Лысая (СИ)

— И ты хочешь сказать, что это их кровь?

— Может, и моя, на самом деле. Хрен его знает. Я вообще не помню, как всё случилось. Знаешь, как будто… Как будто пьяная была. Хотя выпила-то всего одну банку…

— Ай-ай-ай, — ухмыльнулся Истомин. — И как тебе только продали…

— Как и всем, — отмахнулась Пашка. — Им же плевать, главное, чтобы мы платили. И вообще, пиво не самое плохое. В моём возрасте некоторые вообще герычем балуются.

— Ты-то, надеюсь, не из этих?

— А если бы была из этих, то что?

Истомин почесал нос, немного сбавляя скорость.

— Ничего. Я бы сказал, что тебе не стоит.

— Слушай, скажи уже, — попросила Пашка, — почему ты обо мне так заботишься? Типа, спасибо тебе за тот раз, я до сих пор благодарна, базару ноль, но… Признаться честно, странные у нас с тобой отношения.

Истомин ответил, пораздумав:

— Сейчас будет несколько «голливудская» фраза. Знаешь, Паша, ты немного напоминаешь мне мою сестру.

Сестру Истомина звали Настей.

Они с ней хоть и были от разных родителей, но очень между собой сходились внешне. Оба были тонконогие, улыбчивые, веснушчатые — и рыжие! По крайней мере, в детстве. Постоянно дрались. И Настя побеждала во многих их драках, потому что Олег был слабее неё.

Родители отдали Настю с Олегом в один садик, а затем — в одну школу. Так брат с сестрой Истомины, попадая в один коллектив, принимались делить между собой место под солнцем, и таким образом разница между ними постепенно достигла пика. Он выигрывал в учёбе: зарабатывал высокие оценки, ездил на олимпиады, снискал расположение учителей. Она же выигрывала в популярности: в детском саду — постоянно пакостила, капризничала и доводила воспитателей до белого каления, в школе грубила учителям, ходила в неподобающей одежде. В старших классах ещё и постоянно дралась, особенно с парнями. Многие после школы вспоминали её фамилию с непроизвольной дрожью. И как ни странно, всё это собрало вокруг Насти Истоминой компанию восхищающихся ею сторонников.

— Она была очень харизматичным лидером, — усмехнулся Истомин.

— Так, подожди, — остановила его Лысая.- Ты рыжим был?! Серьёзно? Но сейчас ведь ты…

— Ну да, немного странно вышло: с возрастом волосы потемнели, так что это стало почти незаметно. А вот в школе, особенно в начальных классах — там был ад. Я был рыжим, как китайский флаг. Как и моя сестрёнка, но ей почему-то все прощали. Наверное, ко мне было больше внимания, потому что я тот ещё заучка.

— Мне ли этого не знать.

— Кстати, а какой у тебя природный цвет?

— А никакой, — Пашка прямо посмотрела на Истомина. — Я родилась лысой.

Спустя несколько секунд безмолвных гляделок она не выдержала, рассмеявшись:

— Да пизжу, не переживай! За дорогой следи лучше… Я тоже была рыжей. Ещё и кудрявой. Дико бесило, но сделать ничего не могла. Побрилась на «ежа» — так из Рыжей стала Бритой. В то время как раз один знакомый меня драться научил, да подкачалась я слегка. Вот уж я этого мудака Рубенцова отмутузила, ты бы видел. Но не помогло, погоняло приелось. Пришлось бриться налысо.

— Немного нелогично, — сказал Истомин, искоса взглянув на неё. — Ты ведь должна была знать, какая кличка обязательно последует за этим.

— Ага. И я подумала, что мне плевать. И всех, кто пробовал шутки шутить, я била. Вот веселуха была! К директору водили, родителей вызывали… А в этом году я ещё и татуху набила. Видел бы ты все эти безумные взгляды… Так, а где, кстати, сейчас твоя сестра?

Немного помолчав, Истомин будто бы наобум крутанул руль — и машина свернула в сторону небольшого скверика.

— В общем… Тогда был конец девяностых и начало нулевых, и в школах, чтобы ты понимала, творился тот ещё беспредел, хоть его всеми силами и старались поддерживать. Вышло так, что Настя связалась с не очень хорошей компанией, где подсела на героин. Я пытался её отговаривать, несколько раз даже ходил в ту компанию и просил, чтобы от неё отстали, но куда там. Мы поступили в разные вузы и виделись с ней всё реже. Знаешь, когда не можешь ничем помочь родному человеку, остаётся только глушить в себе это желание, делать вид, что тебе на самом деле всё равно. Я так и делал, старался не встречаться с Настей, начал жить отдельно и, вроде как, жизнь даже налаживалась, пока я в один день не узнал, что Настю нашли мёртвой на берегу реки.

— Передоз что ли? — тихо спросила Пашка.

— Да нет, как раз наоборот. Сказали, в момент смерти у неё была ломка. Сердце остановилось. Помочь никто не смог — рядом никого не было.

— А родители? Они же ведь наверняка знали, что она торчит…

— А что они могли сделать? Таскали её по диспансерам да по врачам, вот только не больно это, видимо, помогло.

Они помолчали.

Огни фонарей медленно проплывали мимо них, бросая косые оранжевые линии в салон «девятки».

— Ну я-то не принимаю ничего, — заговорила Пашка спустя какое-то время. — С чего это вдруг я стала на неё похожа?

— Немного совсем. Дело в том, что у вас схожие симптомы, и Настя, чтобы не быть сильно рыжей, побрилась, как ты говоришь, «до ежа». Красоты со временем в ней, сама понимаешь, поубавилось. Но волосы она так и не отрастила. Да и даже кроме этого: она постоянно тусовалась с парнями, постоянно отгораживалась ото всех кулаками и матом. А глаза у неё в такие моменты были злые — ты бы видела. Злые, но всё равно красивые. Я ещё в тот раз, когда тебя чуть с котом на руках не сбил, подумал, что вы очень похожи. Настя, правда, кошек особо никогда не любила.

— Ага, и увидев, как мы похожи, решил мне отомстить и кинул на лопатки. Между прочим, было довольно больно.

— За тот раз извини, погорячился. Старшие классы и четыре года вуза, а потом ещё и год в армии дали мне неплохой урок: нужно стараться дать отпор, когда на тебя лезут, если не хочешь, чтобы лезли в дальнейшем. Это не всегда помогало, но чаще всего… Слушай, ты не против музыки? А то чего мы, как лошары, без неё ночами катаемся…

Лысая засмеялась над его выражением «как лошары», но сказала, что не против.

Истомин немного поковырялся в магнитоле, нажимая на кнопки. После небольших помех в тишине певец несколько раз ударил по струнам. Заиграла неторопливая, но будто бы напряжённая песня. Пашка живо представила себе, как кто-то тихим и спокойным голосом рассказывает о том, что вскоре произойдёт что-то страшное. Но звучало это всё равно здорово.

But he’s coming for you, yeah, he’s coming for you

All the other kids with the pumped up kicks

You’d better run, better run, outrun my gun

All the other kids with the pumped up kicks

You’d better run, better run, faster than my bullet…

====== 12. Сквозь льды ======

1.

В город пришёл декабрь. Он принёс с собой долгожданные тонны снега, выпавшие в два-три дня, побелил крыши домов, дороги в некоторых местах натёр до блеска, ещё и подло припорошив. Осточертевшую голубизну небосвода большую часть времени скрывал бледно-серый облачный покров, которые то и дело выдавали землянам новые порции снега.

Иногда шедшей в университет Марье приходило в голову сравнение с «барыгой», который иногда забесплатно сыплет белым порошком всем желающим, но она отгоняла из головы эту метафору: слишком некрасивой она была, слишком грубой и прямолинейной. Хоть и весьма точной. Интересно, что схожие мысли роились иногда и в Пашкиной голове – но она метафоры, связанные с погодой, не любила, так что просто пожимала плечами, думая, что за глупости ей лезут в голову на освободившееся место. Птицы под её черепом на время холодов слетели из гнёзд, забрав с собой всё необходимое, так что в их оставленное жилище то и дело наведывались вредные, противные мухи, от которых было никак не избавиться.

Вообще, в один момент Лысая поняла, что организм её – настоящее скопище разных животных, зверинец.

В голове, по её собственной придумке, жили птицы. Какие именно, Пашка никогда не задумывалась, но почему-то ей казалось, что это не слишком большие птицы с короткими клювами и длинными перьями. У каждого в голове они жили, но порой люди с пренебрежительным упорством продолжали видеть в них тараканов.