Долгое прощание (СИ)

- Знаешь, у Пушкина было много друзей. Даже таких, которые были и друзьями Дантеса. Вяземский, Сологуб... А в те месяцы ноября-января никто не смог остановить его страшное движение к смерти. Пытались, но получали только отсрочку. Никто.

Игорь выплюнул высосанную зелень и перевернулся на спину.

- Иногда такой страх охватывает, когда рядом никого...

- Теперь у тебя рядом есть кого, - потёрлась о его плечо щекой Марина.

Он в который уже раз потянулся поцеловать её, но она снова увернулась.

- А кто был этот, с раненой рукой сегодня утром?

- Да так...

- Ты не хочешь говорить?

- Ну, к отцу с матерью приезжал... В общем, Лизку давно нужно отправить в специнтернат. Мы же дома только вечером собираемся, а она все дни одна, случись что - и?.. А там и кормёжка, и уход, и какое-то обучение. Но это сделать очень трудно: мы не из Ленинграда, гатчинские мы, относимся к области... а там всё забито, мест нет. А этот обещал за небольшую плату устроить здесь, в Псковской. У него кто-то вась-вась в местном облздраве.

Вроде всё сходилось. Все услышанные реплики сложились в мозаику.

- Но замуж за этого тихого дона Корлеоне тебя не сватают?

- Нет, ты точно с вывихнутыми мозгами!

- Прости, прости! Я тебя зверски люблю! Умопомрачительно. Головокружительно. А ты сопротивляешься.

Марина, лёжа на животе, жмурилась от солнца и от ласк Игоря. Он целовал её шею, спину, поясницу, пьющими движениями губ трогал ягодицы.

- Я с тобой так и останусь бледной и не загорелой.

Игорь тёрся лицом о её попку, не в силах оторваться.

- Стоп! - строго сказала Марина.

- Ну, что ты, ей-богу... - чуть не плача закричал Игорь.

- Не здесь. Не сейчас.

- И не со мной? Опять? Зачем тебе меня мучить? Или я тебе противен, а ты ради квартиры крутишь?

- Не хами мне. А то уйду.

- Да не хамю... не хамлю...

- Выполнишь одно моё условие - получишь всё. Как в сказке - задание жениху. Согласен?

Игорь с удивлением посмотрел на девушку.

- Что-то новенькое... И что за условие?

- Не хочешь - не надо...

- Согласен, согласен. Ну?

Марина помолчала, словно собираясь с духом, покусала губы.

- Трахни Лизку.

У Игорь натурально отвалилась челюсть. Он вскочил и с ужасом посмотрел на Марину.

- Ты извращенка, что ли?

- Послушай! Её скоро отправят в интернат. И всё. Ну, кто ей сможет доставить удовольствие? Я к тебе обращаюсь, потому что больше не к кому.

- Так она ж дебильная!

- Она такая же женщина, как и я. Ей тоже нужна ласка и нежность...

- Какую нежность я? я! я!!! могу ей дать?! Целовать её, гладить, ласкать? Она же просто кусок мяса!

- Не смей так говорить! Она моя сестра! Она другая! Не такая, как мы. С Венеры, с Марса ╛- инопланетянка. Из другого мира. Кто, если не ты? - проговорила она жалобно. - Пожалуйста.

Илья помахал перед лицом отрицательно руками.

- Нет.

- Пожалуйста, - просила Марина плачущим голосом. - Только ты сможешь это сделать...

- Нет.

Марина вырвала у него из-под ног одеяло и зло сказала:

- Больше ко мне не приходи. Я не буду с тобой встречаться.

- Причём здесь?..

- Какой ты мужик после этого? На такую малую жертву ради меня не можешь пойти - каким ты будешь мужем? Всё, ты не прошёл проверки. Не ходи за мной!

И она ушла.

"Листья клёна падают с ясеня - ни хрена себе, ни фига себе...", - пробормотал Игорь. Пришёл домой он поздно. Дед Лазарь уже ушёл на службу - сторожить имение, длинный дом Осиповых-Вульф в Тригорском. Какие-то "хиппи" полюбили там устраивать на городище свои странные ритуалы с песнопениями, поэтому деду выдана была даже старенькая двустволка. Были ли выданы к ней патроны хотя бы с солью, Игорь не знал. Он спустился в погреб, нашёл поллитровку первача, который гнал дед Лазарь "поясницу растирать", вышел за калитку. На завалинке грустил в своём ватнике зоотехник Жорж, рассыпая искры от скрученной из подобранных окурков цигарки. Игорь присел рядом с ним.

- ...азве это ...абак? ...равят народ ...сяким ...овном. Махры бы где ...остать.

- Купил фанфурик?

- ...е продала, шалава. ...елый час уговаривал.

- Тащи стаканы и огурцы какие-нибудь. Чистенькой примем.

Жорж жаждуще взглянул на бутылку в руках Игоря, шевельнул щетинистым кадыком.

- ..игом. ...олько не уходи-ко!

Утром вернувшийся дед увидел любителя стихов Пушкина и Юрия Осиповича Невизбора спящих рядом друг с дружкой на полу на кухне. На столе валялись порезанная дешёвая колбаса, сало, огурцы, картошка в мундире. Запах стоял в доме крепкий - мухи не летали.

- Мне присоединиться ль к празднику? - спросил он у утреннего неба.

Но не получил ответа.

5

Игорь крутил педали велосипеда. Велосипед был стар и тяжёл. Но дед Лазарь разобрал обе ступицы и хорошо смазал их, и теперь он катился почти бесшумно по грунтовой дороге, только цепь пощёлкивала на звёздочке и чуть восьмерило переднее колесо. По обочине росла высокая полынь. Её цветущие круглые головки засы́пали жёлтой пыльцой обе штанины. Игорь вдыхал полной грудью запах травы и горькой полынной пыльцы, нагретой дороги и свежего воздуха. Солнце светило в затылок, иногда большая тень от облака падала на траву. Высоко в небе стремительно пролетали стрижи. Или ласточки. Чем они отличались друг от друга, Игорь не знал. "Чиж - ласточкин муж. У деда спрошу".

У деда болела спина. А на почте надо было получить пенсию за него. Игоря там знали, деда тоже. Так что без велосипеда никак не обойтись: сперва в Пушкинские Горы, а после на базу - там аптека побогаче, кроме скипидарной мази вдруг ещё что посоветуют.

После "савкиного" мостика через Сороть дорога вела напрямик к Успенскому монастырю. К последнему месту успокоения поэта. Вдруг на самом повороте в Тригорское со стороны Маленец-озера выкатила кавалькада мотоциклов, красных, чёрных, зелёных, вонючих. Чадя сизым дымом и грохоча, они промчались мимо опешившего Игоря. "Яву" Игорь узнал, она принадлежала поселковскому местному "мачо" Серёге Панкову. Серёга этот был самолюбив, но не задирист. Утверждал, что он дальний прямой потомок Пушкина от Ольги Калашниковой - была такая крестьянская девушка в жизни Александра Сергеевича. До женитьбы. А на заднем сиденье "Явы", обняв спину Серёги и прижавшись к ней щекой, в голубеньком сарафане сидела Марина, которая Серёге не принадлежала. И поза её с растопыренными бёдрами была совершенно непристойной. Не может же она сидеть по-амазонски... как у Толстого говорят крестьяне, "на бочкю́" - уговаривал себя Игорь, снова треща велосипедной цепью. Но связь Марины с Серёгой его даже не покоробила, а зарезала. Растоптала. Раскатала в блин. "Вот так - да? Нашла себе другого? Как я, недорогого. Так он же тоже не будет Лизку твою... Он влюблён в себя настолько, что не ты его к себе, а он тебя к телу своему с брезгливостью допустит. Снисходительно. Одолжение сделает. Чтоб твой замысел осчастливить сестру исполнить, потребуется кто-то из этих в чёрных куртках, приезжих рокеров". Игорь знал, что наезжавших подобных мотоциклистов и автомобилистов Серёга за немалую мзду сопровождает по окрестностям. Рассказчик он был интересный, что правда - то правда. Родом из Кокорино, места тутошние знал великолепно. А учился в институте киноинженеров на электротехническом факультете. "Будущий оператор и телевизионщик. И не режиссёр, и не артист - но рядом с великими. На "Яве". Ты завидуешь! Нет. Я в бешенстве!" Игорь, бешено крутя педали, не замечал, что громко говорит вслух. "Как дай Вам Бог, значит, быть с другим! В не сношенных башмаках! На нестёртой подстилке!"

В голове пульсировало сердце. Он представил её на знакомом пляжном одеяле под красиво накачанным телом пра...правнука Пушкина. Он вспомнил её туманные полузакрытые глаза и пересыхавшие в такие минуты губы, лицо как у мадонны, и рухнул на обочину. Вскочил на ноги, пнул раму, сел на землю и, запустив пальцы в свою шевелюру, начал шипеть. Ударил кулаками в землю. Пальцы воткнулись прямо в планету и вырвали из неё траву с корнями. Он вскочил на ноги и зарычал сквозь зубы в равнодушное солнце, угрожая ему вырванной травой. Этому жёлтому карлику. Блестящему медному пятаку. Этим вонючим клочьям ваты из рваной стёганки зоотехника, вяло ползущим по небу. Этим козьим какашкам чёрных стрижей-ласточек, что сыпались сверху.