Дикое Сердце 1 часть (ЛП)

- Она тебе сказала?

- Откровенно сказала. Я спросил ее и, как всегда, она искренна со мной, и за это я ей благодарен. Но мне хочется, чтобы она относилась к Хуану любезней и отзывчивей!

- Не думаю, что Хуан сочетается с духом этого дома. Ты и сам это понимаешь, Ренато. Он не выглядит довольным. Почему не позволишь ему уехать?

- Я позволю, что еще мне остается! Но как нелепа недоброжелательность к Хуану. Он мрачный и угрюмый, потому что много страдал. Это очень длинная и долгая история. Я расскажу тебе ее как-нибудь в другой раз, хотя по правде, в этой истории много темных пятен. У отца перед ним было огромное обязательство, но оставим папу, хотя он и связан с этим. Я хочу изменить рабочий режим в Кампо Реаль. Мы начали с самого срочного – больных, но приложить руку нужно ко всему. Само собой, для этого мне нужен старый Ноэль, и посмотри, какое совпадение. Я думал послать за ним на следующей неделе, и недавно мне передали, что он задержался на половине пути из-за сломанного колеса наемной повозки. И естественно, я послал за ним другую. Что с тобой? Ты так неспокойна.

- Со мной ничего не происходит. Столько всего, что…

- Мы все постепенно решим. Если ты не слишком устала, выйдем посмотреть, не приехал ли Ноэль. Боюсь, что и его присутствие не принесет радость маме.

- В таком случае?

- Ей не по нраву пойти против Баутисты, но я готов покончить с его злоупотреблением власти. Его присутствие здесь – зло, которое следует искоренить, и нужно действовать решительно. Слышишь? Кажется, подъезжает карета. Пойдем!

- Сеньор Ренато с сеньоритой Моникой вышли в сад, потому что подъехала повозка, но они ждали какого-то другого гостя. Такая большая карета, с заказами сеньориты Моники для больных, о которых она печется. Так что они занялись сумками и пакетами, – сообщила Ана, в соответствии с порученным заданием.

- А Хуан? С ними был Хуан?

- Как бы не так! Хуан поел и ушел из столовой, сказал, что ляжет спать. Но как бы не так. Он пошел узнавать, дали ли мальчику, которого он привез с собой, поужинать. И сказал Эстебану, чтобы того не отправляли в комнату для слуг, потому что Колибри, так зовут негритенка, должен спать с ним в той же комнате.

- И где он сейчас?

- Гуляет с мальчиком во втором дворике и молчит.

- Послушай, Ана. Позови этого ребенка, уведи его куда-нибудь, чтобы оставить Хуана одного.

- Для чего, хозяйка? – удивилась служанка.

- Не спрашивай; делай, что говорю. Посмотри, тебе нравится это кольцо? Возьми его. Оно твое. Для тебя. Но выполни мое поручение. Иди.

- Мой хозяин…

- Что такое, Колибри?

Хуан бродил с мальчиком по двору, но не смотрел на него и не разговаривал. Он погрузился в горькие мысли, и когда тот с ним заговорил, то словно пробудился ото сна, полного зловещих образов. Его немного успокоило маленькое и темное лицо друга.

- Мы останемся в этом доме, хозяин? На кухне говорили, что останемся навсегда, что вы будете управлять, и выгонят очень злого человека, который сейчас управляет. Но когда он пришел, все замолчали. Это очень скверный старик, капитан! Он пришел и молча ударил ногой кошку, которая пила молоко. Он правда очень нехороший, ведь кошка ничего ему не сделала. Это правда, что говорят, хозяин?

- Нет, Колибри, неправда. Завтра мы уедем из этого дома.

- И не увидим новую хозяйку? Не станем ее искать?

- Нет новой хозяйки, Колибри, – вздохнул Хуан с глубокой грустью. – Мы снова уедем на «Люцифере». Возьмем курс в море, и больше не вернемся на Мартинику.

- А как же большой дом, что вы хотели построить там, в горах? А все красивые вещи, о которых вы думали, хозяин?

- Всему пришел конец, Колибри. Уедем, и не вернемся больше!

- Пс… пс…! – тихо позвала служанка-метиска.

- Что такое? Что происходит? – рассердился Хуан.

- Я позвала мальчика, сеньор Хуан. Позвала, чтобы увести с собой. Вы поговорите наедине, – прошептала Ана таинственно. – С вами хотят поговорить, и чтобы никто не знал.

- Кто хочет поговорить?

- Не кричите. Нельзя, чтобы кто-то узнал. Ступайте в тот темный угол и не кричите. Говорите тише. Это секрет. Хозяйка не хочет, чтобы кто-то узнал.

- Хозяйка? Какая хозяйка? – спросил Хуан, но вскоре понял и воскликнул: – Айме!

- Пс… Не кричите… Не кричите… – умоляла Ана. И удаляясь, приказала: – Пойдем, мальчик.

Хуан оцепенел, потрясенный от удивления и гнева, а также дикой радости. Айме там, в нескольких шагах. Он угадывал ее очертания в темном углу, и приблизившись, увидел бледное лицо, дрожащие губы, умоляюще протянутые руки. Непроизвольно он понизил голос. Возможно, его душило биение сердца, которое бушевало, или необъяснимый озноб, пробежавший по спине:

- Ты! Ты!

- Убей меня, Хуан! Я пришла, чтобы ты убил меня.

- Я пришел убить тебя, Айме. Но все же не считаю, что у меня есть такое право.

- Не считаешь, что у тебя есть право? А разве оно тебе нужно, когда ты руками вырываешь у жизни то, в чем она тебе отказывала? Разве оно когда-нибудь было нужно тебе, Хуан?

Айме шагнула из полумрака и взглянула удивленно, даже со злостью. Она увидела холодное, невозмутимое, непроницаемое лицо – не такое лицо она желала видеть. Опережая его ярость, она одной фразой рискнула всем, а теперь чувствовала себя обманутой в болезненном желании. Хуан, ее Хуан Дьявол казался теперь другим в одеждах кабальеро. Казался другим, загадочным, с сатанинской вспышкой в глазах.

- Зачем мне убивать тебя? Ты не любишь мужа, благородного кабальеро Д'Отремон? Не счастлива, что стала хозяйкой Кампо Реаль? Не счастлива всем этим шелковым тряпкам, хламу бус и драгоценностям?

- Ты знаешь, что меня радует, и уж точно не эти вещи, Хуан.

- Я ничего не знаю. Что я могу знать о сеньоре Д'Отремон, супруге лучшего друга? Супруге Ренато Д'Отремона, такого благородного и внимательного ко мне, словно у нас одна кровь, столь озабоченному моим будущим, что не хочет отпускать меня в море; столь внимательному к моему благополучию, что лично хочет о нем побеспокоиться; столь уверенному и доверчивому, что предлагает мне место, на котором можно очень легко его разорить, да и опозорить.

- Ты с ума сошел?

- В любом случае, он такой. Хотя мои слова и прозвучали для тебя язвительно, но это чистейшая и суровая правда. Забавно, не так ли? Чрезвычайно забавно. И нет причины показывать свое отчаяние. Наоборот. Ты удачливая женщина, Айме, чрезвычайно удачливая. Чего ты еще хочешь?

- Хочу понять, искренен ли ты и почему так говоришь. И кроме того, ради чего приехал? Чего добиваешься? Как поступишь, в конце концов?

- Ради чего приехал, я уже сказал: убить тебя. Но кое-кто остановил мой первый порыв.

- Моника. Это была Моника!

- Возможно, это она. Ты обязана ей жизнью. Тебе есть, за что ее благодарить. Но также я думаю, что и Ренато нужно поблагодарить. Сложно уколоть кинжалом ребенка, который улыбается и называет тебя «лучшим другом детства». А сказать Ренато, кто ты на самом деле, все равно, что ударить его кинжалом. Потому что не только в меня верит этот благословенный Богом. Он верит и в тебя. Ты видала что-нибудь более забавное? Он верит в тебя, Айме, считает самой чистой, благородной, верной. Любит тебя, как солнце, которое осветило и очистило его жизнь. – И разъяряясь сильнее, он бросил оскорбление: – Тебя, тебя, мерзавку, подлую, лицемерную и презренную бабенку, порочнее последней проститутки! Но успокойся, он этого не знает, а ты сеньора Д'Отремон – хозяйка и королева Кампо Реаль, – закончил он насмешливо.

- О, хватит! Убей меня, если думаешь, что я обманула тебя, если обманула твою любовь и разбила сердце; но не оскорбляй, потому что я не стану этого терпеть!

- Нет? А что ты сделаешь, чтобы не терпеть это?

- Я закричу, расскажу обо всем!

- Правда? Так расскажи. Будет чудесно. Признайся Ренато. Скажи ему даже, что я относился к тебе, как следовало. Пусть он призовет меня к ответу за оскорбление. Обрати его против меня, ведь я желаю, чтобы пришел оскорбленный мужчина, чтобы нападал на меня. И тогда мне будет легко растерзать его вот этими руками. Тогда все будет на равных. Сделай это, Айме, расскажи! Крикни, позови его!