Дикое Сердце 1 часть (ЛП)

Он отошел и оставил рядом с ней полураздетого мальчика, смотревшего на нее распахнутыми от удивления глазами. Она наклонилась, посмотрела на него, словно впервые в жизни увидела немного дальше весь трагичный и скорбный мир. И Хуана в этом мире. Хуана в детстве. Думая о нем, она приласкала Колибри, ужасные шрамы, бедную плоть, наивную, черную, невинную и измученную. Она вдруг прижала его к сердцу, целуя с новой нежностью, чистой и особой, которая подобно родниковой воде поднималась из сердца. С бесконечной жалостью у нее вырвалось:

- Бедный Колибри!

- Вы новая хозяйка? Капитан сказал, что мы поедем на Мартинику искать новую хозяйку. А потом сказал, что нет больше новой хозяйки, но теперь, теперь… Он сказал, что хозяйка красивая, хорошая, – Он посмотрел на нее с жаждой в агатовых зрачках, с тоской по теплу и нежности, и Моника снова прижала к груди круглую кудрявую голову. – Вы моя новая хозяйка, правда?

- Нет, Колибри. Я ни твоя, и ничья. Я не хозяйка, потому что в этом мире мне ничего не принадлежит. Даже мое сердце.

- Повозочка готова. Хотите в нее сесть? – прервал Хуан, подъехав к ней.

- Почему вы так беспокоитесь обо мне?

- Потому что это не беспокойство, и ничего не стоит. А то, что ничего не стоит, легко отдавать.

- Вы правы. Вы правы в этом, как и во многом другом.

- Во всем, – грубо заверил Хуан. – Все мои слова являются правдой.

- Вы говорите неправду, – мягко возразила Моника. – Вы отрицаете, что в вашем сердце есть жалость, любовь, а это неправда, Хуан Бога.

- Хуан Дьявол! – горячился Хуан.

- Как хотите. Хуан Дьявол, который помогает досаждающей женщине и спасает ребенка, вызволяя его из ада, который вы тоже прошли.

- Я сделал это не из жалости!

- Тогда из-за ненависти? – насмешливо спросила Моника.

- Может так, а может из-за эгоизма. Колибри – это я сам, его детство – мое детство. Во мне тоже кое-кто всегда видел человеческое существо.

- Ренато Д'Отремон. Я помню его вчерашние слова. Отец Ренато тоже хотел спасти вас.

- Отец Ренато? Предпочитаю, чтобы вы не упоминали об отце Ренато, Святая Моника.

- Почему?

- Потому что… вы опоздаете. Поедем же. Ты тоже, Колибри. Поднимайся к ней. Уже не впервые Святая Моника везет тебя рядом с собой.

- И не будет последним. Колибри теперь и мой друг.

- Очень красивые слова, но они меня не трогают.

- А я и не стремлюсь вас растрогать, Хуан Дьявол! – рассердилась Моника.

- Не желаете отведать «плантатор», Ноэль?

- О, черт возьми! – удивился нотариус, приближаясь к Хуану.

- Наливайте и угощайтесь. Я наполню еще один бокал. Полагаю, когда ставят этот прекрасный кувшин и бокалы, то гости должны обслуживать себя сами. Ваше здоровье, Ноэль!

- Нет, нет, благодарю Хуан, но я не стану пить этот напиток. Но Слава Богу, что вижу тебя наконец.

Нотариус приблизился к плетеному столу, где стояло с полдюжины бокалов и кувшин популярного напитка Мартиники из ананасового сока и белого рома, и недоверчиво поглядывал на полный бокал, который Хуан опустошил и налил еще.

- Я два часа брожу по дому, не сталкиваясь даже со слугами.

- Выпейте плантатор, он освежает, – предложил Хуан, пропустив мимо ушей замечание Педро Ноэля.

- Ты расскажешь, что произошло, Хуан?

- Ерунда, вернее, ничего. Думаю, это очевидно.

- Ты с ума меня хочешь свести? Напугал меня, недоумевающего, когда выбежал из дому. Я уж было решил, что ты спятил, помешался, и это чрезвычайно странно.

- Да, творятся удивительные вещи.

- Вчера вечером, судя по твоему поведению и намекам, я понял, что должен молчать. Я места себе не находил от беспокойства и любопытства, ожидая тебя в своей комнате, но уже рассвело, а ты так и не явился. Я пошел тебя искать, а тебя нет в доме, и никто не мог дать мне вразумительный ответ о твоем местонахождении. Ради живого Бога, ответь мне, Хуан!

- Что я должен вам ответить?

- Что произошло. Ты взбесился так, что потерял рассудок, когда прочел новость о браке Ренато и сеньориты де Мольнар. Мне показалось, ты помешался от бешенства, узнав о свадьбе, и как будто отправился обезглавить троих или четверых. Я провел ужасную ночь, с большим трудом добирался на арендованной повозке, которая сломалась посреди дороги, а когда приехал в этот дом, то увидел тебя у Ренато в качестве почетного гостя.

- В качестве будущего управляющего Кампо Реаль. По крайней мере, это предложение Ренато. И я его принял.

- Ты меня совсем запутал… Ты так необычайно приехал, чтобы Ренато назначил тебя новым управляющим? Ты упоминал о куче дел и планов; привести в порядок бумаги, снарядить рыболовную артель, восстановить хижину или, лучше сказать, построить пригодное жилье на твоем Утесе Дьявола и жениться. И вдруг…

- Вдруг все рухнуло. Как будто вон те горы обрушились, или разверзлась земля, а из ее расщелины извергся огонь, будто море поднялось, чтобы смыть все на своем пути. Но хватит беспокоиться и тревожиться. Пейте «плантатор» и подождем. Я выпью с вами третий бокал.

- Хватит! Я не настроен шутить. Чего нам ждать?

- Об этом я сам себя спрашиваю. Чего ждать? Чего я жду? – признался печально Хуан. Но вдруг, сменив тон на полу-ироничный, полу-веселый, он воскликнул: – О… Вон идет молодая сеньора Д'Отремон. Вчера вечером она не оказала мне чести сесть за стол. Сейчас она, кажется, готова принять нас в своем доме. Какая она красивая, правда, Ноэль?

С открытым от удивления ртом нотариус повернулся и увидел по-настоящему ослепительную Айме. На ней было узкое платье из красного шелка, достаточно декольтированное, чтобы показать совершенную шею, безупречные янтарные руки. Блестящие черные волосы, собранные с креольским изяществом, ниспадали по спине, черные сверкающие глаза, словно две тропические звезды, а приоткрытый рот, чувственный и соблазнительный, неопределенно улыбался, будто источая одновременно мед и яд. Ноэль наблюдал за Хуаном, как его загоревшая кожа вдруг побледнела. В его глазах сверкнула молния любви и ненависти, отчаяния и желания, а также слепой и нелепой надежды. Исполненный дурных предчувствий старый друг взмолился:

- Хуан, Хуан! Тебе немедленно нужно уехать из этого дома!

- Добрый вечер, – поздоровалась Айме, приближаясь к двум мужчинам.

- Добрый вечер, сеньорита, – ответил взволнованный Ноэль.

- Сеньор Ноэль, я уже сеньора, – с мягкой непринужденностью поправила Айме. – Как вы поживаете? Вчера вечером у меня не было возможности поздороваться с вами. Я чувствовала себя не очень хорошо. Вы доехали благополучно?

- Как обычно.

- Вас вызвал мой муж, да? – мужчины молча посмотрели друг на друга: сбитый с толку старый нотариус и Хуан, с горькой циничной усмешкой и застывшей на лице хищной маской любви и боли. Словно приняв неожиданное решение, Ноэль ответил великолепной девушке:

- В действительности я приехал заняться делами Хуана.

- Ах, да? Он вызвал вас?

- Вызвал из-за необходимости уточнить детали. Добрый Хуан, мой друг и клиент с детских лет, слишком страстный и порывистый. Он еще дома дал мне серию неясных указаний. Когда он приехал, у него были превосходные планы. Он хотел поменять шхуну на рыболовные суда, перестроить дом на Утесе Дьявола, привести в порядок бумаги, разумно вложить привезенные деньги. Это превосходные мысли, – и умышленно продолжил: – Лишить его этих идей, повести другими путями – настоящее преступление. Нет, я не преувеличиваю, сеньора Д'Отремон. Это преступление. Хуан, я приехал за тобой, ты нужен в Сен-Пьере.

- Здесь он тоже нужен, и даже больше, чем где-либо, – уверила Айме. – Ренато на него рассчитывает. Он в серьезных затруднениях из-за слабого характера. Если Хуан займется управлением Кампо Реаль, то станет здесь настоящим хозяином.

- Думаю, единственный хозяин – сеньор Д'Отремон, – поправил Педро Ноэль. – Хуан слишком независимый, страстный, слишком порывистый, чтобы подчиняться чьим-либо желаниям. Всем будет лучше, если он поедет со мной прямо сейчас.