы и отсоедини спираль. Зачем тебе знать, где она перегорела?

- Это верно. Надежда, что твои мозги шевелятся, крепчает день ото дня.

Дед пальцами, чуть поморщившись, отвинтил снаружи крепление изоляторов, как и советовал внук. И вытянул полхвоста спирали.

- Так как же, Лазарь? - спросил второй, сидевший за столом; одет он был в строгий серый костюм, несмотря на летнее солнце, кремовую чистейшую рубашку с галстуком. - Твоё слово решает.

- А вот и обрыв! - радостно сказал Лазарь. - Будем менять! Сходи-ка в сарайку, на верхней полке справа стоит картонная коробка. Найди в ней запасные спирали, - обратился он к Игорю. - А под верстаком поищи коробку с асбестовой нитью.

- Дед, давай купим "филипс" или "бош".

- Голландцы под немцами пять лет пролежали. Один переводчик, сюда приезжал, сказал мне: "Я немцев не люблю. Я из-за них всю войну голодал". Бедолага. В университете там лекции читает. Нынче сытый. А у немцев я покупать не буду ничего и никогда. Хорошая у них была фирма в тридцатых-сороковых годах. Машинен фабрик "Топф унд Зоне". Лучше уже не создадут ничего, слава Богу.

Игорь ушёл.

- Лазарь, - напомнил скромно о себе серо-костюмный; за его спиной тупо смотрели в стену две гориллы с крутыми лбами; жвачку они не жевали - они стояли истуканами.

- И у японцев тоже. "Сам сунь" этот ихний...

Лазарь вытащил из утюга останки спирали, от которой полетели асбестовые крошки. Потом он стал зачищать электропровод, старинный, обмотанный хлопковой цветной нитью.

- Скажи мне, Витя, - наконец ласково обратился Лазарь к молодому, - у тебя мама была?

- В смысле? - опешил тот.

- Женщина, которая тебя родила, воспитала, вынянчила бессонными ночами?

Виктор пожал плечами и хотел что-то ответить.

- Молчи. Знаю. Была. И не шалава подзаборная. Она тебя с ладони своей ягодками кормила. Смородина, крыжовник, вишня. Ты какую больше любишь?

- Рябину, - ответил Витя. - На коньяке.

Его сотоварищи показательно заржали. Сотоварищи серого не дрогнули даже ресницами.

- И покупала она тебе эти ягодки у бабушек стаканчиками. В газетном кулёчке. И радовалась, когда ты, чмокая, глазёнками лучился от удовольствия. И ты, значит, этих бабушек решил обложить?

- Они на моей территории.

- Витя! Витя... Ты оглянись, только шею не сломай. У нас здесь заводы где? Фабрики? Одно молочное хозяйство только на турбазу работает да типография. Где у народа деньги, Витя? У той бабушки от ейной власти двадцать шесть рублей пенсии как колхознице. Испугайся и вздрогни. Эти садоводы только за счёт приезжих и живут потом всю зиму.

- Пусть сеют мак. Я куплю.

- Где твой холодный пот? Его нет вместе с сердцем...

Витя взвился:

- Что-то я не догоняю. Мне забили стрелку, чтоб я слушал про свою душу? И от кого? Чтобы этот жидяра обрезанный мне про маму втирал...

Он очень неаккуратно правым указательным ткнул в сторону Лазаря. Лазарь взял в воздухе его палец.

- Какое у тебя погоняло, Витя? Как тебя зовут в народе?

- Колорадо его зовут, ╛- сказал серый. ╛- Типа, жучок на полях.

Молодые жвачные перебегали глазами с одной фигуры на другую, не зная, что им делать.

- Жидяру я тебе прощаю, Витя Колорадо, а вот за маму твою - нет. Оставь старушек.

Лазарь положил палец Виктора на кухонное полотенце и взмахом ножа отрубил его. Пацаны, опрокинув табуретки, вскочили с мест и... не успели. Им в лица уставились чёрные стволы "Глоков". Опытные гориллы пристально смотрели на прыткую молодёжь, мало знающую, ничего не умеющую.

Колорадо просел на стуле, и его лоб наконец-то покрылся потом. Он коротко и быстро дышал. Кровища текла на полотенце.

- Никто здесь стрелять не будет, - сказал Лазарь. - Сегодня суббота. Открывать огонь нельзя.

- Суббота послезавтра, - поправил его серый.

- Тем более, - ответил Лазарь. ╛- Руку замотай. Полотенце стоит два тарифа.

- Как же ты теперь волыной управлять будешь? - спросил серый. - Обрезанный у нас теперь ты. Пошли, - приказал он всем.

Пацаны подхватили под локти Витю и вывели его во двор. Слышно было, как у него прорезался наконец-то голос, и он стал материться. Серый достал два конверта.

- Полотенце не забудь, - напомнил Лазарь.

Серый утвердительно кивнул и достал третий конверт.

Вернулся Игорь. Понюхал воздух.

- Чтой-то хлоркой воняет?

Дед как раз насухо вытер кухонный стол и бросил тряпку в полиэтиленовый пакет.

- Выбросишь потом где-нибудь на свалку, - сказал он Игорю. - Продолжаем. Я буду держать спираль, а ты наматывай асбестовую нить медленно, виток за витком. Век ещё прослужит утюжок-то.

- А посетители твои ушли?

- Не то слово - умчались.

2

- Ты их видишь? - испуганно прошептал Игорь и сжал её пальцы в своей ладони.

- Кого? - удивилась Марина и попыталась вытащить пальцы.

- Да вот же они...

Но на вытоптанной поляне никого не было.

- Пусти меня, дурак. Больно же.

Игорь отпустил её пальцы.

- Смотри, что натворил, - Марина пошевелила слипшимися пальцами у его лица.

Пальцы местами побелели.

- Там была Идалия Полетика. И ещё какие-то люди, офицеры...

Марево пропало. Весь пригорок Сороти прозрачно светился берёзами. Тропинка с песчаной косы поднималась сюда, к полянке, заросшей крапивой в рост человека. Мало кто знал, что внутри этих жгучих зарослей кем-то была выкошена и вытоптана ещё одна небольшая полянка, во вход на которую, заметный только для знающих, стояли, укутавшись в пляжные подстилки, Игорь и Марина.

- Чш-ш-ш! Вот же, исчезают... Размываются...

- Ты скоро свихнёшься со своим девятнадцатым веком!

Они расстелили на полянке подстилки и уселись на них.

- У нас в школе был знакомый по фамилии Политика. Все в классе хохотали, когда историчка объявляла тему "Внешняя и внутренняя политика где-нибудь там..." - Игорь попытался поцеловать её, но она увернулась. - И кто эта Политика?

- Так сразу не расскажешь. Из окружения Пушкина. Да Бог с ней! - Игорь снова попытался поцеловать Марину; она приподняла плечо, защищаясь. - Ну чего ты?

- Не сейчас.

- Слушай, давай поженимся. Мне надоело прятаться по кустам, скрываться. Я тебя очень люблю, ты себе не представляешь - как.