Жара в Архангельске

Тем временем Майкл отправился в туалет справить малую нужду, но тут же растерянно крикнул из коридора:

– А почему это у вас в туалете дверь не закрывается?

– Да дверные коробки менять надо, – сказала мать Оливы, – Я уже купила новые, осталось мастера позвать.

– Да зачем менять-то? – Олива осмотрела дверь в туалете, – Ничего менять не надо, надо только дверной косяк по-хорошему прибить.

– Ой, а что ж я их купила-то? – растерялась мать, – Это всё мастер меня с толку сбил. Аферист!

– Ну ничего, их можно отвезти обратно в магазин, – выпалил предприимчивый Салтыков, – Надо только вызвать грузовое такси.

– Да оно поди-ка дорогое, – не согласилась мать, – Лучше мы сами так отвезём, в метро.

– А пустят нас в метро-то с этими коробками? – усомнилась Олива.

– Пустят! Давайте прямо сейчас и отвезём, – мать подошла к стене, где стояли дверные коробки, – Так, мальчики! Взяли! Володечка, бери вот эту, – распорядилась она, обращаясь к Салтыкову, – А ты, Макс… Макс? А ты вот эту понесёшь…

– Меня Андрей зовут, – поправил её Салтыков, однако взвалил на себя дверную коробку, – Майкл, чё стоишь, бери!

– Чё брать-то? – растерялся Майкл, бессмысленно топчась в коридоре.

– Жердь бери!

Майкл молча взял другую жердь и процессия двинулась к метро. На улице шёл дождь.

Женщины шли под зонтом, а парни, несшие дверные коробки, вымокли до нитки.

Однако путь до метро оказался проделан напрасно: контролёр не захотел их пускать.

– Говорила я тебе – не пустят нас в метро! – ворчала Олива по дороге назад, – Ты же упёрлась как ослица! "Пустят, пустят", – передразнила она мать и вдруг сорвалась на крик, – И какого лешего мы попёрлись в метро, скажи на милость?!

Вот куда их теперь?! Куда?! А всё потому, что вы оба – и ты, и отец – оба тупые!!!

– Ну, тихо, тихо, не кричи, – одёргивала её мать.

Да куда там! Олива разошлась не на шутку. Салтыков шёл сзади и видел, как она верещала на всю улицу, отчаянно жестикулируя. "Неужели она и на меня так орать будет?" – промелькнуло в его голове, но мысль эту, появившуюся спонтанно, Салтыков поспешил отогнать от себя прочь.

– Так, Майкл, ты пока стой у подъезда, стереги коробки, – распорядился Салтыков, когда кавалькада дошла до своего дома, – А мы тем временем закажем грузовое такси.

Майкл покорно остался у подъезда мокнуть под дождём, а остальные, включая Салтыкова, пошли в сторону ближайшего РЭУ. Пока мать Оливы пыталась договориться о грузовике, Салтыков и Олива стояли под навесом крыльца.

– Ну вот, наконец-то мы одни, – Салтыков обнял Оливу и поцеловал в губы. Она высвободилась от его рук, метнула глаза на стеклянные двери.

– Щас же мать увидит…

– Ну и пускай, – он продолжал обнимать её даже когда мать Оливы появилась на пороге, – Я буду просить у вас руки вашей дочери, – сказал он, обращаясь к матери.

– Шутник, – Олива несильно пихнула его в бок, – Ты такими вещами не шути! Моя мамаша ведь всё за чистую монету примет, – тихо сказала она ему, когда шли обратно.

– Я не шучу, – сказал Салтыков.

– Ой да лаадно!

Тем временем Майкл по-прежнему стоял у подъезда и мок под дождём, сторожа дверные коробки. Вода ручьём стекала с его волос и кожаной куртки. Выражение лица у него было покорное и такое несчастное, что Оливе даже жалко стало его.

– Так, теперь твоя очередь стоять у подъезда, – сказала она Салтыкову тоном, не допускавшим возражений, – А Майкл пойдёт с нами в дом.

Салтыков заартачился было, но Олива так окрысилась на него, что пришлось подчиниться. Однако он не стал мокнуть под дождём – не успели друзья войти в квартиру, как он начал тарабанить Оливе на сотовый и скулить, чтобы они поторапливались.

"Ишь хитрый какой, – с неудовольствием подумала Олива, – Сам-то не больно стал под дождём мокнуть, а Майкла поставил! Эгоист…" – Нет ли у тебя попить чего-нибудь? – спросил Майкл у Оливы.

– Есть сок ананасовый, – Олива налила ему соку в чашку.

– Мокрый весь… – Настя потрепала его по щеке. Майкл вспыхнул багряным румянцем – хоть прикуривай.

– Ой, я ж совсем забыла – мне пора, – спохватилась Настя, – Проводите меня до метро?

– Щас все вместе поедем, – сказала Олива, – А то уж не рано.

Все четверо пошли к метро. На прощанье Майкл наклонился к Насте и поцеловал её.

Олива и Салтыков многозначительно переглянулись.

– Дай пять! – сказала Олива, и они с Салтыковым ударили друг друга по рукам.

Приехав в гостиницу, Майкл, Салтыков и Олива прилегли отдохнуть. Майклу нездоровилось: стояние под дождём не прошло для него даром. Он лёг и уснул заболевающим, а проснулся уже больным. Ребята хотели было вечером пойти гулять в центр Москвы, но Майклу было трудно встать с кровати, и его решено было оставить в номере. …Салтыков и Олива сидели на скамейке у памятника Димитрову. Он сначала говорил, что ему будет хуёво без неё там, в Архангельске. А Олива сказала:

– Я тебе не верю.

Салтыков молча курил. Оливе было тягостно это молчание, ведь надо было сказать многое. Она сама не могла разобраться в своих чувствах к нему. "Если б я знала, что так получится… – думала она, – Если б я только знала…" – Ну скажи хоть что-нибудь, не молчи, – попросила Олива.

– Мне нечего сказать.

– Почему… Нет, нет. Не стоит, нет, не стоит ничего этого… – бормотала она, с трудом подбирая слова. "Ну как это объяснить? – стучало в её голове, – Как объяснить, мне так часто делали больно, выдавая за любовь не то… Как объяснить, что мне самой тяжело, ведь это всё свалилось неожиданно, как снег на голову…" – Кажется, я люблю тебя, – произнёс Салтыков.

– Кажется?..

– Нет, не кажется. Точно люблю. Я люблю тебя, Олива…

У Оливы аж слёзы навернулись на глаза.

– Олива, хочешь быть моей ЖЕНОЙ?

– Шутишь, что ли, – не поверила она, – Ты на мне не женишься…

– Я на тебе женюсь, – сказал он, – Этой же зимой мы поженимся с тобой в Питере.

А потом я увезу тебя к себе…

– Ты это точно решил? Я даю тебе время подумать две недели. Подумай…

– Я уже обдумал. Я люблю тебя. Вот я весь перед тобой, что хочешь со мной, то и делай.

Он пристально смотрел ей в глаза. Оливе стало неприятно. Она всегда комплексовала из-за своего косоглазия, поэтому избегала смотреть людям в глаза.