Моника 2 часть (ЛП)

- Был циклон? Несомненно, циклон обрушился на береговую охрану!

- Надеюсь, Хуан избежал его. Я пошлю телеграмму на Мартинику и спрошу. Если погода улучшится, мы выйдем этим вечером или завтра, чтобы показать Хуану, какая ты преданная и примерная жена.

- Это меньшее, что я могу сделать, поклявшись у алтаря! – гордо высказалась Моника. Затем умоляюще прошептала: – Ренато, если я встану на колени, ты отзовешь обвинение?

- Это уже не в моих силах, Моника, – грустно объяснил Ренато. – Я просил строгой справедливости, закрутил рычаги закона до предела, и закон будет действовать. Но не переживай, потому что Хуан выйдет на свободу. К счастью, не я должен судить его, и будь уверена, мы проживем в мире. Все будет по справедливости! Доставлю тебе удовольствие, Моника, постараюсь завершить наше путешествие.

12.

«Галион» рискованно шел через мрачные морские волны, отклонившись на десять километров от курса на Сен-Пьер, все еще сотрясаемый сильными шквалами повторного циклона, который длился уже несколько часов. Разбитый, без мачты, с трюмом, наполовину залитым водой, с заглохшими двигателями, он все-таки плыл со странной точностью, подгоняемый единственным парусом у носа корабля, ведомый крепкими и умелыми руками двадцатишестилетнего, самого отважного морехода на Карибах. Внимательный к шуму, суровый и осторожный, Хуан Дьявол время от времени поднимал голову, чтобы посмотреть в бортовой журнал, который покачивался над колесом штурвала. За все часы жестокой битвы он словно превратился в камень, и следил только за ходом корабля. На омытой волнами палубе, цепляясь за стенки, к нему приблизился человек, и Хуан спросил:

- Что случилось, Сегундо, почему ты не на парусе?

- Он в хороших руках, капитан. Угорь и Мартин там, я подумал, раз буря стихла, мне нужно вас заменить. Вы знаете, что капитан сильно ранен? Что рулевой и первый лоцман остались в воде? Что на борту командует только офицеришка, который задержал нас, а моряков больше нет?

- Да, Сегундо, я прекрасно все это знаю.

- Корабль, как говорится, в наших руках, капитан. Благодаря нам вчера ночью мы не потерпели крушение и не ударились о камни Гренадин, не сели на мель и не погибли в разгар урагана.

- Да, Сегундо, знаю. Выполняй работу.

Сегундо колебался. Над горами острова Гренада ветер сметал тучи, а в розовом свете показался первый луч зари. Хуан снова сверил компас, затем приказал:

- Через полчаса ветер сменится. Проверь, сможем ли мы поднять другой парус на неповрежденной мачте, чтобы сменить курс при смене погоды.

- И уехать на другой конец света! – развеселился Сегундо с нескрываемой надеждой. – Если разрешите, капитан, я возьму на себя смелость снять охрану, или то, что от них осталось. С ними мы не уедем далеко, о нас знают!

- Нет, Сегундо, мы не станем никого убивать.

- Капитан, это наша единственная возможность. Возьмем курс на континент, высадимся в Гвиане, а там пусть нас ищут!

- Нет, Сегундо, мы не сбежим, – и властно приказал: – Поднимай другой парус. Сегундо, выполняй мои приказания!

- Хорошо, капитан. Я ведь ради вас, не ради себя. Надо мной не висит судебный процесс и обвинение. Мне ничего не сделают, но вы так глупо суетесь в пасть волку.

- Делай, что я приказал, Сегундо. Сменим курс. В Сен-Пьере осталась дама, с которой хочу повидаться, и я заплачу за это любую цену!

Бунтующий Сегундо с трудом покорился Хуану. Его фигура удалилась прочь по мокрой узкой палубе. В это время с другой стороны рулевой рубки появился испуганный человек с бледным и искаженным лицом. Взгляд измерил с ног до головы крепкую мужскую фигуру, которая внимательно вела корабль. На полу, рядом с ним, завернутый в мореходную куртку, спал, как ангел, негритенок. Лицо молодого офицера передернулось от удивления, затем со страхом и любопытством он посмотрел на того, кого взяли на «Галион» арестованным и связанным. Долго он не решался заговорить, словно боролся с двумя опасностями, пока наконец не произнес с дипломатичной улыбкой:

- Мы выбрались из этой передряги, не так ли? Буря стихла, и насколько я вижу, перед нами горы.

- Горы Сент-Катерин, Монтейн и Майклан. Вам знаком остров Гренада?

- Самое важное, что вы знаете. Столица называется Сент-Джорджес. Я так понимаю, что это важный порт. Вы знаете, как нам подойти. – Вскоре, офицер сменил угоднический тон и беспокойно спросил: – Послушайте, почему вы сменили курс? Зачем повернули корабль? Чего добиваетесь? Если думаете посмеяться надо мной…!

- Успокойтесь, офицер, уберите револьвер. Уберите, или я выпущу из рук штурвал, и мы все пойдем в ад.

- Убираю. Вы злоупотребляете ситуацией. Вы не поведете корабль в Сент-Джорджес?

- Я знаю, что нам нечего там делать.

- Послушайте, – решился офицер. – Не знаю, в чем вас обвиняют и какие есть доказательства. Я лишь выполняю приказы вышестоящих забрать заключенного, следить за охраной на корабле и передать его властям Мартиники. Я знаю, что все изменилось, и мы в большом долгу перед вами.

- Но ведь это ерунда, не так ли? – заметил Хуан с тонкой иронией. – Буря уже прошла и бояться нечего. Вы увидели британские острова. Как удобно выполнить миссию, учитывая, что произошло, отправив нас в тюрьму Сент-Джорджес! Думаете, я такой дурак, чтобы сдаваться новым ищейкам, страдать от издевок и грубостей?

- Мы взяли вас как положено. О вас говорили, как об опасном человеке, – торопливо извинялся офицер. – Мне жаль, что с вами так случилось. Я не собирался вести себя со всеми вами слишком сурово.

- Слишком, нет, понятно. К тому же не было необходимости. Достаточно обычной формы обращения с попавшими в ваши сети закона, у кого нет влияния, гербов и состояния. Бедные люди, нищие! Зачем нас уважать? Ведь жизнь бедного человека ничего не стоит! Офицер, что значит этот корабль в моих руках для вас? Видите? Мы меняем курс. Идем на Север. Ваш британский остров остался позади. Теперь роли поменялись. Мне достаточно дать сигнал людям, чтобы те выбросили вас в море.

- Что вы говорите? Вы шутите? Чего добиваетесь?

- Ничего. В лучшем случае это урок, который все равно не пойдет вам впрок. Как мало стоят офицерский титул и знаки отличия, когда человек находится в беде!

- Что вы со мной сделаете?

- Ничего. Мы едем на Мартинику. Вы завершите свою миссию, только на несколько часов позже.

- На Мартинику? Но мы очень далеко, двигатели ведь не работают! Мы не сможем доехать!

- Ветер поможет. Мы плывем с парусом, который понимает только Хуан Дьявол.

- Не знаю даже, что и сказать, – заявил удивленный и благодарный офицер, которого не отпускал страх. – На Мартинику… Когда мы туда прибудем?

- Мы будем в Сен-Пьере завтра вечером, если ветер не сменится.

- Если так, полностью рассчитывайте на нашу благодарность, и если я могу что-то сделать для вас…

- Да. Наполните мою трубку табаком и велите приготовить еды для моих людей.

Хуан снова посмотрел в бортовой журнал, медленно повернул направо и посмотрел горящим взором темных глаз на широкое море, которое понемногу успокаивалось, солнце разгоняло тучи и омывало золотыми лучами его гордый лоб, широкую грудь, мускулистые руки, голову с черными вьющимися волосами, губы, которые сжимались так, словно не хотели освободиться от главной болезни его души, которая тянула нити сквозь ветра и моря к Монике де Мольнар.

- Да, здесь я заболела и чуть не умерла. На пороге смерти меня спасла его забота.

Скрестив руки, Ренато недоверчиво слушал неправдоподобный рассказ Моники в каюте «Люцифера», где изменилась ее жизнь. Вся боль и надежда пережитых часов в этих стенах возродилась, когда, соединив руки, бывшая послушница вспоминала былое.

- Жалкий уголок, Моника. У меня болит душа, что это по моей вине.

- Этот угол для меня не жалкий, Ренато.

- Если судить по твоему взгляду, то я должен признать твою правоту. Но я не верю тебе. Кое-что не укладывается в голове, и разум не соглашается. Знаю, ты хочешь защитить его и воздвигнуть между нами холодную стену, догадываюсь почему. И так понятно, как ты страдала в этих стенах, жить здесь – ужас, разделять все с человеком, далекого от твоего воспитания и привычек. Такая женщина как ты, Моника…