Жара в Архангельске

– Реакции на что? – не понял Майкл.

– Эх, Майкл, Майкл! Всем ты хорош – умён, диплом красный защитил, в аспирантуру поступил – а таких элементарных вещей понять не можешь! Ну, что бывает, если парень и девушка оказываются в одной постели?

– Что?

– Ну подумай, подумай!

– Ну я понял…

– Вот то-то и оно, – сказал Салтыков, – Поймал я, значит, момент – она ни в какую. Вырываться вздумала… Ну, я думал, так – ломается девка, вроде как в шутку… Но, честное слово, я не ожидал, что у неё крыша поедет…

Майкл оторвался от тарелки и пристально посмотрел Салтыкову в глаза.

– Господи, Майкл, ну не смотри ты на меня так! Я же ничего плохого ей не сделал!

Мы же современные люди – что в этом такого? Это абсолютно нормально! А она… – Салтыков отчаянно махнул рукой, – Как из Юрского периода прямо.

– Постой, – перебил его Майкл, – Ты её… это… да?

– Да нет же! Между нами даже акта полового не было! Что я, маньяк, по-твоему?

Сучка не захочет – кобель не вскочит.

– А что тогда?

– Не знаю, Майкл. И, главное – всё нормально было, уснули благополучно. Вдруг среди ночи просыпаюсь – а она… – и Салтыков рассказал, как было дело.

– Нда… – озадаченно произнёс Майкл.

– Пойду посмотрю, как она там, – Салтыков встал с табуретки и направился в комнату, где спала Олива.

Он отсутствовал минут пять. Майкл встал и направился следом за ним – Олива крепко спала, раскинувшись на его диване. Рядом с диваном стоял Салтыков с озабоченным выражением на лице.

– Не слишком ли ты много дал ей валерьянки? – спросил он Майкла.

– А что?

– Посмотри, я боюсь… Как бы она не…

Салтыков наклонился над Оливой. На минуту ему показалось что она не дышит – жуткий страх овладел им. Он осторожно тронул её за плечо.

– Оля! Оля!

Она не пошевелилась. Тогда Салтыков схватил её за плечи и начал трясти.

– Олива, очнись же! – взмолился он.

Она с трудом открыла глаза, мутным взглядом обвела комнату и опять провалилась в сон.

– Оставь её, – Майкл тронул Салтыкова за плечо, – Сейчас её лучше не будить.

Пусть спит. Говорят, сон в таких случаях – лучшее лекарство.

Парни вышли из комнаты, прикрыв дверь.

– Не будем терять время, – сказал Салтыков, – Негод просил скачать ему инфу для дипломного проектирования. Щас как раз этим займёмся.

Однако, едва сев за компьютер, Салтыков почувствовал, что утомился.

– Ну вот, опять башка начинает болеть, – пожаловался он, – Ты пока тут скачивай, а я пойду прилягу, – и, оставив Майкла за компом, пошёл в большую комнату и лёг на диван рядом с Оливой.

Олива проснулась где-то под вечер. Салтыков лежал рядом с ней и не спал. Она приподнялась на локте и заглянула ему в лицо.

– Ну как ты? – спросил он.

– Нормально, – спокойно отвечала Олива, – А ты спал?

– Неа.

– А чё так?

– Голова болит.

– Сильно болит? – она заботливо придвинулась к нему, – Может, окно открыть?

– Пожалуй…

Олива встала и, пройдя к окну, отворила его. Правда, пробраться к окну у Майкла в комнате было весьма проблематично, так как возле окна вплотную стоял огромный старый рояль, упершись клавишами в подоконник. Олива с трудом открыла крышку рояля и, кое-как просунув руки в щель между клавишами и подоконником, стала наигрывать мотив.

– Что это? – спросил Салтыков.

– "Орбит без сахара", – отвечала Олива и тут же стала подбирать другой мотив.

– А это что?

– Цой – "Пачка сигарет".

– Яасно.

– Олива, ты проснулась уже? – спросил Майкл, стоя в дверях, – Чувствуешь себя нормально?

– Да, вполне, – отвечала она, – А чё это у тебя рояль так странно стоит клавишами к окну? Играть же неудобно!

– На нём никто и не играет, – сказал Майкл, – Родители хотят его на дачу отвезти, правда не знаю, зачем.

Майкл сел на диван подле Салтыкова. Олива же продолжала задумчиво наигрывать мотив песни "Орбит без сахара". Все молчали.

– Сколько времени, Майкл? – спросил Салтыков.

– Без четверти шесть.

– Скоро надо будет собираться…

Опять наступило молчание. Лишь Олива задумчиво перебирала клавиши на рояле. Что-то невыразимо грустное получалось у неё из этого набора звуков. Олива не была пианисткой, играть почти не умела, но то, что получалось у неё набирать одним пальцем, заставляло как-то уйти внутрь себя, и, слушая эти звуки, всем присутствующим становилось вдруг так невыразимо жаль чего-то, своей уходящей юности, что щипало в носу и хотелось плакать.

– Что это за мелодия? – поинтересовался Майкл.

– Так, моё, – нехотя ответила Олива и, закрыв крышку рояля, прилегла на диван рядом с Салтыковым. Тот уткнулся лицом в её волосы и закрыл глаза.

– Андрей, я вижу, хочет спать, – заметил Майкл.

– Нет, это я разомлел.

– Олива на тебя так подействовала?

– Угу…

Так они и лежали ещё часа полтора. В девятом часу парни встали и начали собирать вещи в дорогу. Ровно в девять они уехали на вокзал.

Олива, оставшись одна, наконец-то почувствовала себя первый раз за всё это время свободной и вольной делать всё, что она хочет. Как только Майкл с Салтыковым уехали, она взяла сумку и вышла на улицу. Там не спеша прогулялась до магазина, взяв себе то, что хотелось ей, а не Салтыкову – шоколадного мороженого, слоёных питерских булочек с повидлом, фанты, яблок, чипсов с грибами, а не с беконом, которые брал Салтыков. Принеся всё это добро домой, она устроила себе настоящее пиршество. Наевшись до отвала и наэсэмэсившись с Аней и Настей, Олива легла спать и провалялась в постели аж до полудня следующего дня. А проснувшись, она позавтракала, не спеша собрала свои вещи и двинулась к Московскому вокзалу.