Дикое Сердце 1 часть (ЛП)

- Айме! Что ты здесь делаешь? Что тебе нужно? – забеспокоилась Моника, очнувшись от задумчивости.

- Черт побери. Это я у тебя хочу спросить. Что ты здесь делаешь? Здесь тебе не место. – И съязвила: – Неужто тебе понравилось подобное...

Она обернулась и увидела сквозь деревья длинный ряд полуобнаженных черных женщин, громадной змеей вьющихся вокруг костра. В красноватом свете их смуглые тела блестели от пота. Вдруг вышли по пояс обнаженные мужчины, с поднятыми рабочими тесаками, на лезвиях которых подрагивал кровавый отблеск костра.

- Меня это тоже завораживает, не зря мы сестры, – усмехалась Айме. – В нас есть что-то общее, очень даже заметное. И может, вот оно.

- Почему ты оставила Ренато? Где он? Почему? – перебила Моника, не обращая внимания на язвительность сестры.

- Не беспокойся о нем. Он доволен жизнью, попивает прохладительные напитки и шампанское. Каким ребенком, каким смешным иногда мне он кажется! О! Не возмущайся. Все равно я выйду за него замуж. Я не стану пренебрегать такой партией. Он ведь самый богатый человек острова.

- И только ради этого?

- Ради этого и всего остального, Святая Моника.

- Не называй меня так! – взорвалась Моника.

- Да, ты не заслуживаешь это имя. Тебе нравится этот дикий спектакль, ты предпочитаешь любоваться им, а не Ренато, твоим Ренато.

- Он не мой, и ты не должна его так называть!

- Конечно, не твой. Само собой. Твоим он никогда и не был. Ты уступила его; а вообще-то ты ничего мне не дала, потому что у тебя ничего и не было. Выбирал он и выбрал меня. Ну что тут поделать, сестра? Звучит не очень. Пойдем же, мама спрашивала, и я пошла за тобой. На сей раз мне выпала роль вернуть заблудшую овцу, но если я задержусь, то хватятся нас обеих.

- Ты возвращайся, важно твое присутствие!

- Даже не думай. Там есть еще два гостя. Ренато будет тебе признателен, если ты их развлечешь. Его раздражает отвлекаться на других, вместо меня. Меня-то это не волнует, и я бы предпочла остаться здесь. Впервые вижу что-то интересное в Кампо Реаль, потому что мумия свекрови и дом пурпурного цвета навевают на меня скуку, – Айме мягко засмеялась и насмешливо возразила: – Не смотри на меня с таким ужасом. Именно так я думаю. Это можно выдержать только месяц в году. Остальное время мы будем жить в Сен-Пьере. Уверяю тебя, скоро начнется отделка дома в столице по моему вкусу. Мне дал слово Ренато. Тебя это удивляет?

- Ты ничем меня не удивишь. Но заруби себе на носу, Айме, ты не принесешь Ренато горя. Я тебе этого не позволю!

- Я буду делать то, что пожелаю, и никто мне не указ…

- Айме, Айме! – раздался вдалеке голос Ренато.

- А вот и он. Пошел искать меня, – отметила удовлетворенная Айме. – Не может жить без меня. Понимаешь? Он, а не ты, дает мне все права на это.

- Айме, Айме! – снова позвал Ренато, теперь уже ближе к сестрам.

- Я здесь, Ренато.

Айме заботливо выбежала навстречу, а Моника скрылась за большие деревья под покровом темноты. Нет, сейчас нет сил терпеть его присутствие, эту пытку чувств, терзавшую словом и голосом другой женщины; душевную пытку каждым нежным словом, заботливым жестом, каждым проявлением любви, о которой она тщетно мечтала.

- Айме, дорогая, что ты здесь делала? – ласково упрекнул Ренато.

- Ничего особенного, дорогой. Вышла подышать свежим воздухом и вдруг услышала вдалеке музыку и заметила блеск костров, и решила подойти поближе.

- Тебе здесь не место, Айме, – Ренато взял ее под руку, скользнув рукой кабальеро по ее коже, ощущая телом и душой влияние ночи этой дикой и сладостной земли, движение блестящих тел, видневшихся издалека в похотливом танце. Он предложил: – Пойдем отсюда, Айме.

- Тебе не нравится их танец? Подожди минутку. Ты не знаешь, что значит этот танец? А я знаю. У меня была кормилица-негритянка. С самого детства она баюкала меня таким песнями. Песня первозданная и однообразная со вкусом далеких миров, песня с буйным нравом – песня любви и смерти.

Айме вспомнила о Хуане и губы загорелись желанием, а по коже пробежали мурашки. Хуан… дикий, подобный непокорному морю, которое охватывало горящий остров, сжимало и обволакивало в свирепых ласках, словно хотело похоронить, затопить, покончить с ним навсегда, разбиться наконец об острые скалы или поцеловать его в короткие белые песчаные берега. Хуан… пират, безумец, уехал, поклявшись вернуться богатым, чтобы купить себе новую жизнь на заработанные кровью монетами.

- Пойдем, Айме, – ласково умолял Ренато. Его рука мягко сжимала талию, губы искали для сдержанного и нежного поцелуя, который она с трудом приняла, закрыв глаза, чтобы меньше ощутить скользящее прикосновение.

Касаясь друг друга, они шли под деревьями. За ними легким шагом следовала Моника, а под ногами не хрустели даже сухие листья, ее терзаемая душа мучилась, а звуки негритянского праздника ослабевали – те же песни она слышала с колыбели.

- Ты довольна, Айме? – робко спросил Ренато.

- Ну конечно, глупенький, разве не видишь?

- Мы поженимся поскорее. Наши матери этого желают. Нет причин ждать. Или ты не уверена в своей любви?

- А ты уверен в своей, Ренато? Посмотри, я привередливая, не всегда в хорошем настроении. Возможно, иногда буду с наслаждением злить тебя. Так я выражаю свою любовь.

- Стало быть, я должен принимать за любовь твои причуды?

- Естественно. Чем больше я требую и докучаю, тем сильнее моя любовь. Чем меньше логики в моих рассуждениях, тем больше я в тебя влюблена. Но конечно же, ты должен любить меня, чтобы это выносить. Если не сходишь по мне с ума.

- Я схожу с ума, Айме! – страстно заверил Ренато.

- Вот за это я тебя и обожаю.

Теперь она бросилась ему на шею с поцелуями. Оставив позади густую рощу, они ступили на песчаные тропинки сада, и перед ними возникла беспокойная тень со словами извинения:

- Простите, что прерываю…

- Янина! – взорвался раздосадованный Ренато.

- Простите. Сеньора послала за вами. Гости уходят, о вас спрашивают. Мне сказать, что я не нашла вас?

- Вы не должны лгать, – Ренато с трудом сдерживал недовольство. – Мы идем попрощаться.

Они торопливо направились к дому. Янина остановилась в нерешительности и взирала на них, затем чуть подняла голову, и ее черные глаза разглядели во мраке Монику де Мольнар; та дошла до каменной скамейки, бессильно опустилась на нее и закрыла лицо руками. Янина бесшумно приблизилась к ней и холодно спросила:

- Вам дурно? Трудно выносить это зрелище?

- А? Что вы сказали?

- Вы шли за ними. Не трудитесь отрицать, я прекрасно видела. Если вы в силах, вам нужно пройти в гостиную. Ваше отсутствие тоже заметили, и могут начаться пересуды.

- А вам какое дело? – вскипела разъяренная Моника.

- Лично мне нет до этого дела, – ответила Янина с легкой усмешкой. – Мой долг – следить за спокойствием сеньоры Д'Отремон. Врач запретил ей сильные волнения. Ей нужны радость и покой. Если в Кампо Реаль загорится дом, то ее это не коснется. Ради ее спокойствия я прилагаю все усилия, и сеньор Ренато это знает. Здесь имеет значение только сеньора Д'Отремон, понимаете?

Бледная и разъяренная Моника выпрямилась, в глазах ее сверкали молнии. Но перед гневом, готовым вот-вот выплеснуться, метиска покорно склонила голову и искренне предложила:

- В остальном же, сеньорита Мольнар, хочу сказать, даже если вас это и не волнует, но можете рассчитывать на мою поддержку, я искренне готова вам помочь, если вдруг понадобится.

- Я всегда рассчитываю только на себя, сеньорита! – злобно отвергла Моника.

- Просто Янина, – пояснила метиска мягко и покорно. – Я всего лишь служанка, надежная и верная сеньоре Д'Отремон. А теперь, если позволите, я должна вернуться к хозяйке, пока гости не разошлись.

Пылающая от гнева Моника с гордостью выпрямилась, слезы ее внезапно высохли и к ней вернулись силы; твердым шагом она направилась к каменной лестнице.