Жара в Архангельске

– Димас! – Салтыков ногой отворил двери гостиной и, не снимая грязных ботинок, шагнул прямо на ковёр, – Димас, будешь свидетелем на моей свадьбе?

Дима недоуменно переглянулся с Саней и, застыв от неожиданности с книгой в руках посреди комнаты, вопросительно посмотрел на Салтыкова.

– Так будешь или нет? – Салтыков повторил вопрос, – Я женюсь на Оливе.

Дима, не отошедший ещё от шока, фыркнул от смеха и упал в кресло.

– С-салтыков, у тебя это… голова не болит, нет? Тебе воды, может, принести?

– О Димас! – Салтыков в волнении забегал по комнате, – Ты сидишь тут взаперти как хорёк и ничего не знаешь! Зря ты с нами не поехал! Это… это просто невероятно!

– Салтыкоов! – Дима аж поморщился, глядя на него, – Ну куда ты на ковёр в грязных ботинках?! Песку опять натаскал! Я тебя языком заставлю вылизывать то, что ты наследил!

– Ну что ты за человек такой, а, Негодяев? Я ему о высоком, а он мне ботинками грязными тычет… Вот не буду тебе ничего рассказывать!

– Ну ладно, ладно, – махнул рукой Негодяев, – Только ботинки сними.

Салтыков вернулся в коридор, снял там ботинки и опять ворвался в гостиную.

– О Димас, дай мне чем-нибудь по башке, я сошёл с ума! Ты бы видел её, какая она…

Стерва, настоящая стерва, Димас! А глаза, глаза! Я чуть не умер за эти глаза…

Где там Сумятиной взяться!

Салтыков бегал по комнате, похудевший, с лихорадочным блеском в глазах, и отчаянно жестикулировал. Дима, склонив набок голову, слушал его и, изредка переглядываясь с братом Саней, закрывал рот рукой, пряча улыбку.

Когда Салтыков, наконец, ушёл, Дима, закрыв за ним дверь, вернулся к Сане, который лежал в гостиной с ноутбуком.

– Ну, что ты думаешь по этому поводу?

Саня оторвался от ноутбука и вопросительно посмотрел на брата.

– Тебя моё мнение интересует или вообще?

– И твоё, и вообще.

– Не знаю… В принципе, конечно, я эту девушку видел, и нельзя не согласиться с тем, что она по-своему привлекательна. Il y a chose de si charmant dans les eyeux de la sauvagesse, – добавил он по-французски.

Дима прошёлся по комнате к окну, поправил гардины и, трогая фикус, произнёс:

– Отчего это вы все видите в ней что-то особенное, а я не вижу? Ладно, оставим Оливу – как тебе Салтыков?

– Вот насчёт Салтыкова я не уверен, – произнёс Саня, – У него, как ты знаешь, эти увлечения вспыхивают постоянно, и он от каждой второй теряет голову. Честно говоря, я удивился, что он на сей раз увлёкся настолько, что собрался жениться…

Но, знаешь, мне почему-то кажется, что он на ней не женится.

– Почему так думаешь? – спросил Дима.

– Так… не женится, и всё тут. Вот увидишь. Оливу только жалко.

– Думаешь, продинамит как Ириску?

– Я ничего не думаю, – Саня устало откинулся на подлокотник, – Просто мне так кажется. Да ты и сам знаешь Салтыкова… По-хорошему, тебе бы следовало Оливу предупредить.

– Ладно, поживём увидим…

Вечером этого же дня Дима, как обычно, переписывался с Майклом.

– Слыхал про наше путешествие из Петербурга в Москву? – спросил его Майкл, – У Салтыкова блин в Москве вообще башню снесло из-за Оливы…

– Да Мочалыч уже над ним ржёт, что как всегда под конец лета у него башню сносит.

– Судя по тому, что произошло с нами, ты много потерял, что не поехал.

– Да блин, это всё из-за Салтыкова. Вернее его безбашенности, – отвечал Дима, – Всё без меня втихоря сидит по ночам, смски Оливе пишет.

– Да, Салтыкову наверно стыдно всё говорить, – сказал Майкл, – Просто блин сцену запомнил, как они ночью в гостиницу вломились в три часа ночи…

– Это в Москве было?

– Да, в Москве. Что в питерской гостинице было – я не видел, – Майкл умолчал о сумасшествии Оливы в Питере, – Дело в том, что перед этим он выпил почти литр водки и почти столько же коньяка. Это в последнуюю ночь было, перед тем, как он прыгать с моста собрался…

– Вот идиот, с моста, с какого?

– Я сам не видел, но говорят, перед Красной площадью.

– Каменный мост?

– Ну да, а какой же ещё, – ответил Майкл, – Это Салтыков я так понял и умалчивал в Архе…

– Дак он мне тоже ничего и не говорил, я только знал, что он постоянно смсится с ней.

– Слушай, Дима, только можешь никому особо про это не рассказывать, а то за Салтыкова немного стыдно. Да и его родоки на это незивестно ещё как посмотрят…

Вообще надо чтобы его родители про это не знали. Можешь так?

– В смысле, я вообще с ними никак не общаюсь.

– Ну хорошо, как бы об этом не распространяйся в Архангельске…

– Да в принципе я никого и не вижу, ничего не знаю, только Павлегу немножко успел ляпнуть.

– Как бы сам понимаешь, какие могут быть неприятности у всех…

– Просто прямых-то доказательств нет, всё наполовину виртуально, а четыре дня, ночь и ужин в Москве ни о чём пока не говорят. Может всё пройдёт мимолётно.

– Хорошо, просто представь, как бы твои родители это всё восприняли, будь ты на его месте…

– Поживём увидим, но пока поменьше болтать об этом.

– Ну да, согласен… Тут просто я и Олива это всё видели…

Опасения Майкла насчёт родителей Салтыкова вскоре подтвердились. Несмотря на то, что Дима дал слово не распространяться об этом в Архангельске, родители Салтыкова всё-таки узнали об Оливе. Андрей приехал домой и в первый же вечер у него с отцом состоялся серьёзный разговор.

– Отец, – сказал Салтыков-младший, придя к нему в кабинет, – Отец, я женюсь.

Сергей Александрович запер в сейф бумаги и вопросительно посмотрел на сына.

– На ком? – только и вымолвил он.

– Ты её не знаешь, отец: эта девушка из Москвы.

Салтыков-старший пристально посмотрел сыну в глаза и усмехнулся:

– Ты, сынок, нынче весёлый, вижу.

– Нет, отец, я на полном серьёзе. Я люблю её, отец.

– Гм… – Сергей Александрович поднялся с кресла и, грузно ступая по ковру, прошёлся до двери кабинета и обратно. Затем сел обратно в кресло, но через секунду опять встал и заходил по кабинету.

– Так-с… Жениться, значит, собрался… Ну что ж, сынок, и это дело. Только, главное, не ошибиться в этом вопросе…

– О нет, – горячо заверил отца Салтыков, – Таких как она днём с огнём не найдёшь.