Дикое Сердце 1 часть (ЛП)

Он шагнул к Айме, но та отступила, и из-за тени поглядела по сторонам, напрягая слух, и наконец взяла Хуана за руку, принуждая уйти:

- Мы в неудачном месте. Ренато провожает нотариуса до комнаты доньи Софии, но может вернуться, и не должен увидеть нас за разговором. Он какой-то странный. Не знаю, подозревает или предчувствует, но надо вести себя благоразумно, Хуан. Крайне благоразумно, деликатно, спокойно. Надо запастись терпением, Хуан.

- Терпением для чего?

- Чтобы ждать. – Айме страстно умоляюще воскликнула: – Хуан, Хуан, бесполезно обманываться. Ты любишь меня. Твой гнев, оскорбления, грубость и жестокость означают лишь одно – ты еще любишь меня. Можешь оскорблять, проклинать и бить, желать мне смерти, но это правда. Хуан, в глубине души ты любишь меня, жизнь моя!

Медленно она подталкивала его к концу длинного коридора, заставила спуститься на четыре ступеньки, отделявшие открытую галерею от широких дорожек, пряча его за широким вьюнком. Они стояли так близко, что ее огненное дыхание, словно вспышка страсти и безумия, полыхнула по лицу Хуана, возбуждая и пьяня. И в его голосе сквозили мольба и приказ:

- Да, Айме, я люблю тебя. Ты моя, даже на дне преисподней! Я люблю тебя! Ты должна уже умереть от моих рук, но я люблю и целую тебя, одновременно проклиная, и тебе следует дрожать, потому что каждую минуту, сжимая тебя, я порываюсь сдавить тебя сильнее и сильнее, пока ты не испустишь дух, чтобы перестала смотреть на меня глазами, пронзающим, подобно кинжалам, чтобы твой голос перестал сводить меня с ума и отравлять... Потому что, когда ты рядом, как сейчас, я не человек, а животное, способное на любые низости. Уедем сейчас же, прямо в эту секунду. Уедем далеко!

- Ты что, спятил?

- Конечно же спятил. Только помешавшийся может снова обнимать тебя; только безумец, сумасшедший, пьяный признается в любви. Уедем!

- Погоди немного, Хуан, погоди, – приглушенно взмолилась встревоженная Айме, услышав приближающиеся шаги. – Слышишь? Это Ренато! Ради Бога, помолчи!

Она обхватила его шею, заставляя наклониться, спрятаться в густых зарослях жимолости, чуть дыша, когда послышались голоса Моники и Ренато и раскаты грома, сопровождаемые ветром, после чего сразу полил дождь.

- Снова буря, Моника.

- Да, Ренато, но это не имеет значения.

- Как это не имеет? Нельзя выезжать в такую непогоду. Я лично займусь этими переездами. Этим надо заниматься, но тебе тоже надо отдыхать. Очень скоро многое изменится благодаря Ноэлю и Хуану.

- Ты все-таки оставишь Хуана в доме?

- Он не останется в доме, но будет присматривать за имением. Что происходит? Ты тоже его не любишь? Я думал, вы друзья.

- Мы не враги, но… – робко пробормотала Моника.

- Ну тогда и покончим с этим. К счастью, мама хорошо приняла Ноэля, хотя он тоже не солидарен с моим отношением к Хуану.

- Тогда, Ренато, почему…?

- Не продолжай, Моника, прошу тебя. Не спрашивай. Есть единственный ответ: Хуан войдет в этом дом, потому что так справедливо. Уместно это или нет, время покажет. Ты сама образцовая дочь, а значит, поймешь последнее желание моего отца. Хуан может быть строптивым, неблагодарным, даже порочным. Не важно. Отец хотел, чтобы он находился рядом со мной, чтобы я относился к нему, как к брату.

- Но это безумие и нелепость!

- Нет, не безумие. Вопреки всем вашим мнениям, я верю в Хуана, в благородство его души, потому что верю в человеческое сердце. Что-то подсказывает мне, что Хуан хороший. Во-первых, он верный, искренний, открытый. В нем нет предательского замеса. Достаточно посмотреть ему в лицо, чтобы это понять. Хуан не хищник, как упорно думаете вы с моей матерью. Он порядочный, и если когда-нибудь ранит меня, то сделает это открыто. Я совершенно в этом уверен.

- Так значит…?

- Значит, ничего. Доверься мне, я знаю, что делаю. Ты измучена и утомлена. Ступай отдыхать, Моника.

- В такой момент я не смогу заснуть.

- Тогда, дабы не задерживать меня, не окажешь мне любезность?

- Все, что хочешь.

- Зайди в спальню к сестре и объясни, что мне нужно уехать на пару часов. Боюсь, мы снова станем спорить, а на сегодня уже достаточно.

- У вас случилась размолвка? – встревожилась Моника.

- Давай назовем это несогласием. К счастью, все завершилось хорошо, мы помирились, но это огорчает, а мне не хочется снова начинать. Я боготворю твою сестру, верю в нее, хочу верить ей больше остальных. Мне нужна вера, которая бы вдохновляла меня жить и дышать.

- Какие печальные слова, Ренато! Словно они от полнейшего разочарования.

- Какая глупость! Я сказал, что люблю твою сестру. Я так люблю ее, что не смогу жить без нее.

- Значит, ты любишь ее превыше всего, и что бы ни случилось, ты готов…?

- Не знаю, что ты имеешь в виду под «что бы ни случилось», – прервал ее Ренато серьезно. – Прости, если отвечаю не так, как ты хочешь услышать, но если Айме поступит недостойно, то даже не представляю, что стало бы с нами и с этим домом. Ладно, мы болтаем глупости, теряем бесценное время, обижая нелепыми мыслями самую достойную и восхитительную женщину – твою сестру. – И с принужденной веселостью попросил: – Побудь с ней. Я скоро вернусь. До встречи, моя любимая Моника.

Вспышка молнии осветила тревожное лицо Айме, которая смотрела на серьезное и печальное лицо Хуана. Слышались отзвуки шагов Ренато в широком коридоре, а фигура Моники исчезла в дверях пустой комнаты. Возле каменной скамьи, под покровом зарослей жимолости струйки прохладного дождя били его по горящим щекам, пока до него доходил смысл услышанного, и он с волнением размышлял, что потерял в выигранной битве. Хуан, надолго оцепеневший, вдруг очнулся и вцепился в ее руку, как клещами, с грубостью моряка, приказывая властно:

- Пошли отсюда! Ты боялась столкнуться с Ренато, а теперь опасность миновала.

- Но Моника в моей комнате, – тихо указала Айме. – Она побудет там недолго, а потом пойдет обыскивать дом и поднимет тревогу раньше, чем мы уйдем далеко. Мы не можем уйти сейчас, а тем более я не вижу в этом необходимости.

- Как это не видишь необходимости? – спросил Хуан возмущенно.

- Послушай, Хуан. Если бы ты мог спокойно послушать меня, зачем убегать, вызывая скандал, если мы вместе и есть тысяча способов…?

- Замолчи! Замолчи! Не предлагай мне эту низость и грязь, иначе я убью тебя. Ты сказала, что любишь меня, заставила меня признаться в любви к тебе. Сейчас ты поедешь со мной, и будь что будет!

Резким рывком, сдерживая ярость, Хуан вытащил Айме из укрытия, пристально глядя в лицо с горящими щеками, которые не охлаждали даже капли дождя. Грубый, дикий, с любовью, похожей на ненависть, он так сжал ее в могучих руках, что ее кости затрещали.

- Хуан, ты меня душишь!

- Это я и хочу сделать. Но руки отказываются сжать твою шею, и я боюсь, знаешь? Да. Страх запустить тебя в свою душу, если убью. Страх, что твой облик станет меня преследовать, что мной овладеет твой голос, глаза, губы, когда ты умрешь. Страх, что меня сведет с ума желание вновь тебя увидеть и услышать, когда я уже убью тебя.

Он резко оттолкнул ее и зашагал к центру дворика, безразличный к хлынувшему дождю, к ветру, который подталкивал облака, разрывая их, давая возможность показаться звездам. Глядя по сторонам, боясь чужих глаз, Айме взмолилась:

- Хуан, послушай. Я уеду с тобой. Но не сейчас, Хуан. Уеду хоть на край света, куда хочешь. Я тебе это говорила и клялась. И снова клянусь, но успокойся. Я хочу твою любовь, хочу жить для тебя, а не бежать от смерти…

- Никто не убьет тебя, если ты со мной! Никто не подойдет, пока я дышу!

- Хуан, ты первым же и падешь. А что станет со мной?

- Что станет с тобой? Сейчас ты тоже можешь умереть!

- Нет. Ты не убьешь меня, зная об моей любви. Для этого тебе надо обезуметь, Хуан. Ты уязвлен, раздосадован, ревнив, сомневаешься в моей любви, наслаждаешься тем, что опровергаешь мои слова, но при этом не можешь их отрицать, потому что сердцем соглашаешься с ними. Потому что порой невозможно притворяться. Я бы не кидалась тебе в объятия, не целовала тебя, если бы не любила. Подумай на секунду, Хуан, подумай. Ты уже слышал Ренато, он начеку.