Анамнез декадентствующего пессимиста

Чтобы счастье приманить: пустячок или лакомство – незначительный подарок на память лет. И нет сил вытравить память… Продайте ваши платья и храните ваши мысли.

А как странно он выражается, самый язык кажется переводом с иностранного. Кого постигла утрата даров – тяжелее избавления от бед, испытанная душа. Уж не сошёл ли я с ума? Несносно. Вы дичитесь всех так, что ни на кого не похожи. А ты иди и полей цветы на окне.

Позвонит, разобидит, подровняв усы, приедет. Прошипит где-то лифт, тёмный футляр. Рано или поздно, как свою, алчно и неуступчиво вяло переспать, слышать щекой дыханье, угрюмо удерживая в себе пустоту, слышать своё смиряющееся неохотно блудливое сердце.

На ней были оттиснуты чёткие следы прежних отношений, ясных и неущербных. Всё же она ошибалась в подробностях жизни. Не знаю, за что ты меня ненавидишь.

Рассказывал мне, по пьянке, один пожилой чекист. Зашел он в начале нэпа с группой красноармейцев в чайную погреться, и кстати составить бумагу об изъятии змеевика. Вдруг у чекиста в ухе пискнуло, затарахтело, забарабанило в перепонку, как если б ему дунули в трубку, сказав: – Але, але, позвоните Лавуазье, спросите Троцкого – кто воротит сердцу потерянную любовь? Кто охватит глазом выдумки мироздания?.. Ай ай косой черт приласкай косой черт пожалей заморыш горит сладко родить щенят с клыками Фейхтвангера не могу раздавить портки танки идут выну кисту танки идут откусить хочу хохлатый бежим в Ленинград!.. На казне сидит красна девица, красна девица да разбойница, есаулу-то – родна сестрица, атаману-то – полюбовница…

На заднем сиденье такой натуральный хитрован, в том смысле что с ним все в порядке, он просто по жизни занял заднее сиденье, чтобы наблюдать и интересоваться (вроде меня), и поэтому, как и во мне, в нем есть немного от дурня. Я вошёл за ним в вагон, протолкался сквозь толпу в проходе и, отворив дверь, втиснулся в переполненное купе, где в уголке сидел пулеметчик. Бригадир покивал. Адъютант сел и произнес, обращаясь как бы к железной табуретке: «Как, ты не знаешь его ерундовую теорию?» Я вас, во всяком случае, за человека наиблагороднейшего почитаю-с, и даже с зачатками великодушия-с, хоть и не согласен с вами во всех убеждениях ваших, о чём долгом считаю заявить наперёд, прямо и с совершенною искренностью, ибо прежде всего не желаю обманывать… Хотя именно вы заслуженный депрессионист, пришел мой черед брюзжать и остужать ваш пыл. Шлю Вам всякие теплые и добрые пожелания. Я не могу шагать за Вашим знаменем, как и Вы не можете за моим. Но мир широк и в нём есть место для нас обоих, где мы можем продолжать быть неправыми. Именно это и пытался втолковать носильщик Александр Кузнецов своему сослуживцу Ященко по кличке Сникерс, когда говорил ему следующее: «Мне начхать, что ты сегодня говоришь правду, пидор, потому что я знаю, что ты всегда, сука, врешь».

Глава 24. С чистого листа

По-видимому, нельзя отрицать того факта, что существуют разные степени убежденности, а также то, что наши убеждения со временем меняются. Тем не менее убеждение не перестает существовать оттого, что оно является слабым или подвержено переменам. Можно счесть глупым отрицание Зеноном возможности физического движения на том основании, что в каждый данный момент времени объект должен находиться в определенном месте, однако не менее глупо, в противоположность Зенону, доказывать, что мы никогда не принимаем на себя обязательств по той причине, что наши обязательства меняются.

Перед тем, как улучшится, ситуация ухудшается. Жизнь сопровождается смертью, а радость печалью, и наоборот. Успокойся, ведь смеющаяся жизнь изменилась, город знаковый стал системой. Слышишь, как радуется и лепечет? Мир – это зеркало, возвращающее нам наше же отражение. Если мы смеемся, то и оно смеется нам в ответ. Это в порядке вещей, всё проходит… и это тоже пройдёт. Только не плачь. Всё будет или не будет. Река – не море, тоска – не горе. Радость не вечна, печаль не бесконечна. Это, знаешь, как улыбка на заплаканном лице. Нужна лишь капля масла, чтобы прекратился скрип осей или дверных петель. Точно так же солнечные лучи разгоняют тени. Жизнь тиха и закономерна, и под это ласковое равнодушие мира поезд идёт по расписанию. Иде же несть ни болезни, ни печали, ни воздыхания, но жизнь бесконечная… А беды… беды каждый сам себе, наверное, производит. Только природе страданья незримые духа дано врачевать. И, пожалуйста, не грусти. Наберись терпения. В твоей жизни ещё будет столько друзей, что за всеми не угонишься. И, хотя наши полки ломятся от книг, до которых никогда не дойдут руки…

Непосредственные участники видят собравшуюся на некоторое время вместе толпу одиночек, ждущих, когда им выходить. Это как в метро. Проезжаешь несколько остановок и снова выходишь на поверхность. Садясь в вагон, уже думаешь, где будешь выходить. Люди ведут себя скованно. Желание выйти, которое каждый несет в себе, и история о том, как он сюда попал, не располагают к общению.

Когда старший друг показывал, сколь прекрасен этот мир и убеждал, что слёзы не отравляют его, а, напротив, таят в себе горестную сладость, и мир наш прекрасен именно потому, что есть в нем слёзы, ибо в них научился он находить и утешение, и наслаждение.

И хотя ваша жизнь никогда не была особенно радостна, порадуемся всё же ей – дару небесному, дару бесценному, достающемуся человеку лишь раз, и то случайно и нечаянно. Сотри случайные черты – и ты увидишь: мир прекрасен и восхитителен. Новая любовь – новая жизнь – праздник, который всегда с тобой. В жизни каждого дня можно находить самые лучшие и неожиданные упражнения. И каждый умножен и нежен, как баловень бога живого. Жизнь – занятная штука, и умен тот, кто видит ее суть, открывая в ней смешные стороны. На свете много прекрасного и кроме счастья. А смешного в жизни, пожалуй, не меньше, чем печального, право, не меньше. Веселье – недостаточно хорошо понимаемая философия. Баню истопим ещё, да подружек лихих пригласим, чтоб смеялись. Так охлаждает в зной. Само собой, само собой.

Так что впредь нам не следует впускать в свое сознание дисгармоничные и мрачные образы, терзающие нашу душу, будь то страх, тревога, эгоизм, ненависть или зависть, как не пускаем мы вора в собственный дом. Нужно твердо запомнить, что подобные мысли хуже воров, ибо они крадут наш покой, счастье, благополучие. Нам необходимо усвоить, что эти враги не имеют права вторгаться в наше сознание. Обращайтесь с ними, как с правонарушителями, немедленно выбрасывайте их вон.

Родовой человек – это не абсолютный идеал, а скорее идеальный тип, предел желаний и социальных устремлений всякого разумного существа, осознавшего свою ответственность за судьбы мира и окружающих его людей. Поэтому гражданственность личности есть не только высокое нравственное подвижничество, служение всему человечеству, но и готовность удерживать целостность жизни в будничных делах и маленьких поступках, сколь бы незначительными они не казались.

То была пустота, чреватая катастрофами, сулящая приключения, учащая жить на фуфу, рискуя и в риске соревнуясь с бьющими как попало, в орла и в решку, разрядами, прозревая в их вспышках единственный, никем не предусмотренный шанс выйти в люди, встретиться лицом к лицу с неизвестностью, ослепнуть, потребовать ответа, отметиться и, падая, знать, что ты не убит, а найден, взыскан перстом судьбы в вещественное поддержание случая, который уже не пустяк, но сигнал о встрече, о вечности – "бессмертья, может быть, залог".

В приподнятом тоне, усилить ноту бодрости, надежды. Возродиться для новой жизни… – Воистину живу! Гимн о жизни, прежнюю хороня. Воссияет новая заря во все стороны, ибо жизнь есть шведский стол: бери чего и сколько хочешь. Обнаружить себя в философии и философию в себе (как, в определённом смысле, генерализирующий подход). Где мне предстанет поле блеснуть умом и высказать вытверженные мысли, тезисы души. И желание добротворчества будет началом. Поразмыслишь эдак – и ободришься. И, примиряя, оно всегда возвращается в то далёкое прошлое, в тот самый день к завершенью начала…