Дикое Сердце 1 часть (ЛП)

- Ренато! Ниньо Ренато! – раздавался вдалеке голос Баутисты.

- Это тебя ищут, – прошептал Хуан.

- Хуан, Хуан! Где ты? – послышался голос Педро Ноэля.

- Тебя тоже ищут. Как мы пойдем? – спросил Ренато.

- Я по ручью, – сказал Хуан и тут же зашлепал по воде.

- Хуан! Хуан! Подожди меня! Помоги мне! Хуан…

Хуан не ответил и не обернулся. Перепрыгивая по камням ручья, сбегавший небольшими каскадами, он шел по течению, падая и поднимаясь, затем зацепился за лианы, свисающие над водой, вскарабкался по ним, и затерялся в непроходимом лесу.

- Ренато! Ренато!

Голос матери остановил маленького Ренато, готового следовать за Хуаном. Держа в руках жакет от голубого костюма и опустив ноги в грязную жижу, он выдерживал первую тяжелую битву между голосом, зовущим на приключения и нежной любовью к матери, и наконец, с неохотой ответил:

- Я здесь.

- Сынок! Мой Ренато! – вскрикнула София, обнимая сына. – Что ты здесь делал? Почему ушел в такой час из дома?

- Голову даю на отсечение, что его заманил Хуан, – утверждал Баутиста.

- Где же он? – встревожился нотариус. – Куда забрался? Надо его искать.

- Клянусь, он был с ребенком. Посмотрите, у него в руках его куртка! А вот шкатулка из серебра.

- Она моя! – сообщил Ренато.

- Здесь ты хранишь свои монеты, Ренато. Что это значит? – спросила София.

- Ничего, мама.

- Как ничего? Где Хуан? Говори правду!

- Мама, мы собирались сбежать. Я хотел, чтобы он научил меня управлять своей лодкой и ловить рыбу, но он ушел один и не дождался меня.

- Он ушел, но унес твои деньги. Воришка! – утверждал Баутиста. – Если сеньора мне разрешит, я пойду за ним.

- Нет, Баутиста. Оставь его. Пусть уходит навсегда! Это единственное, что мы выиграли! Пошли домой, сынок.

София Д'Отремон выпрямилась и повернулась к ручью, по которому убегал Хуан, и белой ладонью нервно сжимала ладонь сына. Как хищница, она привлекла его к себе, нежно и властно утащила из этого места.

- Не помешало бы этому Хуану получить хороший урок, прежде чем убраться отсюда, – злобно проворчал Баутиста.

- Почему ты так дурно относишься к этому мальчику, Баутиста? – мягко спросил Ноэль.

- Как же иначе, сеньор нотариус. Его появление принесло только несчастья и беды. Потому случившееся с сеньором Д'Отремоном…

- Лучше не упоминать настоящего виновника случившегося.

- Хотите сказать, что это сеньора? – пришел в негодование Баутиста.

- Ребенок не виноват, что его произвели на свет, и относиться к нему дурно из-за грехов родителей – низость и преступление.

- Это вы о сеньоре?

- Это о вас, Баутиста. И напомню: сеньора приказала оставить мальчика в покое. Не пытайтесь идти за ним, иначе будете иметь дело со мной. К тому же, помощь ребенку – последняя воля сеньора Д'Отремона.

- Я бы ему помог палкой! Он жулик, воришка! Сначала украл копилку ниньо Ренато, а закончил бы тем, что украл все, останься он жить в этом доме.

- Это ваше мнение.

- И не без оснований. Я знаю мир, а это не первый случай. Сеньора знает то же, что и мы с вами. Не нужно разыгрывать дураков, когда все и так понимают.

- Я никого не разыгрывал, и не доказываю лишнего. В этом случае…

- Нет доказательств, и не нужно. Они бы не помогли, а только все запутали.

- Вы понимаете, что выходите за рамки приличия, Баутиста?

- Если хотите, жалуйтесь сеньоре. Она знает, что у нее нет более преданного слуги, чем я. За сеньору и Ренато я отдам жизнь. А что касается этого ублюдка…

- Замолчите! Гляньте, как разлаялись псы, когда утих голос хозяина!

- Сеньор нотариус… – позвала Ана, приближаясь к двум спорящим мужчинам.

- Что случилось?

- Сеньора ждет вас в комнате, послала за вами, ей надо срочно с вами поговорить. Она уезжает.

Он ушел, сдерживая недовольство, а служанка-туземка с глупой радостью наблюдала за мужчинами и крутила пальцами передник, будто злость обоих развлекала ее, и ехидно пояснила:

- Сколько всего произойдет! Мне нравится, когда что-то случается. Скучно, когда ничего не происходит.

- Возвращайся к своим обязанностям, Ана!

- Черт побери, Баутиста! У тебя голос, как у хозяина. Это понятно, ведь когда ты станешь управляющим… – усмехнулась шутница.

- Над чем смеешься, дура? – проворчал злобно Баутиста.

- Над тем, что произойдет…

- Я здесь, сеньора, и готов вас выслушать, – проговорил Ноэль Софии. И тут же посоветовал: – Но если мое скромное мнение чего-нибудь стоит, думаю, вам нужно сперва отдохнуть…

- Времени для этого будет достаточно. Я так понимаю, все бумаги Д'Отремон находятся у вас, нет так ли?

- Разумеется. Свидетельство о рождении, браке, завещание нашего неоплаканного друга Д'Отремона, которое уже не нужно. Все это, безусловно, принадлежит вам и вашему сыну Ренато.

- Я знаю, что все в порядке, но хочу хранить все бумаги у себя. Абсолютно все! Вас не затруднит привести их в порядок и отдать их мне на хранение?

- Ни в коей мере не затруднит, – огорчился удивленный Ноэль. – Они будут готовы через час, если прикажете. Я сейчас же выезжаю в Сен-Пьер, и завтра официально вручу их вам в своем кабинете.

- Баутиста приедет за ними. Мой старый и лучший слуга. Я назначила его главным управляющим имения, и он позаботится обо всем.

- Но это нелепо, совершенно нелепо! Я бы хотел вам посоветовать…

- Я не стану слушать ваших советов, Ноэль. Не теряйте время.

- Очень сожалею о вашем странном поведении, сеньора Д'Отремон.

- В нем нет ничего странного, я лишь защищаю сына.

- Вашего сына? – удивился нотариус.

- Сеньора… – ворвалась в комнату взволнованная и заикающаяся Ана.

- Что случилось, Ана? – спросила София.

- Ренато, ему очень плохо. Изабель послала сообщить.

- Плохо? Ты хочешь сказать, он болен?

- Да, сеньора. У него лихорадка, и он говорит непонятные вещи.

- Ренато, сынок, Ренато!

София упала на колени перед кроваткой Ренато. Открытые глаза не видели, светлые волосы взмокли от пота, и он метался в лихорадочном бреду. Вслед за Софией пришел бледный, изменившийся в лице Педро Ноэль, и встал под дверной аркой между двух перепуганных служанок.

- А доктор? Где доктор? – спросила София.

- Он ушел, сеньора, как и все.

- Пусть бегут в Сен-Пьер за ним! Ренато, сынок!

- Хуан, Хуан! – шептал Ренато в бреду. – Хуан, не оставляй меня, возьми с собой. Возьми меня в плавание, я буду о тебе заботиться. Папа так сказал! Папа сказал, как о брате, брате, Хуан…

- Боже мой! – расплакалась София. Она отступила и пошатнулась, словно земля качнулась под ногами. Гнев и боль пронзили сердце, и повернувшись к Ноэлю, она съязвила: – А вы еще удивляетесь, почему я защищаю своего сына? Я должна защищать его зубами и когтями!

- Сеньора Д'Отремон, на него не нападали. Вы ослеплены, это ваш материнский эгоизм.

- Хватит! – прервала София. – Ни слова больше! Уходите из этого дома! Уходите! И никогда не возвращайтесь!

8.

Ренато болел долго. Много дней держалась высокая температура, и сотни раз он произносил в бреду, будто хотел навечно соединить имена Хуана и отца. Наконец, однажды утром он очнулся, узнал мать и заплакал в ее объятьях.

В тот же вечер:

- Ты поедешь в Сен-Пьер, Баутиста.

- Да, сеньора. Как прикажете. Ниньо уже вне опасности, и врач сказал, что тот скоро встанет.

- Как только он поправится, я отправлю его во Францию. Поэтому хочу, чтобы ты забрал бумаги у Ноэля и вручил это письмо лично губернатору. Он поможет мне.

- У меня нет слов, чтобы выразить вам благодарность за великую милость, которую оказываете мне, сеньора де Мольнар. Вести с собой Ренато дело хлопотное.

- Ради Бога, подруга. Вовсе не хлопотное. В путешествии с двумя моими девочками, что может быть лучше общества такого мальчика, как Ренато, который ведет себя как маленький мужчина?