Дикое Сердце 1 часть (ЛП)

- Педро Ноэль… Кого он тащит?

- Того, кто займет ваше свободное с Ренато время, – объяснил Д'Отремон.

- Мальчик! – вскочил радостно Ренато. – Ты привез мне друга, папа!

- Именно. Ты правильно сказал. Я привез тебе друга. Приятно, что ты сразу понял. Друга, товарища.

- Что ты говоришь, Франсиско? – прервала недовольная София.

- Приведите Хуана, Ноэль, – попросил Д'Отремон.

- Сеньора Д'Отремон, – поприветствовал Педро Ноэль. – Для меня большая честь засвидетельствовать вам свое почтение. – Затем, обращаясь к Ренато, воскликнул: – Привет, красавец!

- Добрый день, сеньор Ноэль, – ответил Ренато.

- Это Хуан… – представил его Д'Отремон.

- Хуан? Хуан кто? – хотелось знать Софии.

- Пока просто Хуан. Он беззащитный сирота, но надеюсь, что в таком большом доме ему найдется место.

- Просто Хуан, да? – звонко выделила София.

- Еще меня зовут Хуан Дьявол, – спокойно пояснил хмурый мальчик.

- Иисус, Мария и Иосиф, – возмутилась горничная и перекрестилась.

Наступил момент всеобщего оцепенения и сдавленного смеха, когда Ноэль примирительно вмешался:

- Простите, сеньора. Этот алмаз еще не огранен.

- Понятно. И не отделен от лишнего, – язвительно высказала София. – Мужчины – это настоящее бедствие. И никому из вас двоих не пришло в голову искупать этого мальчика, прежде чем сажать в экипаж.

- Эту забывчивость можно исправить, – объяснил Д'Отремон, сдерживая недовольство. – Займись им, Ана. Отведи в ванную, приведи в порядок, причеши и одень на него чистую одежду Ренато.

- Ренато? – удивилась София.

- Не думаю, что моя одежда ему подойдет.

- Он не поместится в одежду моего сына.

- Все можно согласовать, – вмешался Ноэль-миротворец. – Наверняка найдется какая-нибудь подходящая одежда.

- Негритянка Паула отвечает за одежду батраков, – пренебрежительно заметила сеньора Д'Отремон. – Попроси рубашку и штаны для этого мальчика, Ана.

- У меня есть костюм, который мне пока велик, мама, – предложил Ренато. – Именно поэтому я его и не одевал. Он из голубого сукна.

- Этот подарок тебе прислали из Франции дядя и тетя, – недовольство Софии нарастало.

- Он предложил его по доброй воле, – пояснил Д'Отремон мягко, но решительно. – Не порть его великодушный порыв, София. Одежды нашего Ренато хватит на десятерых мальчиков. Сынок, иди с Хуаном и Аной и не забывай, что это новый для него мир, поэтому помогай ему. – Оборачиваясь к жене, он любезно ее попросил: – Ты пойдешь со мной, дорогая. Я тоже переоденусь более представительно, – и позвал слугу: – Баутиста, отведи сеньора Ноэля в комнату, которую он обычно занимает, и позаботься обо всем ему необходимом.

- Не беспокойтесь обо мне, – стал оправдываться Ноэль. – Я здесь как дома.

- Так и есть. Через полчаса София распорядится подать нам аперитив, а потом мы сядем за стол, хорошо? Сегодня ты прекрасно выглядишь, София. Уверен, что сможешь составить нам приятную компанию. С тобой застолье будет иным.

Вышел Педро Ноэль, за ним слуга. Супруги Д'Отремон остались вдвоем. София не могла скрыть ревности, разъедавшую душу:

- Кто этот мальчик?

- София, дорогая, успокойся.

- А ты ответь мне. Кто этот мальчик? Где нашел его и зачем привез сюда? Почему ты не отвечаешь?

- Я отвечу, но со временем. Его зовут Хуан, и он сирота.

- Это ты уже сказал, – прервала София. – И это единственное, что я узнала. Его зовут Хуан Дьявол. Ответ весьма нахальный, когда никто его не спрашивал.

- В его ответе нет нахальства, София. Речь идет о прозвище, которое ему дали рыбаки, из-за места, где находилась хижина его родителей.

- Какое место?

- Ну, рядом с тем, что называют Мыс Дьявола. – Д'Отремон пытался не придавать этому важность. – Там деревня с очень скромными и бедными людьми, где чинят сети и лодки. Среди этих бедных людей…

- На окраинах Сен-Пьера есть много сирот, нищих и несчастных мальчиков. Но тебе никогда не приходило в голову приводить кого-либо, а тем более в качестве друга твоему сыну, я бы сказала, в качестве брата.

- София!

- Именно в таком качестве ты привез этого попрошайку! – воскликнула София, краснея от гнева. – Могу ли я спросить, зачем ты привез его сюда? Что у тебя с ним общего? Почему он не может носить одежду работников, а должен носить одежду Ренато? Почему наш сын должен его приветствовать? И именно в нашем доме мы должны предоставить ему место, хотя есть сотня бараков для работников, где всегда может поместиться еще один?

- Всегда считал тебя женщиной благородных и великодушных христианских чувств, София.

- У меня хватает сострадания к несчастным, и тебе это неоднократно казалось излишним.

- Когда речь о том, чтобы не баловать слуг, которые должны признавать во мне единственного хозяина. Нельзя управлять имением, этим захолустьем, без дисциплины и наказаний, чтобы все уважали власть. По этому поводу мы спорили много раз. А в этом случае…

- В этом случае, все по-другому. Я это знаю, вижу и ощущаю. Это не просто жест сострадания, а возмещение ущерба. Этот мальчик волнует тебя. Слишком волнует.

- Ну хорошо, София. Я скажу правду. Этот мальчик – сын человека, с которым я повел себя плохо. Человека, который разорился по моей вине. Он умер в чудовищной нищете. Думаю, долг совести – помочь ему, – на мгновение он потерял уверенность. – Что происходит? Почему ты на меня так смотришь? Ты не веришь?

- Мне это кажется очень странным. Ты разорил многих, но никогда не приводил их детей к нам в дом. Более верна другая история. Этот мальчик – сын женщины, которую ты любил!

Это прямое и точное, словно дротик, обвинение Софии метнулось, полетев в холодную броню равнодушия, в которую напрасно пытался одеться Франсиско Д'Отремон, и попало в цель. На мгновение показалось, что он готов взорваться от гнева. Затем медленно взял себя в руки, потому что только эта светловолосая и хрупкая женщина, болезненная, словно цветок из оранжереи, могла укрощать его своенравные порывы, растворять в усмешке или двусмысленном выражении лица его бурю и превращать в неестественно-обходительное поведение.

- Почему ты всегда так упорно хочешь думать о том, что тебя мучает?

- Я думаю о плохом, и предугадываю… угадываю, к сожалению.

- Но не в этом случае.

- Как раз-таки в этом случае. Чей он плод любви? Почему у него нет имени? Что за фамилия у разоренного тобой человека, которому хочешь вернуть долг, приютив его сына?

- Ладно, дело в том, что упомянутый мужчина не дал фамилии этому мальчику, не позаботился, такое случается. Обещая позаботиться о нем, я успокаивал свою совесть. Ты не хочешь, чтобы я сдержал обещание, данное умирающему, мне благодарному, и только потому, что в эту красивую головку вошла столь несуразная идея?

- Ты не успокоишь меня этими душещипательными историями.

- В таком случае уточню: я пообещал, поклялся помочь этому мальчику. Не думаю, что он будет тебе хоть чуть-чуть надоедать. Я сам займусь его обучением.

- Как вторым сыном? – горько намекнула София.

- Как другом и верным слугой Ренато, – отрезал Д'Отремон. – Я научу его любить, защищать и оказывать помощь Ренато.

- Защищать?

- А почему нет? Наш сын не силен и не отважен.

- Ты бросаешь мне это в лицо, будто это моя вина.

- Нет, София, я больше не хочу продолжать этот спор, но мы должны смотреть правде в глаза, наш сын из-за переизбытка твоей заботы и ласки не готов для борьбы и обязанностей, которые могут свалиться на него уже завтра. Я и раньше говорил тебе, что ему не хватает смелости, силы, отваги. Пришло время приобрести эти качества.

- Мой сын поедет обучаться в Европу. Не хочу, чтобы он рос среди этих дикарей.

- У меня на него другие планы: я хочу, чтобы он вырос здесь, глубоко познал землю, на которой должен развиваться, знал, как управлять в будущем этим маленьким королевством, которое я оставлю ему в наследство. Будь у нас дочь, последнее слово оставалось бы за тобой. А он мальчик и должен стать мужчиной. Поэтому я так говорю и приказываю.