Хуан Дьявол 3 часть (ЛП)

- Меня тоже от них не избавили, я видел и ощущал их, но это же не считается.

- Он не может сравнить. Ты страдал от любви, а у него страдает достоинство. Твоя рана – разрушенные мечты; его рана – оскорбление. Твое горе вызвало у тебя слезы, а у него… жажду крови. Но не прольется эта кровь, пока я жива, Хуан! Смерти Айме достаточно!

- Действительно, достаточно. Это же он подтолкнул ее к смерти, правда?

- О, нет, нет… нет! Это несчастный случай. Сам Отец Вивье сказал. Они упорно стремятся его обвинить. Он ничего не знал об Айме. Это Ана, глупая сообщница моей бедной сестры. Он столкнулся с ней в доме, где искал тебя и заставил ее говорить. Могу представить, что он услышал из ее уст. Понимаю, что Ренато обезумел.

- Ты всегда понимаешь Ренато. Всем его делам находишь оправдание. Но не беспокойся, я не собираюсь судить его действия, оскорблять твои личные чувства и нежность к нему. Для тебя он не человек, а идол, полубог, а боги имеют право на все, не так ли?

Горько замолчала Моника и не ответила. Каким чужим и далеким казался он сейчас, какое жестокое сердце и несправедливые слова! Но теперь можно вздохнуть и успокоиться – ужасная битва выиграна. Ренато далеко. Он ушел и унес в душе тщетную надежду, обещание, которое ей вдруг показалось смешным. Спрятаться, уберечься, но от кого? Глаза Хуана словно скользнули по ней. Посреди беспорядочного помещения он, казалось, стоял и ждал, что она попрощается, уйдет побыстрее, как самозванка в его жизни и доме. Скрывая унижение и боль, Моника решила уйти и объяснила:

- Меня привезла нанятая повозка, она ждет меня. Должно быть, она недалеко.

- Ее заставили давно уехать, незадолго до того, как кабальеро Д'Отремону удалось чудесным образом вооружить силы солдат. Полагаю, он еще раз извлек пользу из своего богатства и звания.

- О чем ты? Я не понимаю.

- Сожалею, Моника, но вряд ли ты сможешь уйти.

- Этого не хочешь ты?

- Не я, а законы, защищающие так называемого владельца окружающих нас земель. Деревня, дорога, пляж – все принадлежит ему, и все это закрыто для нас. Мы в ловушке. Сожалею, Моника, но дом еще не жилой. Снова ты заплатишь дань, которую не должна, из-за того, что жена Хуана Дьявола.

Слова Хуана с трудом проникли в сознание Моники, а взгляд охватил окружавшее пространство, словно она впервые осмотрелась и только теперь поняла, что ее ноги ступали по знаменитому Мысу Дьявола, о котором она столько раз слышала от Хуана. Она подошла к двери. Там, где расходились две тропы, стояли солдаты, преградившие дорожный путь, отрезая пляж и Мыс Дьявола от всевозможных связей с Сен-Пьером. Повернувшись, чуть не запинаясь, Моника спросила Хуана:

- В таком случае, выйти невозможно?

- Ни войти, ни выйти. Разве ты не поняла? Хозяин этих земель не дает нам разрешения ступать по ним, а так как нет другой дороги, он считает, что замучает нас голодом и усталостью. Борьба – это смерть, и я не жалуюсь. Я ее вызвал.

- Борьба против кого?

- Понимаю, ты не знаешь о моих делах. Также ничего не знаешь об этой жалкой куче камней, давших мне имя. Позволишь показать?

Он взял ее за руку и вместе они вышли за порог. Резкое движение охватило линию солдат, но Хуан ободряюще улыбнулся Монике:

- Не беспокойся, они ничего не сделают, пока мы не перейдем белую полосу, которую вчера начертили судебные исполнители. Ее начертили до места, где остальное законно принадлежит мне. Забавно, да? В конце концов, я оказался неплохим чертежником. Государство предоставило мне кусок земли, если эти камни можно назвать землей. Но в конце концов, их признают собственностью Хуана Дьявола. Нижняя полоса проходит через те острые камни, видишь? И доходит до той стороны. Следовательно, мне неожиданно принадлежит пляж и старая деревня, где я попрошайничал.

Он дошел до края обрыва, куда спускалась извилистая горная тропа и открывался маленький рейд, огороженный утесами, напоминая амфитеатр. В нескольких метрах от белого песка располагалась горстка жалких домишек, а группа темных мужчин и женщин подняли озаренные надеждой глаза на Хуана.

- Что это значит? – заинтересованно спросила Моника.

- Значит, что деревня свободна. Появился человек, который незаконно ставит сети, строит жалкие лачуги, использует этот пляж для выхода в море. Хорошее дело завершится благодаря моей смелости. Его ответный удар – окружить, отгородить нас. Мы хозяева этого клочка, но не можем пройти, а он защищает свои права с вооруженными солдатами. Теперь понимаешь?

В глазах Моники вспыхнуло восхищение. Не отдавая себе отчета, она прикоснулась к руке Хуана, а глаза посмотрели на прекрасное мужественное лицо, закаленное солнцем и ветрами, а затем на темную и жалкую группу людей.

- Все это время ты это делал, Хуан?

- Да. Думал выкупить их, но я жалкий спаситель. Порвав цепь, я соорудил стену. Когда нет сил, то сдаются. Так сказал Ноэль. Придется пройти через все, что вздумается жестокому собственнику. Понимаешь?

- Ты хочешь сказать, что побежден?

- Никогда, Моника! Я буду сражаться всеми силами до конца. И если все будет потеряно, то, как старые капитаны, я утону вместе со своим кораблем.

- Своим кораблем? – повторила Моника с отдаленной надеждой.

- Это просто выражение.

- Я знаю, но ты заставил меня задуматься. Осталось море. Ведь в море еще можно выйти, правда?

- Можно, будь рядом корабль. Лодки этих людей довольно хрупкие, чтобы осмелиться отплыть дальше той возвышенности, а «Люцифер» снова отобрали. Но почему тебя это так заботит? Будто тебя все это волнует…

- Меня волнует, Хуан, волнует!

Словно противореча словам, она отвернулась от пронзительного взгляда Хуана и двинулась вдоль острых камней. Она смотрела на волны, разбивающиеся о скалы. Чувствуя его приближение, ей захотелось обернуться, просмотреть на него и кинуться в безудержном и нелепом порыве в его объятия. Но она повернулась очень медленно, в лице Хуана притаилось неопределенное выражение, взгляд снова стал далеким, а в Монике словно толчком, взрывом пронеслась нездоровая мысль:

- О чем ты думаешь, Хуан? Не о гроте ли на пляже? – и гневно воскликнула: – Тогда я оставлю тебя со своей печалью!

Хуану не удалось ее остановить, она словно пролетела по острым черным камням, заточенными ударами моря и ветра каменным ножам, но ее мысли куда острее камней, а желания куда мучительней…

10.

Ренато с удивлением вошел в открытый двор старинного дома в Сен-Пьере. Слез с коня и передал поводья появившемуся лакею цвета эбонита. Но не успел он спросить покорного слугу, как под сводами появилась небольшая медная фигура и объяснила:

- Сеньора послала меня приготовить дом. Мы только что прибыли. Как мне кажется вовремя. Сеньор Ренато, вы кажетесь очень уставшим.

Из-под полуопущенных век, темным взглядом Янина рассматривала кабальеро Д'Отремона, на котором действительно хранились следы продолжительных поездок. С трудом лакей вел истощенную лошадь, глаза Янины поднимались от сапог, покрытых пылью и грязью, к потному лицу, озаренному вспышкой счастья.

- Янина, прикажи приготовить мне ванную и ужин.

- Да, сеньор, сию же минуту. Выпьете чего-нибудь? «Плантатор»? Я могу приготовить.

- Благодарю, Янина. Мне понадобятся твои руки. Они ведь искусно делают букеты, верно? Срежь все розы в саду, найди самую красивую вазу в доме.

- Да, сеньор, – почтительно отозвалась удивленная Янина. – А потом?

- Вставь туда срезанные розы, я напишу несколько строк, которые ты отправишь.

Янина не могла оторвать глаз от красивого мужественного лица, которое медленно преображалось. Вот уже несколько долгих месяцев она не помнила подобного выражения на лице хозяина. Словно перед его глазами махала крыльями мечта и надежда. Янина печально спросила, еле сдерживая дрожь в голосе:

- Куда послать цветы, сеньор?

- В монастырь Рабынь Воплощенного Слова.