Хуан Дьявол 3 часть (ЛП)

- Она тебе верна, Хуан, не забывай.

- Она верна себе, потому что в ней нет низости или подлости. Но ради него она заперлась в монастыре и в этих стенах позволила увядать своей красоте, принять мучительную жизнь, как будто решила умереть в тишине, чтобы Ренато Д'Отремон жил счастливо, спасти, защитить его, сложив руки и умоляя не нападать, не ранить его. И вы хотите, чтобы во мне не бродила ненависть, которая поднимается при одном только упоминании его имени? Утверждаете, что можно понять и простить?

- Я лишь советую, повернись спиной к прошлому, сотри его, Хуан. Оно уже прошло, его не существует.

- Прошлое – единственное, что у нас есть. Мы сами оставляем следы в нашем прошлом, наши мысли, чувства. Я тот несчастливый ребенок, которого Бертолоци питал желчью и ядом, ради грядущего наказания врага или победителя, чтобы больно отомстить за свое оскорбление! Вся эта скорбь, унижения, от чего мог страдать ребенок душой и телом, от всего этого страдал я. Думаете, все прошло? Правда так думаете? Скажите это, глядя в глаза, Ноэль.

Педро Ноэль опустил голову. Затем проследил взглядом за Хуаном, который решительно подошел к двери дома.

- Хуан, куда ты?

- Не беспокойтесь, Ноэль. Просто удовлетворить любопытство. Хочу знать мысли и чувства Моники де Мольнар. Хочу знать силу ее любви, несмотря на кровь сестры, брызнувшей сегодня на Ренато, которая могла бы покончить с ним. Хочу увидеть и послушать!

- Каталина… Моя бедная Каталина…

- Где моя дочь? Где моя дочь? Я хочу видеть ее, живую или мертвую!

- Ты увидишь. Увидишь немедленно. Дай себе минуту, успокойся.

Рыдая в платок, Каталина де Мольнар замерла, ей понадобились силы, чтобы удержаться на ногах, взгляд Софии обыскал пустую повозку, и душа вздохнула свободнее:

- Моника не приехала? Ты одна, моя бедная подруга? Вижу, сообщение дошло быстро. Я велела ему не останавливаться. Тем не менее, я не думала, что ты так скоро прибудешь. Что это за повозка? Сирило приказано служить тебе. В какой час он приехал?

- Он не приехал, я никого не видела, не от тебя я получила новость! Ты не могла считаться со мной, не могла! Ты защищала сына! Это был Ренато!

- Ты потеряла рассудок? Не повторяй этого!

- Она обманула, посмеялась над ним, солгала! Ты знаешь! Возможно, ты думаешь, что твой сын был прав! Я не спорю, не ищу причины. Я лишь хочу увидеть ее! Моя Айме, моя девочка! Где она? Где?

- Каталина, подожди! Каталина!

Софии удалось догнать ее. Как помешанная, Каталина бежала по просторным комнатам, прекрасным коридорам, пустынным входам, весь дом безмолвствовал, руки и голос Софии остановили ее, и вдруг с ненавистью и ужасом она обвинила Ренато:

- Ты… ты…! Убийца!

- Не слушай, Ренато! – в волнении умоляла София. – Останови ее! Пусть ее никто не услышит! Она потеряла рассудок, помешалась! Она не знает, что говорит!

- Где моя дочь? Где?

- Уже покоится… – прошептал Ренато с бесконечной печалью.

- В земле? Навсегда? – вскрикнула побелевшая Каталина. – Не позволив посмотреть на нее, отдать последнее прощание! Ты убил ее! Сжил ее со света, Ренато! Возможно, ты прав. Возможно, имел право… но как мать, я проклинаю тебя!

Ренато отошел, такой бледный, словно в его венах остановилась кровь, а София подошла к перилам и с беспокойством посмотрела на друзей, пришедших в церковь, затем повернулась к помешавшейся Каталине:

- Не кричи так! Пришли незнакомые люди! Ради имени твоей дочери!

- Какая разница! Все знают, что она умерла, что Ренато… Ренато! – упорствовала плачущая Каталина. – Моя Айме, моя дочь!

- Пришли люди! – предупредила отчаянная София. – Нужно увести ее, Ренато, нужно…

- Мама! Моя дорогая мама!

Моника успела поддержать на руках полуобморочное тело матери, смешались всхлипывания и слезы, за Моникой шел такой же бледный и искаженный в лице Отец Вивье, присоединившийся к остальным.

- В земле, чтобы я не смогла снова взглянуть на нее! – бунтовала Каталина в глубоком отчаянии.

- Что? Что? – спросила Моника, ужасно возмущенная.

- И это Ренато виноват, он зачинщик! – настаивала Каталина. – Ренато, Ренато!

- Неправда! – отрицала София с душевной болью. – Я не позволю, чтобы повторяли эту нелепость! Вы свидетель, Отец Вивье! Скажите… Скажите же!

- Ренато умертвил ее! – твердила Каталина. – Ее загнали в угол, убили, а затем скрыли тело! Я знаю, знаю!

- Ты умышленно лжешь! – кричала София уже вне себя. – Не слушай ее, Моника, она ничего не знает. Боль свела ее с ума, нельзя, чтобы на улице услышали! Я взываю к вашему разуму, Отец Вивье. Вы на моей стороне, знаете…

- Каталина, дочь моя. Успокойся, успокойся, – советовал священник.

- Уже все прибыли! – подтвердила София. – Ренато, Ренато, иди, иди!

Она вцепилась в руку страдающего сына и потащила к лестнице, где поднимались друзья, чтобы попрощаться. Моника повела мать в комнату и гордо проговорила:

- Мама, наша боль – наша, только наша. Пойдем. Помогите мне, Отец Вивье.

Дверь закрылась за Моникой и Каталиной, голос отчаянной София встряхнул Ренато, заставляя вернуться к действительности:

- Ренато, я объясняю друзьям, что бедная Каталина потеряла рассудок. Это следует учитывать и это естественно. Нужно быть матерью, чтобы понять.

- Действительно, друзья. Я должен поблагодарить и попросить всех принять скромное угощение, прежде чем уйти.

Нечеловеческим усилием Ренато говорил вежливо, София дала ему пройти. Только теперь она чувствовала, что тоже без сил, но верная рука поддержала – для других жестокая и грубая, но ее поддерживала с уважением и твердостью.

- Отведи меня в спальню, Баутиста. У меня нет сил!

8.

- Что? Говорите, она уехала?

- Это естественно! Хуан, речь идет о ее сестре. Кроме того, ее искали, послали кого-то из Кампо Реаль с новостью.

- Кто вам сказал, Ноэль?

- Сестра-привратница, как только мы вошли. Я предупредил Мать-Настоятельницу, что ты придешь. Уверен, Моника ушла и бросила обязанности.

- Уехала, уехала! – разгневался Хуан. – Конечно же, он приказал ее найти!

- Он или другой, не все ли равно. Как еще передать эту новость? Это разумно.

Хуан замолчал, сдерживая волну жестокого негодования. Не в силах успокоиться, он прохаживался вверх-вниз по широким коридорам главного монастыря, печатая каждый шаг, а колотящееся сердце словно выпрыгивало из груди. Он резко обернулся к смущенному старому нотариусу:

- Пойдемте, Ноэль! Я не хочу слушать истории, хочу увидеть Монику лицом к лицу! Я спрошу, почему она так ушла, не побеспокоившись прежде поговорить со мной. Она все еще моя жена, я оставил ее здесь. Ей же хуже, если заставляет меня поехать за ней!

- Поехать за ней? В Кампо Реаль? Полагаю, ты пытаешься…

- А почему бы и нет? Я заберу ее откуда угодно, даже если это сам ад, все равно.

- Ну наконец она отдыхает! Успокоительное возымело милосердное действие, по крайней мере, на некоторое время.

Моника молча согласилась со словами Отца Вивье. Бледная, как никогда, она представляла собой живой образ скорби и печали. Она стояла возле окна, последние вечерние лучи освещали ее красивую стать. Священник опустил шторы кровати, где лежала без сознания Каталина де Мольнар, и подошел к Монике:

- Ужасно, что в этой поездке тебе пришлось ехать одной, дочка.

- Она так пожелала, Отец. Она не известила, не позвала меня, даже не передала новость. Она воспользовалась первой же благословенной повозкой, бывшей в вашем распоряжении, и выехала, как безумная, никого не предупредив.

- Человек, который известил вас – посланник Софии Д'Отремон, которому она приказала предупредить вас.

- В доме он никого не обнаружил и пошел в монастырь. Он лишь сказал, что моя мать выехала в Кампо Реаль. Она не сумасшедшая, не безумная. Боль заставила ее бредить, но она не безумная. Тем не менее, вы уверяете…