Мать ветров (СИ)

— Вы смеетесь, господин О’Рейли? — вспылил Эдвард. — С подобной нелепицей не могли разобраться без капитана?

— Мой лорд, — остудил друга Фрэнсис и обратился к Милошу: — Объяснись. По какому праву из-за каких-то коров ты посмел калечить членов команды?

— А зачем ребята над ними издевались? — хмуря лоб, откликнулся саориец. — Не подумали толком, как добыть тех, какие побольше, угробили коров зазря, а потом еще ножами по живому. Зачем же так-то?

— А бить зачем? — капитан вновь обратился к судовому врачу: — Кстати, Джон, только синяки и ссадины, без переломов? Работать завтра смогут?

— Кости у всех целы, работать в состоянии, — подтвердил О’Рейли под сердитое ворчание пострадавших.

— Слов не послушали, — развел руками Милош.

— А если бы кто серьезнее пострадал? Ты думать не пробовал, прежде чем кулаки в ход пускать? Или сила есть — ума не надо? — вновь подал голос лорд Эдвард. — Утонули, не утонули, по живому, не по живому, тебе какое дело? Это же скот!

— Жалко их. Живые твари, — угрюмо пробасил великан и нахмурился пуще прежнего.

— Жалко. А товарищей — не жалко, — не то сказал, не то спросил Фрэнсис.

— Жалко. Но, господин капитан... — Милош замялся, крепко почесал затылок, будто подбирая слова, и глянул прямо на Фрэнсиса честными глазами: — Нам же на одном судне вместе быть. Вам не страшно, коли кто рядом с Вами, а по живому резать может? Мне вот — страшно.

— Позволите, господин О’Конор? — Джон слегка поклонился капитану, дождался разрешения и продолжил: — Верно, нам вместе еще идти и идти, кто знает, когда к родным берегам вернемся. А если, не приведи Великое Око, в открытом море случится что? Сегодня по живому скотину, а завтра? Вы простите, конечно, мою дерзость...

— Нет-нет, благодарю, О’Рейли, — Фрэнсис скупо улыбнулся своему врачу и ответил едва заметным поклоном. — Все-таки Вы медик и старше меня. Больше знаете, дальше видите. А я прислушиваюсь к мудрости, что приходит с годами. Вот что, ребята: — О’Конор повернулся к матросам, на этот раз без улыбки, но с отеческой теплотой во взгляде. — Сегодняшнее происшествие будем считать недоразумением. Понимаю, засиделись мы на этом безлюдном острове, душа моря, дела просит. Вот и погорячились, что одни, что другие. Пожмите друг другу руки и зла на товарищей не держите. А что касается добычи мяса, то завтра на свежую голову мы подумаем, как быть. Наш бесценный врач прав, неизвестно, что ждет нас впереди, а я бы не хотел, чтобы бессмысленное кровопролитие вошло у вас в привычку. Ступайте, ребята, ужинайте, отдыхайте и не ссорьтесь больше.

Матросы малость посветлели, кажется, обрадованные словами капитана, и начали постепенно расходиться по своим делам. Фрэнсис взял под руку своего друга и повел прочь из грота, но остановился и подождал, когда наружу вышли приятели Милош, Шеннон и Дик. О’Конор жестом подозвал к себе саорийца и, мягко улыбнувшись юноше, произнес:

— У тебя доброе сердце, Милош. Осторожнее, с добрым сердцем в нашем мире выжить очень сложно. Даже учитывая твою недюжинную физическую силу.

Парень робко улыбнулся в ответ, видно, смущенный вниманием самого капитана, и неловко ему поклонился.

— Ну, ступай, ступай, — махнул рукой Фрэнсис и вернулся к лорду Эдварду.

— Надо же, — восхищенно протянул тот. — Обычно Вы отличаетесь справедливо жестким нравом, а тут решили проявить добросердечие.

— Жесткость необходима для поддержания дисциплины и субординации, но сегодня их и впрямь стоило помирить иначе, — объяснил капитан. — Во-первых, Джон прав, и я не пренебрегаю его советами, хотя его неуступчивый характер порой откровенно раздражает. Во-вторых, этот мальчик — тоже интересный экземпляр. Сильный, ответственный, непьющий и, вдобавок, лекарь, пусть и деревенский самоучка. Но с его добродушием он легко может пострадать от рук менее сильных, зато более хитрых матросов. А я не хочу терять второго медика в самом начале нашей экспедиции.

В гроте у костра матросы душевно уписывали за обе щеки жареное мясо, а чуть поодаль от остальных устроились обе стороны, что участвовали в драке.

— В морду-то зачем? — проворчал мужик с разукрашенной щекой.

— А зачем ты меня сразу не послушал? — фыркнул Милош и почесал Баську, которой откровенно не было никакого дела до разборок двуногих.

— Ты, зелень, меня на сколько лет младше?

— Но в итоге оказался прав, — невозмутимо ответил фён. — Потому что, в отличие от тебя, я лекарь.

— И чего? — ахнул другой пострадавший, с подбитым ухом.

— А того, что знаю цену привычке. Спроси у Джона, он тебе скажет. Нам сопли распускать негоже, но и привыкать к чужой боли тоже нельзя.

— И-и-и, угомонитесь, парни! — подал голос один из собутыльников погибшего Джека. — Ну дал в глаз, ну по яйцам врезал, переживете, чай, не сахарные. А вон... как они с Джоном нас спасли-то. Умные, выходит. Чего-то да понимают.

Ночью Дик то и дело подхватывался, если неловко поворачивался и придавливал малость ободранную руку. Но когда снова засыпал, кошмары ему не снились.

Комментарий к Глава 16. Милош. Обратная сторона спасения * Переделка песни «Как упоительны в России вечера» группы «Белый орел».

Способ добычи морских коров матросами каравеллы «Гринстар» списан со способа добычи стеллеровой коровы на Командорских островах. Из пяти убитых коров в руки добытчиков попадала одна, остальные тонули. Убивали животных в несколько этапов, нередко еще живых коров разделывали на берегу.

Морская корова в этом тексте меньше стеллеровой коровы, поскольку ее могли протащить по берегу пять человек, а стеллерову корову выволакивали из моря по два-три десятка добытчиков.

====== Глава 17. Саид. Весенний урожай ======

Без двух дней полная луна, не стесняясь, заглядывала в окно спальни молодого Баумгартена, а Георг, в свою очередь, не менее бесстыже не замечал этого взгляда. Внимание юноши куда больше привлекал собственный облик в зеркале. Гладкая поверхность, заключенная в деревянную резную раму, являла ему прекрасного, сильного и в то же время аристократически изящного мужчину. Каштановые локоны лежали на горделиво развернутых плечах, рука, в пене белого кружева, держала тяжелый бокал, на дне которого мягко мерцало золотистое вино. И этот красавец, рыцарь на заре военной карьеры, уже пригубивший терпкого алого вина сражений, почти год пропадал в имении отца. Какая скука!

Добрый родитель старался научить сына управлять фамильным движимым и недвижимым имуществом, но Георга куда сильнее манили огни столицы и драки, на худой конец, пирушки в Шварцбурге. Однако последние случались не слишком часто, приличных стычек давненько не было — не лезть же со стариком Теодором к крестьянам, в самом деле, — а Йотунштадт... Стоило бы подумать о нем, конечно. Стоило. Иначе похоронит себя в этой глуши, где биться ему грозит в лучшем случае со взбунтовавшейся чернью, а жениться — на одной из дочерей все того же Теодора. Юношу передернуло от одного воспоминания о хрупких, пугливых, прилежных барышнях. Нет, его любезная Камилла тоже отличалась мягким характером, но проглядывало в ней нечто неуловимое... яркое, живое, будто беспечный ветер в лицо, когда скачешь на коне по поросшим первой зеленью полям.

Вероятно, именно потому молодой барон и затеял интрижку со служанкой сестры. Поначалу его разозлил ее неслыханно резкий для дворовой девки отказ, но с каждой ночью, когда против собственной воли отдавалась ему Герда, Георга все больше пьянил ее диковатый нрав, ее неуступчивость, ее попытки до последнего противиться нежеланным ласкам. Ох, как же в последний раз она заартачилась... Как яростно отказывалась брать в рот его член, а он ждал очень-очень долго, прежде чем напомнить: ее строптивость может стоить здоровья и даже жизни ее семье в деревне.

Что-то ждет его сегодня?

Дверь скрипнула, и в зеркале позади собственной фигуры Георг увидел Герду. Нет, пожалуй, не так и скучно в родном доме. По крайней мере, по ночам.